Отряд, не останавливаясь, шел дальше, только несшие тело воины свернули куда-то в сторону и затерялись среди аккуратных кустов. Встречающиеся эльфы всегда останавливались и провожали процессию взглядом. Наконец деревья расступились, и открылась полянка, в центре которой были вкопаны два столба, украшенные резьбой. В который раз разогнав муть перед глазами, Ярик вгляделся в эти символы и зажмурился. Магия, напитавшая их, резала глаза.
Неожиданно шест с пленником швырнули на землю, заставив Ярика задохнуться от боли. Носильщики выхватили ножи и ловко перерезали удерживающие пленника веревки. Затем, подхватив под руки, они подтащили его к столбам и привязали к свисавшим ремням. Через несколько минут руки и ноги Ярослава оказались широко растянуты в стороны, а тело застыло в подвешенном состоянии в паре локтей над землей. Почти все эльфы развернулись и ушли, остались лишь два сторожа с магическими жезлами. Ярослав почувствовал, что жить ему осталось не так уж и долго. Все происходящее слишком напоминало прелюдию к какому-то особенно извращенному способу казни. В душе заскреблись коготочки страха, упорно сопротивляясь попыткам разума сохранять спокойствие и невозмутимость.
До самого вечера ничего не происходило. Ярик оставался наедине с собственной болью и страхом (окаменевшие охранники не в счет). Когда Тасс коснулся края горизонта, к пленнику приблизилась группа эльфов. Аура власти и древности, говорящей не о старости и дряхлости, а о могуществе, окружала вновь пришедших. Восемь эльфов, восемь могущественнейших существ, которые наверняка не понаслышке знали об Эпохе Войн, собрались, чтобы решить судьбу плененного человека. Пять мужчин и три женщины стали пристально рассматривать привязанного Ярослава, чье сознание извивалось под бичами боли. Его дисциплинированный разум, привыкший контролировать каждую частичку тела, пасовал перед изощренной магией эльфов. Два эльфийских стража в совершенстве владели магией своих жезлов и болью пресекали все попытки Ярика сосредоточиться на собственной Силе. Их метод в корне отличался от способа гвонков, но от этого не становился менее действенным.
Хриплое дыхание Ярослава далеко разносилось по поляне, а запах собственного пота разъедал ноздри. С приходом этой восьмерки стало еще хуже, видно, стражи решили не рисковать и усилили нажим. Ярик, сдерживая крик, зашарил взглядом по фигурам пришедших, пытаясь хоть как-то занять или отвлечь изнемогающий разум. Но детали ускользали. Плыли перед глазами лица, смазывались цвета. Лишь две вещи буквально врезались в сознание Ярика: медальоны на шеях эльфийских властителей и их запах. Бывший раб не мог ничего внятно осмысливать, он лишь запоминал, намертво впечатывал в память, давая обет ничего не забыть! Серебряный цветок, сильно смахивающий на лотос, лиловая перевернутая капля, напоминающая клык, голубой глаз в обрамлении из черного серебра, зеленая змейка, золотая то ли чаша, то ли кубок, три пера из неизвестного металла, кроваво-красная жаба с черными глазами, темно-синий скат — эти образы погружались в глубины разума во всей своей яркости и мельчайших деталях.
Неожиданно тихий мелодичный разговор эльфов, который они вели уже довольно долго, прервала короткая фраза:
— И'еллах!
Одно слово прекратило все разговоры, а на Ярика повеяло запредельной жутью и неминуемым концом.
— И'еллах! И'еллах! И'еллах! — раздалось еще несколько голосов и, вынося окончательный вердикт, еще четырежды: — И'еллах!..
Эльфы развернулись и покинули поляну, и сразу же подошли двое облаченных в белоснежные одежды эльфийских магов, чьи слепящие ауры жгли Ярика почище огня костра. У каждого мага в одной руке был богато украшенный посох, а в другой — крупный, голодно мерцающий камень. Подняв руки с камнями над головами, маги начали нараспев произносить слова заклинания. В такт словам стали пульсировать и камни. Задрожали, отзываясь, столбы, к которым привязали Ярика, а по ремням побежали струйки энергии. Когда дрожь начала перебивать даже ту боль, что вызывали жезлы стражей, Ярик ощутил, как резко ослабло давление на разум и, не раздумывая, ударил магией вокруг. У него не было времени как-то нацеливать свой удар или придавать энергии хоть какую-то форму, он просто зачерпнул как можно больше Силы и швырнул ее во врага.
Совсем рядом раздался слабый взрыв, и на кожу полетели соленые брызги. Сразу же кто-то завопил, и… у Ярика все это вылетело из головы. Не прерывая чтения заклятия, не обращая внимания на одного из стражей, чья голова просто взорвалась, и на истошные крики катающегося по земле второго, маги в белом дружно качнули верхушками посохов, и во взбунтовавшегося пленника ударили голубые молнии. Разряды энергии окутали тело Ярика, заставив его мышцы содрогаться от адской боли. В это же время маги подошли к столбам и вложили камни в небольшие чаши на вершинах столбов. Тут же взлетели вверх руки с зажатыми посохами, застыли в крайней точке и резко опустились. Полыхнули адским светом камни, и кровавый туман устремился от столбов по ремням к телу человека. Глаза Ярика сразу же закатились, а сам он забился в путах. Мерзкий хрип огласил поляну и стих. Кисти рук налились чернотой, а на коже набухли мерзкие точки язв.
Спокойно, даже как-то равнодушно заговорили маги. Говорили они на древнем языке, который понимали лишь эльфийские маги да, пожалуй, некоторые гоблины.
— Знаешь, мне показалось что-то знакомое в этом юнце. Что-то очень древнее, но очень знакомое. — Голос говорившего был задумчив и тих.
— Старая кровь, просто у мальчика проснулась старая кровь. Сырая магия да несколько случайно подобранных заклинаний. С таким интересно было бы поработать, да чего об этом мечтать. Дыхание Леса есть Дыхание Леса! Да и вон, Ируал погиб — главы кланов будут в ярости.
— Ничего. — Маг провел посохом над тихо всхлипывающим в траве вторым эльфом-стражем, и тот сразу затих. — Совету уже давно пора понять, что наша молодежь столь же бездарна, что и человеческая. Если какой-то неуч смог уделать за долю секунды эльфа-стража, то что говорить про настоящего мага? Пусть задумаются!
— Все жалеешь, что ушел из совета? — Второй маг усмехнулся.
— Да нет! Надоела мне эта глупая возня, вот тогда и ушел. Да только и сейчас смотреть на то, как мельчают эльфы, мне просто больно. Мы забыли про собратьев за океаном, а уж они-то, будь уверен, ничего и никогда не забывают. Ведь это наши предки жгли Ссар'лаэрТоар, и М'Ллеур будут помнить про это всегда. Уже забыты сверкающие в лучах встающего Тасса башни древнего города, но ненависть осталась…
— Любишь ты старые истории, — несколько дрогнувшим голосом произнес его собеседник. — Ты лучше скажи, как долго продержится этот неудачник?
