Татьяна Панина - Сила магии

— Правда? — по-детски искренне обрадовался бэсс.

— Правда-правда, — подтвердил Таур, — очень оригинально. Никогда не думал, что ты такой замечательный садовник. Не желаешь поселиться у меня, когда все кончится? Дам тебе десяток рабов в помощь, будешь главным по парку, займешься дизайном…

— Спасибо, Магистр, но цветы — не цель моей жизни, это хобби. А невольники не годятся для работы с цветами, рабский труд убьет растения.

— Это еще почему? — удивился Таур.

— Любой раб проклинает свою работу. Это не важно, если он ворочает камни, но цветы… Они не растут в ненависти, они как дети. С ними нужно разговаривать, хвалить их, восхищаться ими, и они ответят на своем языке — цветом и ароматом.

— Да ты поэт, — усмехнулся Магистр. — Но ты ведь не голосовал против рабства?

— Я и за него не голосовал, — проворчал бэсс. — Я вообще не знаю никого, кто участвовал в Великом Опросе, хотя, вроде, голосовали все свободные граждане.

— Но рабство-то у вас все-таки отменили…

— Сэтх решил, что рабство не рационально. Отменили.

— А Великий Опрос зачем устраивали? — заинтересовался Магистр.

— Так у нас же демократия, — хмыкнул Синг.

— Мне, что ли, опрос какой устроить? — вслух задумался Таур. — И в Ваурии будет демократия.

— Это и без опроса объявить можно, — посоветовал бэсс, — кто ж против демократии выступать будет?

— А потом что?

— Да все то же. Только демократично.

— Не понял, — удивился магистр. — С рабами-то что делать?

— Ну, что делали, то и делать.

— Где же ты слышал про демократию с рабами?

— Их можно считать просто социально опасными гражданами, приговоренными к общественным работам на благо Ваурии. Заодно с такой формулировочкой можно и от слишком умных свободных избавиться, если подсуетиться.

— Слушай, — глаза магистра блеснули озорными искорками, — у меня, между прочим, и пост государственного советника свободен. Не желаешь?

— А как же Арси? Он ведь считает себя вторым человеком в государстве? Может случиться неприятность.

— Почему? — Таур удивленно поднял брови. — Мы же собрались объявлять демократию. Каждый имеет полное право считать так, как ему нравится. Уголовно не наказуемо.

— Ну вот, Вы уже почти демократ, — усмехнулся Синг, — чуть-чуть доработать внешнюю политику и можно провозглашать Демократическую республику Ваурию.

— А если сомневающиеся все-таки будут?

— Всегда можно найти массу способов убедить их в том, что Ваша демократия — самая демократичная.

— Это например?

— Ну, своих объявить социально опасными, а чужих… Можно пригласить на банкет в Черную Башню и поговорить по душам… Или, допустим, без проволочек предоставить им ваурское гражданство и считать своими, со всеми вытекающими отсюда последствиями. Думаю, проблем не будет.

— Ну да, а заодно, сваяем Союз Запредельных Демократий, — хмыкнул Таур. — Бэссния с Ваурией, рука об руку к светлому будущему… Звучит, как песня. Еще б найти дурака, который во всю эту белиберду про поголовную запредельную демократию поверит.

Родина или смерть (исп.)

На войне, как на войне (франц.)