Ознакомительная версия.
Тело само извернулось, вырываясь из смертного покоя, рядом ворочались, переводили дух, трясли головами живые и валились под ноги лишившиеся опоры мертвецы. Дик споткнулся обо что-то толстое и мягкое и едва не упал, спас измазанный рвотой толстяк, в которого юноша вцепился, не соображая, что делает.
– Грабят! – визгливый, глупый вопль окончательно прогнал оцепенение, Ричард с отвращением отдернул руку и, выставив плечо вперед, принялся пробиваться туда, где смерть перетекала в жизнь. Пережитый ужас требовал выхода, и юноша неистово распихивал отвратительных, грязных тварей, едва не уволокших его в Закат. Ему что-то кричали, но Дикону было не до ругани, он не мог оставаться среди этого сброда! И еще очень хотелось пить. Нет, не пить, сначала он сорвет с себя провонявшие, гадкие тряпки и смоет грязь, в которой тонул.
– Герцог Окделл! Герцог Окделл, стойте! Это вы?
Никола Карваль! Явился наконец!
– Да, – только б не выкрикнуть в морду чесночнику то, что он думает о проспавших все на свете недотепах, – это я. Вижу, вы наконец появились.
– Что с генералом Рокслеем? – Коротышка ничего не понял, хотя чего от такого ждать?
– Не имею чести знать, – отрезал Ричард. – Почему вы задержались?
– Потому что праздники – дело цивильного коменданта. – Карваль отвернулся. – Жерве, передайте Монсеньору, что Окделл цел.
Цел?! Хорошее словечко, словно речь идет о лошади или собаке, но не спорить же с чесночным «генералом» среди вонючей толпы.
– Дайте мне чистый плащ и лошадь, – дрожа от ярости, произнес Дикон, – и можете быть свободны.
Глава 10
Ракана (б. Оллария)
400 года К.С. 1-й день Зимних Скал
1
Южане, «спруты», цивильники растаскивали толпу снаружи, разбирали, словно какую-то кучу, а частицы кучи оживали и расползались по городу. Медленно, безнадежно, страшно, словно вочеловечившаяся болезнь.
Серолицые фигуры медленно шаркали по серым камням, обтекая солдат и стражников, пробивавшихся к центру Доры, а у стен лежали бывшие люди. Они пришли за подарками и были размазаны по каменным кладкам. Или задохнулись в нишах, где пытались укрыться. Или упали и были затоптаны. У кого-то не выдержало сердце, у кого-то разум.
– Монсеньор, – Никола Карваль был без шляпы и плаща, – Придд добрался до главной площади.
– Ну и как вам, – ровным голосом произнес Робер, – это, гм, сердце праздника?
Никола не ответил, только желваки на скулах заходили еще сильнее. Лэйе Астрапэ, что же там такое? Но что бы ни было, нужно идти и смотреть. Не то чтоб Спрут не справился, просто есть вещи, от которых прятаться нельзя.
– Монсеньор, я встретил герцога Окделла. Он не пострадал.
– Где он? – слава Создателю, мальчишка жив и здоров. – С ним точно все в порядке?
– Насколько я понял, герцог Окделл отбыл во дворец с докладом о происшествии. – Когда Карваль говорит как канцелярская крыса, он готов кого-нибудь убить, но кого – Дикона или Альдо?
– Хорошо, – вот ведь словечко привязалось. – Что-нибудь еще?
– Мы почти очистили вторые дворы, – равнодушно сообщил Карваль. – Пуэн прислал человека. Осыпи прекратились, яму огородили, живых вытащили, теперь вынимают покойников. Ждут землемера.
– Девушек из Агиррэ не нашли?
– Нет, Монсеньор, – Карваль шумно выдохнул, – но мы ищем. Вы не беспокойтесь.
Прелестный совет, и какой простой и понятный.
– Идемте на площадь. – Вот бы бросить все и удрать. В Эпинэ, в Торку, куда угодно, только бы подальше от провонявшей смертью и жадностью Доры. Только некуда ему удирать, потому что эта самая Дора повисла на шее камнем и отправится с хозяином хоть в Рассвет, хоть в Закат. Со всеми своими покойниками, опрокинутыми загородками, перевернутыми телегами и неизбежными подарками, с которых ухмылялись королевские Звери. Разноцветные узелки были всюду: валялись в лужах, высовывались из-под трупов, смеялись в руках оживших выходцев. Он подыхать будет, не забудет даже не покойников – уцелевших. Пустые лица, измятые, изгаженные одежки и пестренькие узелки в руках.
Злобные сказочные тварешки заводили охочих до поживы дураков в трясину, королевские гостинцы выползли из тех же топей.
– Тут есть проход. Свободный. – Никола свернул в какую-то нишу, и они втиснулись в щель между двух слепых стен. Здесь никто не умер, и все равно Эпинэ прибавил шагу. Это было дурью и трусостью, но страх прогнать еще никому не удавалось. Его можно посадить на цепь, загнать в конуру, но не прогнать, а сумеречный, несмотря на ясный день, закоулок казался смертельно опасным
– Монсеньор, там все уже случилось. – Никола по-своему расценил поведение своего кумира. Пришлось сбавить шаг. Эпинэ старался держаться подальше от осклизлых стен и при этом не налететь на Карваля.
Дорога оказалась короткой, Дора вообще была маленькой, куда меньше Нохи, но время словно остановилось, а пятна на стенах, наоборот, двигались вместе с Иноходцем. Крупные, темные пятна, норовящие сложиться во что-то живое и чудовищное.
– Осторожнее, Монсеньор, здесь ступенька!
Любопытно, на входе в Закат есть ступеньки? Мало ли что болтают про него, Закат – это не страшно. Подумаешь, негасимый огонь, то ли дело холодная щель, и в конце – ступенька в грязную безнадежность.
– Лэйе Астрапэ, что это?!
– Вино, Монсеньор.
2
Фонтан на центральной площади все еще бил красным дешевым вином, казавшимся кровью. Выщербленная временем чаша была заполнена до краев, захлебнувшиеся, затоптанные, разбившиеся головы плавали в красной жиже. Вино перехлестывало через край бассейна, багровыми струйками стекало вниз, хлюпало под ногами, сливалось в ручейки и лужицы, обтекая мертвецов и разбросанные вещи, мешаясь с блевотиной, грязью, кровью. Кисло-сладкий кабацкий запах плыл над тем, что должно было стать праздником.
– Во имя Леворукого, – заорал Эпинэ, – да перекройте же вы этот фонтан!
– Уже пытались, Монсеньор, – откликнулся Карваль, – но... Похоже, он будет бить, пока вино не кончится.
А кончится оно в шесть часов пополудни, или в полшестого, если распорядители озаботились хоть что-то украсть. Сейчас начало четвертого, за оставшееся время красной дрянью зальет пол-Талига. Эпинэ с тоской оглядел разгромленную площадь. Он мог уйти, Карваль и «спруты» справятся и без него. Те, кто выжил, уже выжили, а мертвецам от присутствия Первого маршала Талигойи ни жарко ни холодно. Покойникам нет дела ни до маршалов, ни до королей, ни до заливающего их пойла.
– Где герцог Придд?
– У позорных ям. Там хуже всего, там и у галереи.
Что значит хуже? Что может быть хуже торчащих из дрянного вина ног и женщины с вырванными косами?
Ознакомительная версия.
