слово в данной области!
— Вы уж так далеко не забегайте… — Матренин достал часы и посмотрел на время, — Прошу меня извинить, но я пойду. Как наговоритесь — попросите кого-то из ребятишек вас вывести. Вам, Никифор Александрович, советую пока оставаться тут. Пока мы точно не будем уверены.
— Да я только за… Первый раз за три года выспался.
— Ну хорошо. Тогда я вас покидаю… Мне еще с Софьей вашей разбираться. Отвратительная гражданка. Первый раз такое беспардонное хамство вижу!
Встав и пожав руки Матренин пошел в обход пруда к выходу. Никифор Александрович посмотрел на небо, на лягушек в пруду и повернулся к Семёну Николаевичу.
— Кстати о гражданке. Разобрались, как она информацию собирала?
— Да. Как Матренин и сказал — “обычным способом”. Полозков проговаривал все вслед за вами, читал вслух все бумаги.
— И родители не заметили? Врачи?
— Нет. Они оба уже плохо слышат, а он говорил очень тихо. Сложно разобрать. Сиделка умела по губам читать, а остальные что? Ну бормочет что-то. Надо очень долго слушать, чтобы заподозрить, что это не просто какой-то бред. Кроме того, мы в комнате препараты нашли. Судя по всему она, перед визитом врача его колола и там вообще только бессвязное мычание. Кстати, когда Лейтенант пришла, она ему тоже инъекцию сделала. Парни говорят, что видели как она суетилась и что-то в шприц набирала.
— А почему пыталась убить Генку? Он же никак не связан с этим самым “Творцом”?
— Ей были инструкции такие даны — сперва его, потом себя. Причину Матренин постарается выяснить. Может, все таки, есть связь или еще какое указание, на того, кто это устроил.
— Себя убить… Значит идейная вражина. Что, вообще, про неё известно?
— Софья Кондратьевна Бык… Говорящая, кстати, фамилия. Парни говорят, что еле вчетвером удержали. Биография тоже будь здоров. Но это потом… Сейчас отдыхайте — сил набирайтесь…
— Перед чем? Пенсией?
— Пенсией?
— Да. Я уже все решил. Даже не отговаривайте. После такого — как мне доверять? Как я себе доверять могу? Меня тогда, когда я понял, что все ниточки на мне сходятся… Тряхнуло меня. Всю жизнь думал, что знаю все их подкаты. Что ко мне-то они точно не подберутся…
— Матренин обещал, что все связи купирует.
— Возможно. Только я теперь до конца жизни буду каждую бумагу брать с мыслью: “А если нет? А если не всё нашли? А если это просто замануха такая, чтобы мы расслабились?”. Понимаешь?
— Понимаю… Семён Николаевич грустно покачал головой, — Сам, тогда, сидел и в уме перебирал знакомых, соседей, сотрудников. Поганая это штука.
— Очень. Одно дело с простой хитростью дело иметь, когда ум на ум, расчет на расчет. И другое — это. Ни глазом не увидеть, ни догадаться. Просто знать, что такое возможно, и надеяться, что не с тобой это случится… Так что ты это… Гущина пока не радуй раньше времени. Палыч, конечно, первый кандидат, но то не я решаю, сам знаешь. И, по дружески прошу, как Лидочка закончит меня таскать по всем делам, что мы с ней из-за службы моей откладывали, дача эта, родня её из Беломысска, к дочерям съездить… Ты там похлопочи по знакомым, чтоб нашли мне какую работу… Только чтоб без секретного… А то я дома свихнусь от скуки.
— Преподавательская работа интересует? Кадры нам новые готовить? Там максимум ДСП. С молодежью, я гляжу, ты ладишь?
— А давай… Только не сразу. Дай хоть заскучать.
— Да я понял… Как увижу, что ты сортами картошки интересуешься, сразу Диме позвоню. Однокурсник мой. Сейчас там ректором. Он тебя с руками оторвет и коньяк мне поставит. Два. Ты у нас кадр ценный, опытный, тебя дешевле чем за две отдавать нельзя… Ладно…
Семён Николаевич встал и, грустно усмехнувшись, подал Пастухову руку. Тот тоже встал и пожал её.
— Отдыхай, приходи в себя… А я пойду. Посмотрю, что там удалось с этой Бык вытянуть. Она упирается, но да и мы не лыком шиты. Все расскажет. Так или иначе. Методы у нас есть…. Семён Николаевич огляделся, — Свистни мне кого-нибудь из ребят, чтобы вывел отсюда, а то не так шагну, не так повернусь и буду на той лестнице куковать. А место чудное… Вот бы такие делать научились. Чтоб можно было в кабинете окна, не боясь, открывать…
* * *
На третий день ветер начал потихоньку стихать. Дождь все еще лил, но Капитан, решительно одевшись, взял стратегический запас алкоголя местного производства и сказал его к обеду не ждать. К ужину, скорее всего, тоже. За старшего остался Ур. Он, для виду, погонял экипаж, проверяя несение вахты капитально вымок, после чего, с чувством выполненного долга, пожрал и завалился дрыхнуть на мостике, велев Федору пнуть его, если что. Экипажем остался рулить Боцман, у которого хватило фантазии только закатить небольшую приборку, с которой управились еще до обеда. После обеда было решено бездельничать.
Чума докопалась до механиков и ей показали как плести цепочки, выдав моток проволоки с пассатижами, чтобы тренировалась. Барабашка ей помогала в меру своих сил. Сыч, заинтересованный блестящим металлом, пытался стянуть что-нибудь. Ведьма пыталась изучить Сыча, мешая ему. Тот злобно отбивался и почти преуспел в попытке сожрать её руку. Багир пытался обратить на себя внимание Ведьмы. Проигрывать птице в борьбе за внимание девушки, пусть и наглухо прибабахнутой, ему было обидно.
Доктор анализировал данные с приборов, оккупировав под свои записи и справочники офицерский стол. Михай, отказавшийся от поблажек, нес вахту в машинном. Амяз и Кара уединились у себя в каюте. Тайга с Келпи тоже решили воспользоваться тем, что кубрик пуст и теперь из-за стены доносились странные звуки и энергичная возня.
Калибр с начала шторма «давил на массу». Когда его спросили, что означает это странное выражение, он объяснил, что в боевой машине клемма, отключающая минус аккумулятора от корпуса, находится под сиденьем мехвода и, чтобы до нее дотянуться, надо на это сиденье лечь. Поэтому, если командир заглядывал в люк и видел разлегшегося бойца, тот оправдывался тем, что пытался в такой позе эту самую «массу» «давить» — то есть включить, преодолевая сопротивление довольно тугой пружины. Судя по всему, на корабле этот переключатель был где-то в районе дивана, потому, что с началом ливня Калибр только и делал, что валялся на нем в различных позах. Боцман же с Марио, взяв в компанию Принцессу и Лиссу резались в карты и беседовали.
— Простите за мое любопытство… — Лисса поверх очков внимательно посмотрела на Принцессу, сидевшую напротив, — Но вы, как я поняла,
