* **
Сидя вместе с Балашовым перед монитором и смотря записи конфликта студентов Императорского университета, Берник радовался. Радовался за себя. За свою адекватную оценку ситуации и интуицию. Все случилось именно так, как он видел в своих прогнозах. Собственно, поэтому Владислав цеплялся за Андрея Вагаева и ставил во главу именно его. Лидер – это не только умение сплотить, нацелить, вдохновить. Лидер своим примером ведет за собой массы, а не стоит перед врагом и трясется, принимая пощечины.
Еще до того, как они включили запись, был известен результат стычки. Поэтому в тот момент, когда Веремеев сделал вызов студентам и Вагаев выступил вперед, Берник не строил иллюзий.
– Ты смотри, показывает свое «фи». Типа плевать он хотел на их разборки, – зло прокомментировал Балашов.
Берник с усмешкой взглянул на него. Теперь запланированная резня в университете полностью лежала на плечах Балашова. Владислава понизили до уровня его помощника. А, следовательно, и за провал отвечал теперь Балашов, а не он.
Дабы не показывать своей радости, он поднялся и подошел к окну. Как раз вовремя. В небольшом дворе шла какая‑то возня. Увидев, как одного из оперов грубо толкнули, Владислав в непонимании нахмурился и поспешил открыть окно. Это был его приятель Артем Трунов, с которым они вместе учились в академии. Человеком, толкнувшим его, оказался сотрудник службы зачистки.
– К стене! – громко прозвучало снизу.
Рука, держащая ручку створки окна, затряслась. Берник тут же догадался о том, что происходит.
Во двор вывели еще одного.
– «Костя!» – едва не вскрикнул вслух Владислав и его сердце сжалось.
Артем Трунов – мажор, отпрыск богатого рода, породнённого с банкирами Лобачевскими. Наверно, больше, поэтому они так толком не сдружились. А вот Костя Грачев так же, как и Берник, был из низов. Еще и из семьи потомственных военных. В академии они были не разлей вода. Потом началась служба в Особом отделе и дружба немного поугасла. Сказывалась нахождение в разных подразделениях, ну и общая занятость.
За Грачевым во двор вывели третьего. Этот уже был мужчиной в возрасте. Почти пенсионер Михалыч. С ним Берник лишь пересекался по рабочим вопросам. Особый отдел‑то небольшой, если всех считать, меньше пяти тысяч будет. Все друг друга знали.
– Твою ж мать! Еб*ный Ярик! Х*й в стакане! – вдруг взрывается у монитора Балашов. – С‑с‑сука… их там больше тысячи против сотни! Стоит, сучара, мямлит чего‑то Веремееву! Ты не мямли, дай в ебл*! Разорви всех нах*й!
Беря себя в руки, Берник обернулся.
– Оболенский же сказал, без его команды резню в университете не устраивать.
– Да знаю я, знаю… Но просто драку Корнеев мог же устроить? Мог! Ему хоть чем‑то нужно было ответить Веремееву. Иначе как он завтра будет поднимать студентов? Это провал. Однозначно провал. Теперь ему не поднять авторитет…
– К стене! – снова раздалось со двора.
У глухой стены, упершись взглядами в кирпичную кладку, стояли Трунов и Грачов. К ним на полусогнутых присоединился Михалыч.
– Что там происходит? – услышав крик, спросил Балашов и тоже подошел к окну.
– Нас считают карающим мечом Императора. Предстоит большая битва. А меч перед битвой, как известно, нужно очищать от ржавчины. Это остатки тех, кто связан с Высшими. Они поставили свои интересы выше интересов Императора, – словно мантру произнес Владислав, вернувшись к происходящему во дворе.
– Понятно, – сглотнул Балховский и с недоумением посмотрел на Берника. – А как же суд? Они же не просто подозреваемые. Они же одни из вас.
– Особый отдел на то и особый. Здесь ссор из избы не выносят. Для всех остальных они погибли, выполняя свой долг перед Императором.
Напротив трех приставленных к стене встали трое бойцов зачистки с нечто похожим на автоматы.
Команды не прозвучало. Лишь отмашка старшего.
Из дул автоматов вместо пуль с треском вырвались яркие электрические заряды, заставившие тела начать дергаться в агонии. Две секунды и все закончилось. Обвиненные в предательстве замертво рухнули на выложенный камнем двор, не успев проронить ни единого крика.
Берник резко закрыл окно и развернулся к Балашову. Внутри как будто отрезало. Михалыч, Артем Трунов и даже Костя Грачев остались для него в прошлом. Еще до того, как состоялся раскол между Высшими и Императором руководитель Особого отела Ромодановский всем сделал предупреждение. Эти трое, также как остальные выявленные предатели, сделали выбор и поплатились за него. А у Владислава своя жизнь и она продолжается.
– Насчет Ярослава Корнеева не думаю, что все потеряно. Нужно собрать тех, кто с ним остался и поговорить. Нам поговорить. Чтобы они поняли, кто на самом деле за ним стоит. Это их вдохновит. Заодно нужно подумать об их безопасности. Иначе, боюсь, Веремеев и остальные Высшие с ними покончат до того, как Оболенский даст команду к бойне. А еще к ним обязательно нужно добавить Вагаева. Сам же видел, как Веремеева передернуло, когда Вагаев прошел мимо него. Высшие его боятся. Остальные студенты это видели. Если Вагаев выступит против Высших, он всех вдохновит. Готов прямо сейчас начать решить эти вопросы.
– Нет! Исключено! – решительно отрезал Балашов. – Вспомни, Оболенский предупреждал, прямые контакты со студентами должны быть сведены к минимуму. Бойня в университете должна выглядеть так, как будто ее затеяли сами участники. Тень подозрения не должна лечь ни на Особый отдел, ни на Императора.
– Мы не должны оставить доказательств, по которым Императору могут быть предъявлены претензии в инициировании бойни, – поправил его Берник. – Не всегда есть возможности соблюсти установленные рамки. Чтобы справиться с задачей иногда приходится их нарушать.
– По Корнееву я что‑нибудь придумаю. А на счет Вагаева, согласен. Он нам нужен. Иначе с чего его оставлять в живых. Всем нельзя брать Голос, а ему что ли можно? Я заставлю Вагаева делать то, что от него требуется.
– Силком его не заставить.
– И ты это говоришь мне? Я его всю ночь пытал. А он молчал, сученыш. Но ничего, у меня есть способ его заставить.
– Ну а мне что делать? Может быть заняться друзьями Вагаева? Ты говорил, они что‑то затевают в столице.
– Этим вопросом я тоже плотно занимаюсь. Там все под контролем. Знаешь, когда я допрашивал Вагаева, он представился сиротой. Неким Артемом Волковым из Коврова. И знаешь, я узнал, что такой парень действительно есть. Я пробовал его найти. Даже сам поехал в Ковров. Но этот засранец сбежал из детского дома. Нам нужно найти его. Он может пролить свет на нашего Вагаева. Займись им. Прямо сейчас займись. Ковров – это недалеко. К завтрашнему вечеру вернешься.
Спустя пару минут Берник бежал по ступенькам вниз. Его одолевала невероятная злоба. В боязни, что лавры победителя могут достаться еще кому‑то, Балашов все сгреб в свои руки. Поездка в Ковров – лишь повод на время убрать Владислава. И это Берник понимал. Вот только просто так сдаваться он по‑прежнему не собирался.
Что предпринять?
В противовес Балашова затеять свою игру и при достижении первых результатов представить их Одоевскому?
Сорвать бойню в университете и тем навредить Балашову?
Нет, все не то. Сейчас все наработки у Балашова. Вряд ли Бернику придумать что‑то новое. Он это прекрасно понимал, равно как и то, если станет известно, что именно по его вине сорвалась бойня, то могут счесть за предателя. Тут следовало подойти к делу иначе.
Так и не добравшись до первого этажа, Берник понесся по ступенькам вверх, на последний 5 этаж. Там находилась служба собственной безопасности.
Пусть Балашов старается, пусть выслуживается. Если получится собрать весомый компромат, все его достижения полетят к чертовой матери.
Глава 28
К вечеру разродился представитель клана в Москве. Оторвавших от всех своих несомненно важных дел, он приехал ко мне лично.
