— Какой? — спросила Чабела.
— Сначала мы должны посетить одно место в Кордаве, где я буду в безопасности: Девять Нарисованных Шпаг.
— Девять Нарисованных Шпаг? — повторила она.
— Это не из тех мест, где бывают девушки вашего круга, но для наших целей оно подходит. Верьте мне. Зелтран, я беру десять человек. Дай плащи и фонари и позаботься, чтобы они были все хорошо вооружены.
Улицы были безмолвны, казалось, что город вымер. Суеверный Сигурд, впрочем, как и все моряки, содрогаясь, опасливо осматривался по сторонам.
— Я уверен, что они все мертвы или заколдованы, — пробормотал он.
Группа моряков, завернувшись в плащи и пряча под шляпами лица, подошла к Девяти Нарисованным Шпагам. Когда они вошли, старый Сабрал, раскинув руки, встал в дверях.
— Прошу прощения, но мы закрылись на ночь, — сказал он. — Правительство приказало всем тавернам закрыться этой ночью с заходом солнца. Так что я прошу вас… о!
Конан снял шляпу и плащ и, приблизив лицо к кабатчику, пробормотал:
— В чем дело, мой друг?
— О, как я не узнал вас с первого взгляда… Но, конечно, Девять Нарисованных Шпаг всегда открыта для капитана Конана, по закону или без него. Входите, друзья, входите. Я мигом разведу огонь и спущусь в подвал, и вы получите все, что пожелаете.
— Зачем правительству понадобилось закрывать сегодня таверны? — спросил Конан, сев на место, откуда была видна дверь.
— Только Митра знает, — пожал плечами кабатчик, — королевский указ появился вчера вечером… Это было странное время, в самом деле, странное. Сперва капитан Зароно приплыл бог знает откуда с целым отрядом стигийцев и направился во дворец короля Федруго, как в свой собственный. Ему не сказали ни слова, как будто он заколдовал королевскую свиту. Потом все эти новые декреты: городские ворота закрываются с закатом и так далее. Князь Виллагро стал маршалом полиции, и в городе воцарились железные законы. Странно, капитан, странно и непонятно. И ничего хорошего из этого не выйдет, попомните мои слова!
— Это удивительно, — сказал Сигурд.
— Что удивительно? — спросил Конан.
— Клянусь глазом Дагда и ногой Орвандела! Твой друг Сабрал сказал, что город закрыт, как барабан, но мы беспрепятственно вошли в порт. Почему Виллагро не поставил своих головорезов охранять порт?
— Они думают, что «Вестрел» все еще лежит на песке в устье Закамбы, — сказал Конан.
— Ах, да, — вспомнил Сигурд, — я и забыл. Зароно не мог и предположить, что мы починим корабль.
— Все правильно, рыжебородый, — кивнул Конан. — Если все пойдет хорошо, король Федруго будет обязан троном черным воинам Джумы, о которых он никогда не слышал и которых никогда не увидит.
— Я раньше невысоко ценил чернокожих, — сказал Сигурд. — Они всегда мне казались набитыми предрассудками и детскими страхами. Но твой друг Джума открыл мне глаза. Он прирожденный вождь. Да в каждой нации и у каждого народа есть свои герои и свои предатели.
Но болтать не было времени. Конан расспросил Сабрала о том, что произошло за последнее время. Оказалось: верные гарнизоны под тем или иным предлогом были отправлены за границу или были арестованы и посажены в тюрьмы по смехотворным обвинениям. С вечера сегодняшнего дня дворец был изолирован от города. Ключевые посты заняли люди Виллагро. Некая церемония имела место во дворце, но какая именно, Сабрал не знал. Что-то должно было произойти.
— Отречение от престола, — пробормотал Конан. — Мы должны попасть во дворец. Но как? Виллагро и Зароно полностью блокировали его. Этот Тот-Амон, видимо, полностью подчинил себе Федруго. Но если нам удасться предстать перед королем с его дочерью, то первое потрясение, которое испытает король, может развеять колдовство… И тогда мы сможем победить предателей. А кстати, где этот чертов Нинус?
Сигурд удивленно поднял брови. Конан спросил у Сабрала о здоровье маленького друга — священника. Кабатчик ответил, что тот выздоровел и вернулся к исполнению своих обязанностей в храме. Конан сразу же поручил матросу привести его в таверну.
— Кто этот Нинус? — спросил Сигурд.
— Я знаю его уже несколько лет, — пожал плечами Конан, — с тех пор как мы были ворами в Заморо. Он вернулся в Зингаран, когда даже благословенный город Заморо стал для него слишком опасен. Здесь он повстречался с одним миссионером культа Митры, который убедил его, что священники в этом мире только и делают, что гуляют на праздниках и наживаются на глупости прихожан. Будучи одним из тех людей, которые знают, куда дует ветер, он мигом впал в религиозность и стал священником Митры. Но если и есть в Кордаве человек, который знает тайный вход во дворец Федруго, так это он! Он был умнейшим вором из тех, кого я знал, — умнее даже Тауруса Немедийского, которого называли королем воров. Он мог найти двери, которые никто…
Настороженный слух Конана уловил звук гонга. Чабела вздрогнула и вцепилась в его руку.
— Колокола башни всех богов! — выдохнула она. — О, Конан, слишком поздно!
— Что вы имеете в виду? Да не тяните же.
— Колокола — они возвещают, что король собирает аудиенцию! Мы слишком поздно появились — она почти уже началась…
Конан и Сигурд обменялись взглядами и, открыв окно, посмотрели на дворец на горе. Здесь и там вспыхивали огни. Чабела была права, церемония началась.
Обстановка в тронном зале короля Федруго напоминала напряженную драму. Небо освещалось частыми всполохами, и в высоких остроконечных окнах сверкали серо-голубые молнии.
Зал был большой и высокий. Круглые стены и колонны из серого гранита, украшенные резным мрамором, поддерживали высокий потолок. Этот дворец был архитектурным шедевром королевства Федруго.
Ярко светили толстые, величиной с руку воина свечи в золотых подсвечниках. Свет факелов и ламп отражался в зеркальных щитах и блестящих шлемах стражников, стоявших вдоль стен зала.
Охраны присутствовало значительно больше, чем в обычных случаях. Это настораживало вельмож и офицеров, вызванных королевскими герольдами. Им было приказано тихо и быстро прибыть во дворец, чтобы присутствовать при чтении королевского указа.
Была и еще одна причина для беспокойства — одежда стражи. Хотя некоторые носили мундиры Легиона Трона — личной гвардии короля, — на большинстве были одеты мундиры цвета Виллагро — князя Кордавы.
В центре зала на огромном постаменте из блестящего зеленого малахита стоял трон розового мрамора. На нем сидел Федруго III.
Собравшаяся знать в последнее время редко видела своего короля. Они с удивлением смотрели на него, настолько он постарел. Его кожа казалась пергаментом, а руки дрожали. Щеки впали так, что выступали скулы. Свет ламп бросал глубокие тени на его лицо, и глаза утонули в темных впадинах глазниц под седыми бровями. Свет вместе с худобой делали его похожим на призрака.
