— Мой луноликий друг хочет обидеть меня? — притворно ужаснулся к’Зирд. Он кивнул одному из своих помощников, и тот достал кошель с монетами. — Все как договаривались. Сотня золотых, по десять за каждого.
— Я привел четырнадцать, — улыбка Косты светилась поистине братской любовью, — неужели тебе превратно истолковали мои слова? Доложи еще сорок монет, ухтан! Нехорошо обжуливать старых друзей!
— Как ты мог подумать обо мне такое?! — замахал руками песочник. — Да у меня рука не поднимется обмануть тебя! Ты мне ближе родного брата! Моя юрта — твоя юрта! Мой стол — твой стол! — Он расплылся в не менее любвеобильной улыбке. — Но зачем ты, о услада для моего сердца, требуешь с меня золото за негодный товар?
— Брат мой! — Коста продолжал пылать самыми светлыми чувствами, буравя к’Зирда злобным взглядом, — что слышат мои уши?! Что за негодяй посмел так очернить меня в глазах моего брата?! Весь товар превосходного качества!
— Действительно? — изумился ухтан. — Я прикажу избить подлеца плетьми! Видишь ли, о дражайший, говорят, что двое из рабов дряхлые старцы. Гномы не дадут за них полную цену. Еще я слышал, что один экземпляр суть маг, значит, я потеряю несколько воинов при захвате, а это убытки! Неужели ты, мой самый близкий друг, хочешь, чтобы я понес убытки? — Песочник, ехидно усмехаясь одним взглядом, печально поник.
— Ни за что! — округлил глаза Коста. — Да я скорее сам заплачу за тебя, чем позволю случиться такому! — Он преданно посмотрел на к’Зирда. — Я согласен на твою цену! Забирай десятерых! Четверых я продам твоему брату. Лян Ву Киш с удовольствием купит их по цене в пятьдесят золотых. Мы с ним это уже обсудили.
— Вот как? — расцвел от счастья к’Зирд, и его узкие глазенки забегали. Ухтан спешно пытался понять, в чем же подвох, — это замечательно! Я от всего сердца рад за вас, душа моя! — Он отбил несколько суетливых к’Зирдских поклонов и вкрадчиво поинтересовался: — Моя честность известна всей Ратхаш, мой дорогой Коста, и я никогда не лезу в чужие сделки, но не затруднит ли тебя рассказать мне, почему Лян Ву Киш обидел меня желанием перекупить часть предназначенного мне товара? — Он с прискорбием положил руку на сердце. — Я так огорчен!
— О, подобная ерунда не стоит твоих переживаний, мой наисветлейший брат! — заботливо успокоил песочника Коста, с самым что ни на есть преданным выражением лица. — К тому же ты знаешь, что о моей порядочности ходят легенды! И я не могу раскрывать подробности чужих сделок! Только из самых братских чувств к тебе, дражайший Ляс Ву Киш, я поделюсь с тобою деталями. — Коста был само воплощение дружбы. — В общем-то, в той сделке нет ничего такого. Это семья из четырех весьма знатных дворян. Пожилая дама еще весьма бодра, и за нее вполне можно получить полную цену. Старик суть маг Желтого ранга, но его лучшие годы уже минули, и он не будет слишком опасным противником. Третий — это воин, крепок рукою и силен здоровьем, отличный товар. Ну и, наконец, девушка-редонийка редкой красоты, не более двадцати лет от роду. Старуху и воина купят гномы, за мага можно потребовать выкуп, а девушка — прекрасный экземпляр для гарема любого хана. Я уверен, что твой брат выручит за них кругленькую сумму, я же отдаю их ему по ничтожной цене из моего глубочайшего уважения и братской любви!
Интересная беседа двух коллег по делам работорговским, отметил про себя Трэрг. Человек продает к’Зирду своих соплеменников. Немыслимо для Орка, и так похоже на Людей. Несколько месяцев назад, услышав этот разговор, шаман пришел бы в крайнее изумление столь вопиющему коварству и двуличию, но теперь это его ничуть не удивило. Человеческое племя ничтожно по самой своей сути, ценности и мерки мира Орков для Людей не более чем ненужный тлен, и не имеет смысла тратить зря время, пытаясь применить свой Закон Предков к человеческому миру. Люди недалеко ушли от отвратительных Детей Пустыни.
— Редонийка? — Ухтан всем своим видом являл радость за выпавшую брату удачу. — Хороший товар! Однако, дражайший мой Коста, солнце пустыни жжет нещадно, и девушка может получить ожоги. Пыльные бури способны исцарапать ее кожу, подпортив товарный вид, да и вокруг рыскает множество бесчестных ухтанов и тхи-ханов с крупными отрядами! Зачем тебе так рисковать столь ценным товаром, слоняясь по пустыне? Позволь, я сниму с тебя это тяжкое бремя! Мое сердце светится радостью, когда я помогаю другу! Я заберу у тебя товар за шестьдесят золотых.
— Твоя доброта не знает границ, брат мой! — восхитился Коста. — Но я не смею утруждать тебя своими мелкими трудностями. В случае чего мои маги исцелят девушку, так что о ее красоте можно не беспокоиться. Местные военачальники мне хорошо знакомы, и любой из них по достоинству оценит редонийку! Надсмотрщик ханского гарема даст за нее много больше, чем Гномоценщик на рабских торгах. Так что я без труда доведу товар до твоего брата или отдам его другому заинтересовавшемуся лицу за смехотворную сумму в сто золотых монет!
— Шестьдесят пять! — К’Зирд обворожительно улыбнулся желтозубой улыбкой.
— Девяносто пять! — Коста смахнул прямые пряди светлых волос с одутловатого лица, светящегося предельной преданностью. — У них с собою есть деньги и украшения, это компенсирует часть расходов.
— Восемьдесят семь! — Ухтан посмотрел на восток. — Скоро товар проснется, начнет паниковать, мало ли что может случиться! Разбегутся еще по пустыне, собирай их потом… Повредят себя… или их случайно найдет кто-нибудь другой…
— Девяносто три, и ни монетой меньше! — заявил Коста, лучезарно улыбаясь. — Или я иду к твоему брату.
— Девяносто! — Ляс Ву Киш пылал к нему не меньшей любовью.
— Договорились, — согласился Коста, — брат мой, ты заключил выгодную сделку! Клянусь Великими Богами, ты не пожалеешь! Товар превосходного качества!
Они вновь обменялись серией дерганых поклонов, и работорговец протянул руку:
— Золото! — Его лицо продолжало светиться преданностью.
Ухтан кивнул своему помощнику. Тот достал пригоршню золота, торопливо отсчитал дополнительную сумму, ссыпал монеты в кошель и протянул его Ляс Ву Кишу.
— Я безмерно счастлив иметь такого друга, как ты, Коста! — Ухтан, сияя, отдал кошель человеку и, заметив, как тот развязывает его тесемки, торжественно спросил: — Зная мою образцовую честность, Коста, ты все-таки будешь пересчитывать? — Он демонстративно поглядел на встающее солнце: — Светает!
— Обязательно! — осклабился Коста. — Не беспокойся, брат, я тебя не задержу!
Он со знанием дела принялся считать монеты. Его пальцы двигались весьма проворно, демонстрируя немалый опыт в этом занятии. Не прошло и минуты, как Коста протянул ухтану ладонь с несколькими медяками.
