Лахрет не сводил взгляда с моего лица, будто в своей жизни мечтал и жаждал видеть только его и теперь запоминает каждую черточку, чтобы навсегда запечатлеть в уме и хранить до конца жизни. Он ничего не говорил, не шевелился, не махал руками, лишь смуро смотрел. Во всем этом его мрачном безмолвии так громко кричали облегчение и удовлетворенность. Он нашел меня. Он достиг цели и готов защитить мой покой ценой своей жизни. В его силуэте читалась грозная решимость доказать каждому, кто посмеет нарушить наше с Забавой единение, что холод его стали несет боль и смерть. Это было громче всех слов, громче жестов, сильнее любого выражения.
Я вяло улыбнулась, желая заверить, что очень рада его видеть. Лахрет ответил взаимной, своей особой, слегка кривоватой, любимой улыбкой. Едва она озарила его окровавленное лицо, как черная туча воинственности растаяла в радостном облегчении. Так мы смотрели друг на друга недвижимо долгую минуту. В этот миг меня охватили смешанные чувства. Хотелось прыгнуть ему на шею и зацеловать любимое лицо, но в то же время, желание тепла моей Забавы и понимание всей необходимости нашего с нею единения, чтобы восстановить потерянную связь, останавливало меня. Поэтому мы с Лахретом просто смотрели друг на друга. Он знал, что Забава лечит меня, и поэтому не торопился. Сейчас для него было важно лишь одно – я в безопасности и теперь он рядом. Все остальное – мелочи.
Из-за его спины выглянул Наран, положив руку на плечо. Улыбнулся мне приветливо, качнул головой:
– Ну, привет, наша неугомонная Лана! Опять вляпалась, - в его ироничных словах совсем не слышалось привычной издевки, лишь теплота и приветливость. – Но ты не переживай, мы уже привыкли к ЧП, связанным с тобой… - потом он посмотрел на друга: - Надо уходить. Скоро здесь будет не продохнуть. Оставаться здесь опасно.
Лахрет кивнул, не отводя от меня глаз.
– Надо. Но нужно дать Забаве время. Они кололи ей мухир.
Наран понимающе кивнул:
– Мы сможем продержаться минут десять. Не больше. Потом надо уходить в любом случае. С Ланой ничего не случиться, если мы немного отдалим время на единение. Главное, что с нею все в порядке.
Лахрет снова кивнул и спросил уже меня:
– Ты можешь говорить? Что с тобой делали?
– Меня обкололи чем-то, так что я теперь еле шевелюсь… - я потерла затекшее лицо.
– Что кололи?
– Не знаю. Какой-то ДЗР-7.
– Что это? – удивился Наран и покосился на Лахрета.
Тот нервно дернул подбородком.
– Не знаю, но догадываюсь. Кто его тебе колол? – брови мужа сошлись в суровую линию.
Я кивнула в сторону лежащего рядом в бессознательном состоянии Мэнону. Лахрет медленно повернул в его сторону голову, но не шелохнулся. Подошел к нему Наран, присел рядом и пощупал пульс.
– Живой…- произнес он и, вдруг, замер, потрясенно уставившись на девушку, лежавшую рядом с гадаком.
Его лицо побледнело и вытянулось, рот широко распахнулся, а щека нервно дернулась в тике. Он обомлел, рухнув на колени и нерешительно потянув к ней ладонь, но так и завис над нею в неуверенности, будто не верил своим глазам. Казалось, что он увидел привидение. Краем глаза я заметила, как Лахрет шокировано дернулся в его сторону. Застыл с сомнением, но тут же, совладав с собой, все-таки подошел к телу девушки. Молча, присел на корточки рядом и проверил пульс, так как Наран только таращился на нее ошалелыми глазами. Потом покосился на друга и кивнул, что она жива. Лицо его выражало пораженное удивление. Вся эта сцена проходила в немом молчании. Что бы это значило? Сложно было понять их переглядывания, но я догадалась, что они знали ее оба. Кто она такая, что вызвала у обоих этих мужчин невменяемое потрясение?
Я неотрывно следила, как Наран тяжело поднялся, схватившись за голову. Оглянулся на удивленных соратников, что стояли у входа, на стреме, готовые вступить в любую секунду в бой. Однако со стороны стеклянного коридора не доносилось ни звука. Наран с шумом выдохнул, отступил назад, все так же держась за голову. Посмотрел на Лахрета, словно спрашивая, не сошел ли он с ума и не бредит ли наяву? Тот, все так же сидя подле девушки, глядя на друга снизу вверх, кивнул ему, что это правда она. Наран, тихо, как в замедленной съемке, снова опустился на колени и потянулся к бесчувственному телу. Порывисто прижал ее к груди, и, колышась вперед-назад, стал что-то шептать и… плакать! Я почувствовала, как мои брови удивленно взлетели вверх. Кто она? Неужели?... Я не посмела поверить смелой догадке и перевела взгляд на мужа. Лахрет похлопал сочувственно друга по плечу и развернулся ко мне, встав на ноги. К нему подошел Краф, кивнув приветливо мне, и сообщил:
– Надо уходить. Мы долго не сможем продержаться.
Лахрет кивнул ему и обратился ко мне:
– Лана, ты как? Слышала? Нам надо уходить, но мы не можем тебя взять, пока с тобой рядом Забава. Она не слышит сейчас никого. Она лечит тебя, и мы не можем без твоей помощи ее остановить. Надо уходить. Сюда движутся основные силы тараков. Этот аванпост дорогая стратегическая ценность для них. Слишком дорогая. Они будут бороться за нее до конца, а нам она не нужна. Задержка повлечет большие потери. Убеди Забаву на время тебя отпустить, пока мы не будем в безопасности.
Я понятливо кивнула и позвала Забаву. Она услышала меня лишь с пятого раза. Открыла глаза и подняла голову.
– Милая, нам надо уходить отсюда. Здесь много опасности, - произнесла я, поглаживая подругу по шее.
– Я защищу тебя. Никто не причинит тебе больше вреда! – возразила она.
Голос ее звучал далеким эхом в голове, словно она неистово прорывалась сквозь густой туман и плотную воду. Наша связь почти потерялась, и слышать ее было почти не реально.
– Я знаю, моя хорошая. Но другие могут пострадать. Нам лучше вернуться домой. Лахрет защитит меня. Он не отдаст меня таракам. И ты будешь рядом, ведь так? – я горячо ей улыбнулась.
Она долго не решалась, с сомнением глядя на стоящего рядом мужчину.
– Ты слишком слаба, - констатировала королева. – Тебя опасно нести. Я не хочу тебя терять.
– Милая, все будет хорошо. Пожалуйста, послушайся Лахрета.
Она упрямо мигнула, но защитное поле исчезло.
Только она это сделала, Лахрет порывом припал ко мне и взволнованно коснулся руки. Покосился вопросительно на Забаву. Та встала на лапы и собрала плотно крылья, уступая ему место и смотря на меня с глубоким беспокойством. Затем, кивнув какой-то своей смелой мысли, Лахрет поднял меня с такой легкостью на руки, словно я была пушинка. Потом, сглотнув нервно ком, прижал так крепко губы к моему виску, что в голове мелькнула мысль, что в том месте останется синяк. Я слышала его частое сердцебиение и учащенное дыхание. Запах пота, смешанный с аро его Лирита, ворвался в мои легкие и вызвал приятный отзыв в груди. Он дрожал. Но не от страха, нет. От волнения. От того, что, наконец, держит меня на руках и может защитить ото всех невзгод и опасностей. Он заглянул мне в лицо и горячо прижался губами ко лбу, прошептав:
