- Не боюсь! Но ты, даже не пытался!
- Если в бою меня настигнет смерть, я умру, сожалея об этом.
Слезы не останавливаются. Не так. Не хочу войны. Пусть все снова. Повтори. Давай сначала. И не по-иному, а так, как прежде. До боли, которая разорвет израненное сердце, и соберет его снова. До тяжелых оков сознания, которое сожжет чувство долга и ответственности, и, наконец, принесет желанный покой.
Не хочу быть сильной. Не хочу принимать таких решений. Забери мою силу, она уничтожит меня рано или поздно. Забери мою жажду мести, высеки ее из меня своей плетью до этой оглушающей боли, после которой увидишь мою улыбку. Потому, что я буду свободна. Я перешагиваю грань, удержи меня над этой пропастью...
- Мне пора. Не плачь. Этот путь предписан не нами, ничего не поделать.
- Нет... Ты сказал, что будешь рядом! Если ты уйдешь, у меня не будет выбора... Только твоя жизнь...
- Кто мы, чтобы противиться воле богов, любимая девочка?..
- Я не хочу! Это не мое!.. Снова обман. Ты не рядом. И не оставляешь мне выбора!
- Ошибаешься. Я всегда рядом. Бег моей крови в твоих венах. Я ближе, чем ты думаешь. Ближе...
...Элика открыла глаза. Атласный шелк покрывала был мокрым от ее слез.
Шиа, не задавая лишних вопросов, поднесла пиалу с розовой водой, и принцесса бездумно смыла соль со своих щек. Она выглядела опустевшей. Пассивно позволила облачить себя в роскошное королевское платье розового цвета, закрепить на волосах тиару в виде саламандры. А чуть позже пришел хранитель покоев матриарх с вестью, что посланник Кассиопеи прибыл, и королева ожидает ее присутствия на заседании.
Тьма затаилась. До поры до времени, но сейчас это было только на руку. Гордо вскинув голову, Элика последовала за воином в зал Совета Десяти...
Глава 8
Посол Кассиопеи не был удивлен вердиктом матриарх о прекращении Сотрудничества и запретом на дальнейшее нахождение в океанской акватории Атланты. О том, что это рано или поздно произойдет, они знали с самого начала.
О грядущей войне не говорили вслух; но ее тень нависла неизбежным покрывалом над империями. Недавно коронованный Царь Кассиопеи Кассий предупредил заранее: возможно, живым вернуться не удастся. Но они приняли дипломатические правила игры, и, как понимал отставной воин, ныне посол, пока еще снисходительно сделали расчет на долг чести, возведенный в матриархальной империи в абсолют.
На переговорах послу Кассиопеи удалось воочию узреть будущую королеву великой матриархальной державы. Он привык к красоте и очарованию атланских женщин, но юная принцесса все же не могла не поразить его сердца. Прежде всего, потому, что он не видел в ней опасности; стройная, темнокожая, с поистине колдовскими глазами и чарующей, располагающей к себе улыбкой, Элика показалась ему куда мягче и человечнее самой Лаэртии Справедливой. Мелодичным голосом она задала ему пару вопросов, с уважительным вниманием выслушала ответы, а на прощание подарила ему столь теплую улыбку, что он даже не заметил, какой непримиримостью и сталью сверкнули ее зеленые глаза, как захватила сильное тело грация готовой к прыжку хищницы, как дрогнули уголки пухлых губ в циничном, оценивающем и предвкушающем оскале; В немалой степени его беспечности поспособствовало также давнее знакомство с полководцем королевы Латимой, очевидно, по недоразумению либо зависти недоброжелателей названной Беспощадной.
Сегодня бесстрашная воительница также присутствовала во дворце. Опутанный, словно золотой паутиной чувственности, сладкой отравой коварной женственности, посол шагнул в манящую ловушку, словно ослепший тигр. Если он в глубинах души и ожидал, что прекрасная Латима всадит ему кинжал между лопаток во время жарких объятий, то иной смерти даже не желал. Как и в первую их встречу, они провели вместе ночь, словно не было еще не объявленной официально вражды между империями, словно могло быть хоть какое-ту будущее между ними, совершенно разными людьми. За ночь, помимо сил, хитрая полководица вытянула из потерявшего от страсти голову кассиопейца немало ценных сведений; ей даже не пришлось прилагать для этого усилия. Еще ранее Латима осторожно вывела из Кассиопеи своих шпионов, играющих роли торговцев и паломников. Отсчет до начала военных действий пошел даже не на декады, а на солнечные круговороты.
С тяжелым сердцем он покидал вражескую империю, понимая, сколь ничтожны их шансы в борьбе против недооцененной ими же матриархальной Атланты. Понимал − разрушат организованным, беспощадным натиском, и те, кто так по-королевски принимали его в качестве гостя, на поле боя, не задумавшись, всадят меч в сердце.
А что же Элика? Словно Лаки правил ее путь, зажигая бесподобным ощущением оценивающего предвкушения. Словно разговор со своим любимым врагом во сне расправил ее черные крылья воительницы, шепотом неразделенной любви благословив на жестокий исход... Если любовь не может пойти по тропе мира и компромисса, ей не место на земле.
Он не был ее спасением. Он никогда им не был. Единственный путь достижения − действия! − был им проигнорирован. Ничего не могло удержать больше Элику от намеченного пути.
Латима перед отъездом для военного сбора воинов империи поделилась с ней последними новостями. Кассиопея, не покладая рук ведет подготовку к еще не объявленной войне, укрепляются позиции захваченной Лассирии, морские пути и горные тропы.
— Морем не пойдем, — согласилась с тактикой Латимы Элика, — гористая местность нарушит целостность фаланг, и мы не сможем достойно отразить нападение, если таковое будет иметь место. Лассирия же ослаблена протестами и восстаниями, и давно задыхается под гнетом Кассиопеи. Сильных воинов приберегут для финальной битвы в самой Кассиопее. Лассирия будет взята без особых жертв. Поход займет время, но мы будем во всеоружии.
— Избран новый легат царской армии, — проинформировала Беспощадная.
— Вот как? Чем же Марк так прогневил Кассия? Тем, что не смог меня убить?
— Марк был четвертован на площади спустя два солнечных круговорота от побоища в пустыне, — ответила полководица.
— Как? — изумлению Эл не было предела. — Слишком высокая цена за то, что он не смог забрать мою жизнь! Отчего же тогда?
—Сие мне неведомо. Назначен новый легат, Юлий Кантун, прославленный воин. О его славе ходят противоречивые слухи. Он силен и умен, но никогда не гнушается недостойных благородного воина методов.
— Мне знакомо это имя, — прищурилась Элика. — Я его вряд ли могла встречать во дворце... по крайней мере, нас не представили друг другу, и ничего удивительного, ведь, по факту, меня как бы и не должно было там быть.
