Ничуть не удивился, обнаружив на месте «Эммануэля» черный купол без единой щели, и застыл, когда глазам его открылось некое подобие замка, спрятанное за высоким забором, а также громады зданий по сторонам от пешеходной дорожки.
Сомнений не оставалось — он тут уже бывал.
Услышав мягкий, клацающий шорох, Юрка оглянулся и заметил в тумане стремительную раскоряченную тень. Кто-то скользнул вбок, укрывшись за ближайшим домом, но Юрка успел разглядеть, что тень принадлежит вовсе не человеку, и ощутил страшную тревогу.
Кто может жить в таком городе? Что за существа его населяют?
Юрка подумал, что зря сунулся сюда без оружия, и попытался вспомнить, что ощущал, возвращаясь домой, — ступор, удивление, пустота и щекотка в голове, мгновение тьмы. Вспомнил четко и… оказался неподалеку от сорок четвертой школы, с пацанами из которой дрался в детстве.
* * *
На то, чтобы освоить умение перемещаться туда и обратно, ушел весь май.
Юрка никогда не задерживался в чужом городе надолго, старался вернуться побыстрее: он хорошо помнил ту жуткую тень в тумане и свой страх. Для переноса выбирал безлюдные места, где вероятность того, что его заметят, была минимальной, а также подходящее время — раннее утро, поздний вечер или непогоду, когда людей на улице меньше всего…
Он перестал высыпаться и похудел, но не замечал этого, как и появившегося в глазах лихорадочного блеска.
На другой стороне видел не так много — здания, небо со звездами, чужими и странными, огромную луну. На живых существ больше не натыкался, да и было их там, похоже, гораздо меньше, чем в привычном мире. Кто населял исполинские строения и для чего предназначались алтари, храмы и прочие диковины, оставалось загадкой.
На разговор с начальником, упиравшим на то, что Юрка стал работать куда хуже, он внимания не обратил, звонок бывшей жены, удивленной тем, что он целый месяц не приходил к сыну, проигнорировал.
А затем решил проверить, сможет ли взять с собой еще кого-нибудь.
— По пиву? — удивился Сашка, с которым они просидели в одном офисе пять лет и иногда по пятницам выпивали. — Не ожидал от тебя, Юрец, честно скажу… Ну ладно, пошли…
И после работы они отправились на Алексеевскую, в прокуренную, людную, но уютную пивную.
Юрка пил не особенно много, боялся, что алкоголь помешает сосредоточиться в нужный момент. Больше следил, чтобы Сашка не надрался до полной невменяемости, и ждал, когда наступят сумерки.
На грани между днем и ночью перемещаться легче — это Юрка уже понял.
На улицу приятели выбрались около девяти, причем Сашка держался на ногах твердо шагал уверенно, и разговаривал связно. На предложение прогуляться ответил «Ага», и они свернули на одну из улочек, ведущих в сторону Варварки.
А когда оказались на совершенно безлюдном ее участке, между забором стройки и покосившимся домом «под снос», Юрка, словно споткнувшись, оперся на плечо коллеги… и перенесся.
— Твою мать! — воскликнул Сашка, ошалело хлопая глазами.
Место стройки заняла груда развалин, покосившийся дом остался на месте, разве что обзавелся парой лишних этажей и колоннами по фасаду, а в лиловом небе повисла половинка большой луны.
Произошло главное — они оба были тут, и Сашка видел то же самое. Значит, город под зеленым солнцем на самом деле существует, а не является изощренной галлюцинацией, плодом больного рассудка!
— Вот здорово, — сказан Юрка и тут обратил внимание, что коллега побледнел и зашатался.
Юрка подхватил его вовремя, ровно в тот момент, когда глаза Сашки закатились, а ноги подогнулись. И торопливо вернулся обратно, на пустынную улочку между забором стройплощадки и готовым рухнуть домом.
Сашка глотнул напоенного автомобильными выхлопами и строительной пылью воздуха, после чего немедленно пришел в себя.
— Чего это было? — прохрипел он, тараща глаза в кровавых прожилках.
— В смысле? — изобразил удивление Юрка.
Он никогда не умел врать, но сейчас его собеседник был слишком пьян и ошарашен для того, чтобы разглядеть даже очевидную ложь.
— Ну… это, тьма… луна большая… еще это… — забормотал он, сопя от умственного напряжения.
— Тебе плохо стало, вот и все. Привиделось что-то, должно быть.
— Точно, привиделось. — Лицо Сашки просветлело. — Недаром мне то пиво, Юрец, подозрительным показалось. Намешали в него химии, ироды проклятые, чтоб им… Сейчас до остановки дойдем, возьмем минералки.
И они затопали дальше.
* * *
Больше никого Юрка водить с собой не пытался, ни с кем о своем открытии не говорил, прекрасно понимая, что в реальность его прогулок по чужому городу не поверит никто. А кое-кто мог решить, что он на самом деле свихнулся и пора вызывать скорую психиатрическую помощь.
К первому серьезному путешествию Юрка подготовился основательно — купил фотоаппарат, достал баллончик со слезоточивым газом, сунул в рюкзак найденный на антресолях туристский топорик.
Юрка вылез из такси в самом центре города, на площади Минина, в два часа ночи. Дождался, пока машина уедет прочь, огляделся, дабы убедиться, что вокруг никого нет, и нырнул во тьму. Выскочив из нее, невольно отшатнулся — место привычного памятника главе ополчения шестьсот двенадцатого года занял колоссальный столп из черного камня, весь покрытый резьбой.
Юрка задрал голову, пытаясь оценить его высоту, и не смог — столп уходил в низкие облака.
— Можно начать и с этого. — Юрка убедился, что вокруг никого нет, достал фотоаппарат и сфотографировал столп. К стенам того, что было здесь вместо Кремля, он подойти не решился — темные бастионы, словно покрытые чешуей, испускали призрачное голубоватое сияние, один взгляд на которое вызывал боль в глазах, а мостовая рядом с ними была изрыта множеством ям.
Сделав один снимок, не глядя в объектив, Юрка пошел туда, где между двумя похожими на громадные черные айсберги зданиями начиналась широкая, прямая как стрела улица.
Этот город походил на тот, в котором Юрка родился, но был совершенно другим — гораздо более мрачным, помпезным и если и приспособленным для жизни, то никак не людей.
В изобилии украшенные колоннами, башенками, портиками и прочими излишествами здания выглядели архитектурными памятниками, окна были либо узкими, как бойницы, либо странной формы. Попадались и вовсе неожиданные сооружения, вроде того багрового храма. На перекрестках стояли алтари, возвышались стелы, в переулках прятались статуи, и большей частью их вид вызывал ужас или тошноту, а не восхищение.
Горели огромные «цветки» фонарей, пылали некоторые окна, с башенок били в небо столбы белого света.
