большие скопления людей – это всегда возможный источник опасности. В идеале – всё проходит хорошо, но может быть по-всякому. Поэтому – глаза и уши нараспашку. И если видите что-то явно неправильное – тут же связаться со мной или с капитаном Монтенеро, ясно? Если видите просто драку – разрешаю растащить, но – помним – без магических повреждений. И без ущерба для себя. Скандалистов и психов – успокаиваем. Учимся, мало ли, как в жизни придётся. Видим, что не сможем сами – зовём на помощь. Завтра я представлю вас главе тамошней магической полиции, он ещё даст вам инструкции. Но вообще вы – наши глаза и уши в толпе, понятно?
- Потому что не в форме? – хмуро спросил Флинн.
- И поэтому тоже. И ещё потому, что мы готовим вас для поддержания порядка. Вот и смотрите во все глаза, как поддерживают порядок на подобном многолюдном мероприятии. Через три года у вас уже будут обязанности, а пока – вот так.
Точно, дома бабушка говорила об инструктаже четверокурсников и о том, что их уже отправили в Лим и передали в помощь тамошней магической полиции до конца фестиваля.
- После фестиваля на первом теоретическом занятии разбираем, как была организована система безопасности.
- Так вот почему на лекциях про это говорили, - дошло до Роже Валлона.
Бабушка посмеялась и отпустила всех. Пошли пригруженные – потому что не ожидали, что от них, оказывается, чего-то хотят, хоть и совсем немного.
А наутро поднялись, собрались, прибыли в Академию вместе с дедом и бабушкой, и на автобусе поехали в Лим.
Дед с бабушкой остановились в доме де ла Моттов – те их всегда приглашают. Жанно тоже позвали, но он подумал, что лучше в толпе. Так и вышло – вечером они славно повеселились на открытии фестиваля, да что там вечером – именно что прошарахались до утра. И встречали рассвет на набережной реки Лим – десятком выживших. Франсуа со своей Джеммой, Флинн с Лои, де ла Мотты, Марианна Эбер, Анна де Котель, Леон с Грейс – они посмеялись, что им не привыкать приходить с практики на рассвете. Николя уже успел набраться где-то у костров с Медведем Долле, и потом проветриться, они шли в обнимку и орали песню, подхваченную там же, у костров. Слов они не запомнили, только кусок припева, и пели его по кругу. Жанно уже пару раз дал им по башке, но пока не помогло.
А в хвосте шла Мизуки – со своей кузиной Аюми, которая к ним всё равно что приклеилась, и с господином ди Реале. Девушки радостно трещали на своем птичьем языке, и господин ди Реале им спокойно отвечал тем же. Кажется, они не танцевали вообще, а только сидели где-то за столиком, поглядывали на остальных и говорили, говорили, говорили. О чём вообще можно целую ночь говорить?
Так, стоп. Если ты не можешь понять, о чём тебе говорить с девушкой так долго, то прекрати заворачивать голову на эту девушку, точка. Вдруг у них, ну, серьёзно? Нужно узнать, нет ли у господина ди Реале каких-нибудь обязательств – помолвок там – или вредных родственников. Потому что Мизуки в этом плане своих хватит, чужие не нужны. И Жанно даже представлял, к кому с таким делом пойти, земля слухами полнится. Благо, идти-то недалеко. Ладно, это потом, после фестиваля.
А пока – рассвет, чертовски прекрасный, и утром можно спать, а потом – снова вперёд и вперёд.
Кстати, Жанно весь вечер и всю ночь приглядывался на предмет того, как организована охрана фестиваля. Что, хорошо организована. Всё время в поле зрения были один-два человека с характерным спокойным взглядом, которые просто не могли быть никем иным. Ну и в толпе, как подозревал Жанно, тоже есть те, кто присматривает за весельем.
Народ пил и гулял, но – радостно и позитивно. Драк не заметили, ничего более серьёзного – тоже. Да и хорошо.
Неделя пролетела, как один миг. Гуляли по городу, ходили на экскурсии, пробовали всякую вкусную еду, Болели за своих – как-то само собой вышло, что все, кто из Академии – свои, а с первого курса – тем более. И когда Роже начал кривить нос, что не хочет идти поддерживать прикладников, может лучше по пиву? Жанно дал ему по башке и сказал, что сначала посмотрим, как будут танцевать красивые девушки, а потом уже по пиву. И честно сказать, выступления всем понравились, тот же Паскаль Дюран упирался совсем не зря, и Мари Дюваль там смотрелась очень на месте. Молодцы ребята, что уж.
Дикую историю о шипастой гусенице в туфельке приезжей девушки-танцора они отчасти наблюдали сами, а кое-что потом рассказали дед с бабушкой. Конечно, здорово, что финал у истории оказался хороший, но само происшествие очень поразило. Там не пришлось никого разнимать и урезонивать, там работали менталисты – Патрик Эбер и Лина Дюваль, они как-то быстро всё раскрутили и выяснили. А дальше уже разбираться старшим – потому что следы вели к сотрудникам оргкомитета фестиваля. Но Марианна Эбер правильно сказала – на фестивале так вести себя нельзя, и нужно, чтобы о том знали.
А в пятницу наступила реальная феерия – сначала на концерте музыкантов. Не пришлось никого уговаривать туда идти, потому что выступали родные де ла Мотты. Клодетт тряслась, как овечий хвост, но шла, умничка. Её флегматичный брат только посмеивался и повторял, что в любом случае они ничего не теряют, но когда ещё доведётся так заявить о себе? И был совершенно прав.
И они выиграли – третье место, при здешней конкуренции это очень здорово. А «Пламенные» - девы-выпускницы плюс Жиль де Роган – стали победителями. Совершенно заслуженно, как показалось Жанно, потому что они творили на сцене что-то невероятное – и в конкурсном номере, и потом, когда просто всей площадью пели гимн Академии в их обработке.
А потом душа понеслась в рай – кажется, так это называется. Даже у Клодетт отлегло – сказала, что завтра-то они уж по-всякому один раз смогут сыграть в финальном концерте для всех-всех-всех, даже если сегодня она напьётся в хлам. Филипп посмеялся и сказал, что тут столько целителей на душу населения, что похмелье им непременно вылечат.
Правда, захмелеть не удавалось, кажется, никому. Они пели, танцевали, бесились и орали, и это было здорово. Жанно хоть и не сам сегодня выиграл, но ощущал себя сопричастным, потому что - свои же! И какие молодцы эти
