— Никто больше не придёт. И никогда. И благодати Фонтана тоже не будет больше никогда.
— Ошибаешься, — сказал Северцев. — Благодать Фонтана никуда не делась.
Он ещё и издевается, гадёныш палёнорожий! Вилджа врезал ему кулаком в морду со всего маха, крепко, так, чтобы сломать челюсть.
И понял, что лежит на кирпичном полу, а в спину ему упирается костыль.
— Больно! — дёрнулся Вилджа. — Пусти, дурак!
Костыль ткнул в какую-то одному Северцеву ведомую точку, и тело Вилджи пронзила такая боль, что в глазах потемнело.
— Калек всегда недооценивают, — сказал Авдей. Он прикоснулся костылём к пояснице Вилджи. — Это очень важная точка. Если правильно ударить, то ты на всю оставшуюся жизнь станешь таким же, как я. Тебе необратимо парализует ноги. А если ударить здесь, — Северцев прикоснулся к точке у основания шеи, — то ты станешь хуже, чем я. Ты вечно будешь лежать в койке, потому что отнимутся не только ноги, но и всё тело. Ты даже рукой не сможешь пошевелить. В тебе будут жить только глаза и уши. Но в четырех стенах нечего слышать и видеть. Говорить ты тоже сможешь. Но только в том случае, если кто-то придёт тебя послушать. А иначе ты будешь вынужден молчать. Долго молчать. Сутками напролёт.
— Сучий высерок, — процедил Вилджа, хотел подняться и врезать этому…
Тело опять пронзила боль. Авдей сказал:
— Древние связисты могли проверять коммуникационную сеть самыми разными способами, так?
— Да.
— Но они сделали Фонтан. Как думаешь, почему?
— Дурью от безделья маялись, — буркнул Вилджа.
— Или хотели сделать людям приятное. Сотворить маленький ежедневный праздник. И появился танец разноцветных искр. Сверкающее чудо. Древние подарили нам радость. Разве это не благое дело?
Вилджа дёрнулся встать и тут же сжался в испуге, ожидая новой боли. Но Авдей не тронул, наоборот, отступил в сторону.
— Дарить людям радость нелегко, — сказал Авдей. — Для этого надо отдавать часть себя. Отдавание — тяжёлый труд. Но приятный, как ни странно. Чтобы над заурядной башней связи фонтаном звонких искр засверкала чудесная радуга, в ней должна быть душа. Твоя душа. При условии, что она у тебя есть. Однако наличия души как таковой мало. Её надо ещё направить так, чтобы душевная сила обернулась добром и радостью, а не горем и злом. Чтобы стать радугой, душа сначала должна найти в себе тепло и свет.
Авдей подошёл к Сфере.
— Я не уверен, что моя душа достойный материал для того, чтобы делать из неё радугу, но поскольку ничего другого нет, придётся использовать то, что имеется. — Авдей задержал руку над штырём, посмотрел на Вилджу.
— Я всегда был только музыкантом, и сделать что-то полезное мог лишь при помощи вайлиты. После, когда моя рука превратилась в искорёженное никчёмье, один весьма неглупый людь сказал, что музыка есть не только в музыкальных инструментах, а везде — даже в пирожках и кирпиче. Но если музыка может быть везде, где угодно, значит играть её можно всем, чем угодно. В том числе и коммуникатором. Искрами закоротившей проводки. Пусть сегодня они станут «Лунной сонатой». Она такая спокойная. Тихая. А всем давно недостаёт спокойствия. Значит, надо его подарить. Во всяком случае, стоит попробовать.
Авдей присоединил штырь.
Вилджа выскочил на площадь, посмотрел на фонтан. Нет, это был не просто фонтан, а Фонтан. Его струи сплетались, рассыпались искрами, струились ручейками. Они танцевали! Вилджа уловил ритм, почувствовал… нет, не звук, а дыхание мелодии.
Фонтан оказался живым. А потому он мог танцевать и петь. И рисовать. Да просто раскидывать по всей округе искры-веселинки.
Отведённое Фонтану время закончилось, сияние искр исчезло.
Но Хранитель Башни знал, что оно вернётся. Вилджа сам вернёт Фонтан.
Завтра же.
Из Башни вышел Открыватель. Бросил на Хранителя безразличный взгляд и заковылял к лётмаршу.
Вилджа бросился вдогонку, схватил за руку.
— Не прогоняй меня, — попросил Вилджа. — Я сумею зажечь настоящий Фонтан, вот увидишь.
Авдей посмотрел на него с удивлением.
— Хранителей назначаю и увольняю не я. Это решает ВКС.
— Не в назначениях дело! Открыватель, пожалуйста… Я очень вас прошу, Открыватель, позвольте мне зажечь завтра Радужный Огонь! Если он не получится таким же настоящим, как сегодня, я до конца жизни останусь только Хранителем, а к Сфере даже не прикоснусь.
Авдей смотрел серьёзно, вдумчиво.
— Ваш Огонь должен быть не таким же, как сегодня, а вашим собственным Огнём. Только вы знаете, каким будет его танец.
— Не танец, — качнул головой Вилджа. — Рисунок. Он рисует. И согревает. Но молча. В абсолютной тишине, очень глубокой. Понимаете?
— Да, — кивнул Авдей.
Вилжда улыбнулся. Открыватель действительно его понимал.
Вилджа протянул ему руку для пожатия. Авдей ответил. Пальцы покорёженной руки оказались гораздо сильнее, чем думалось Вилдже.
«Калек всегда недооценивают. Дураки».
= = =
Эльван ждал Авдея у дверей его квартиры.
— Я слышал, вы какой-то музыкальный инструмент купили. Поиграете мне?
Авдей смотрел на него с удивлением.
— Я нагрубил вам, — сказал Эльван. — Простите.
Авдей шагнул к нему.
— Я пока ещё не так хорошо наработал руку, чтобы показывать свои экзерсисы слушателям. И мелодий, подходящих кмелгу, пока не подобрал.
— Плевать. Я хочу просто посмотреть, что это такое, как звучит.
Авдей опустил взгляд.
— Вы уверены, что вам это действительно будет интересно?
— Да, — твёрдо сказал Эльван. — Интересно.
Авдей посмотрел на него.
«Я всё неправильно истолковал, — растерянно подумал Эльван. — Перепутал маску и истину».
Маской был броневой металл и бластерный огонь.
Истиной — весенний дождь и солнечный свет.
Так, как и должно быть. Каждый защищает себя как может. Скрывает себя от мира.
Иначе мир уничтожит.
Но Авдей не любит маски. И без крайней необходимости не надевает.
Как и не возьмёт без самой крайней на то необходимости оружие.
— Нельзя быть таким открытым, — сказал Эльван. — Мир жесток. Он уничтожает всё, что не скрыто бронёй.
— А это смотря что в нём искать, — ответил Авдей. — Уничтожение или созидание. Вряд ли в боевой броне можно будет заниматься миротворчеством.
— В каком смысле?
— В любом.
Авдей открыл дверь.
Эльван вошёл, осмотрелся. Точно такая же квартира, как и у него, с той же казённой меблировкой.
Авдей вымыл руки, поставил на журнальный столик вино, печенье и шоколад — традиционное угощение в Бенолии.
