Этот бог — пал.
Он вырвался из пещеры и встретил ночное небо рёвом, обещающим уничтожение. Его способность выдыхать сгустки пламени из клыкастой пасти ныне была испоганена: теперь лишь кислота и желчь сочилась между его зубами, когда зверь раскрывал пасть, дабы излить в небеса яростный крик.
Он взмахнул рваными крыльями, пытаясь поднять своё тело в воздух, но оно было ныне слишком тяжело. Его тело слишком деформировалось, даже для падшего бога, чтобы хоть недолгое время удержать его в воздухе. С каждым ударом крыльев он рвал собственные мышцы, стараясь удержаться в полёте.
Всё, что оказалось в радиусе мили, сжималось от воплей падшего бога. Птичьи клинья рассыпались в стороны, когда их охватывало необоримое желание скрыться подальше от сих мест. Ночные охотники выли и визжали, кусая свои собственные тела в растерянности и страхе. Сообщество людей и гномов, влачивших жалкое существование в этом относительно безопасном месте гор Края Мира, было разбужено рёвом падшего бога, что вскорости изольёт свои боль и ярость на их жилища.
Близнецы не видели ничего. Ощущение предчувствия, что захватило их, украло кошмарную сцену из их видений, заменив её вихрем ненаписанных перспектив, бурлящим штормом из пророчеств.
Это была цена, которую они платили за мощь своих видений. Пророчество было, как переживаемый приступ, как будто оно было не даром, а проклятием. Это было тем, что они оба знали и ненавидели, потому что оно напоминало им о более ничтожных прорицателях, которым требовались галлюциногены и заговоры, чтобы вдохнуть жизнь в свои способности. Подобная несправедливость весьма сильно задевала братьев.
Но эти мысли появятся уже потом, после того, как перестанут дрожать их мышцы и пройдёт головная боль. Это было горечью, которую они оба лелеяли в часы восстановления, и оба умоляли своего бога из когтей и перьев, чтобы он утишил их боль.
Он ответил лишь ещё большим количеством видений. Ещё большим количеством мук.
В объятиях видений они узрели смерть бога.
И Истребителя.
Дракон умирал.
Меч стал убийцей Скьяландира. Метровый стальной клинок, покрытый изящным орнаментом и горящими рунами, с рукоятью в форме дракона и полный ярости. Они осознали, не зная откуда, что в него была заключена цель — стать возмездием для всех драконов, заключённая в его металл, когда ещё не остыла кровь, пролитая между старшими расами.
Владелец клинка был практически не важен. Светловолосый и бранящийся, он двигался со свирепостью, которая не была его собственной. Нехарактерное для него мужество было лишь выражением желания меча, который вливал в него эти силы, дабы исполнить своё предназначение. Владелец был всего лишь ничего не подозревающей марионеткой.
Лезвие пронзило мозг Скьяландира. Всё закончилось столь же быстро, как и началось. Их план опустошить горы провалился. План, который в конечном итоге позволил бы узреть легендарную Твердыню Истребителей беспомощной пред тенью Скьяландира, умер из-за краденой храбрости одного дурака с заколдованным мечом.
Полыхавший в ликовании блаженства, теперь, когда его задача была выполнена, клинок потух.
Все эти вещи были не важны.
Убийца Скьяландира пришёл не один. Его спутники — хвастливый непрочный узел из верности и привязанности: люди и гномы, авантюристы и истребители. Видение заставило их сосредоточиться на одной душе: гноме-истребителе, который, кажется, не испытывал наслаждения от вкуса победы, как это делали другие.
+Брат, смотри…+
+Я знаю, Ллойгор. Я вижу.+
+Посмотри на его топор.+
+Я знаю. Я вижу.+
План, который они наметили много лет назад, стал странно неуместным.
Видение оставило их, как делало это всегда, но откровение о том, что им открылось, казалось, сделало ничтожной неизбежно последовавшую за этим боль.
— Масштабы сего вызывают беспокойство, — заметил Ллойгор. Его слова прозвучали слегка неразборчиво из-за крови, сочившейся из пронзённых игольчатыми зубами дёсен.
— Иногда ты просто дико преувеличиваешь, Ллойгор, но когда ты преуменьшаешь, то раздражаешь меня гораздо сильнее.
Келмайн был господином своих эмоций и несравненно маскировал свои страхи и сомнения под покровом из высокомерия и ложной уверенности. Ллойгор отвернулся, чтобы скрыть ухмылку, вызванную промахом брата. Он говорил. Он использовал свой настоящий голос.
— Тогда я буду рационален за нас обоих. Что мы будем с этим делать?
Келмайн сделал успокаивающий вдох, вновь собирая волю в кулак.
+Мы вернёмся к Когтю Демона, как будто ничего не произошло. Мы ничего не скажем о драконе, как и о глупцах, которым суждено убить его. Я никогда не смогу принять его неспособие. Его ничтожная ордёнка получит свою осаду.+
— А гном?
Келмайн посмотрел на долину. Из их наблюдательного пункта в пещере на вершине горы открывался широкий вид на окружающее пространство. Они услышали грохот далёкого буйства Скьяландира. По словам близнецов, они увидели дракона, вынырнувшего из воздуха, его огненные плевки злобно светились во тьме. В тот момент десяток души отправился в иной мир.
+Коготь Демона непроходимо глуп, но он… благословлён. Слегка. Но достаточно, чтобы он смог быть полезным для нас. Он не будет закрывать глаза на присутствие гнома. Он более-менее подозревает, что тот собой представляет.+
— Но Прааг довольно далеко отсюда. Ты думаешь, что гном сможет добраться до него и принять участие в осаде?
+Ллойгор,+ предостерегающе прошипел Келмайн. Равновесие было вновь восстановлено. +Перестань быть настолько тупым. Думай. Мы увидели этого гнома не без причины. Он обладает редкой значительностью. Он сыграет свою роль в разрушении Праага.+
— И какая же это роль?
Губы Келмайна скривились в редкой улыбке. Его хриплый голос просто сочился злобной насмешкой.
— Я думаю, что он явится, чтобы прикончить Когтя Демона.
III
Коготь Демона.
Полководец. Чемпион Изменителя. Мастерски владеющий клинком, чрезвычайно умелый колдун. Объединитель: воин Тчара, который удержал вместе враждующих рабов богов, презирающих друг друга.
И, братья знали, рождённый избалованным лордиком Империи, которую ему было суждено завоевать.
Они знали военачальника лучше, чем он сам. Они знали, какое имя было даровано ему при рождении, и знали мелкую порочность, привёдшую его к тому, что он присягнул своей душой Изменителю. Ребяческая необходимость убивать своих политических противников изысканными ядами открыла в нём небольшой дар к колдовству. Это стало тем, что подвигло его встать на путь Тчара и увело далеко на север от родных земель.
