Но едва только Кейтилин подумала о лекарствах, она вспомнила о своём отце, и сердце уколол лёгкий и неприятный стыд.
Она не раз за этот день думала о том, что, возможно, плохо поступила, не сообщив о своём побеге лично папе. Конечно, она была приличная девочка и оставила ему записку; но как известно, написанное слово ранит куда больше сказанного. Скорее всего, он бы не разрешил ей бежать, но она хотя бы предупредила бы его об этом… А ещё и лекарства стащила! Конечно, лишние, основной папин запас она и не думала трогать, но всё равно это не очень хорошо. Конечно, иногда случаются ситуации, когда воровство необходимо: например, когда ты бедный и хочешь покормить своих маленьких детей. Тогда воровать не стыдно. Но врать!.. Врать — это всегда плохо, и как бы Кейтилин не утешала себя, что не могла поступить иначе, всё равно ложь остается ложью.
Но у неё и правда не было другого выхода.
— Привет, хозяйка. Есть что пожевать?
Кейтилин резко вздрогнула и подняла голову: сегодняшнее столкновение с Гилли Ду напугало её, и она сразу была готова защищаться.
Однако существо, окликнувшее её, оказалось видимым. То был карлик, ростом едва достигавший Кейтилин по колено, но зато приземистый и сильный. На нём была куртка из овечьей шкуры, штаны и башмаки из шкурок каких-то мелких зверьков, и тёмного цвета колпак. Он стоял на пороге пещеры и морщился, глядя на испуганную Кейтилин.
«Вероятно, это какой-нибудь гном, — думала девочка, стараясь вспомнить про всех персонажей сказок, о которых когда-либо читала. — Он просто всегда сердитый, а на самом деле всего лишь живёт в этой пещере. А мы ему мешаем».
— Простите, что мы побеспокоили Вас, — сконфуженно извинилась она. — Мы с подругой не знали, что кто-то здесь живёт. Меня зовут Кейтилин, а это Тилли. Мы очень устали и заблудились. Скажите, Вы не против, если мы здесь переночуем?
Карлик ничего не ответил Кейтилин. Он прошёл к большому высокому камню и уселся на него, не говоря ни слова. Его короткие ноги болтались в воздухе, и в темноте Кейтилин показалось, что ботинки сердитого карлика в чем-то испачканы.
— У нас есть хлеб, если хотите, — сказала она. — И картошка. И яблоки. Вы хотите есть?
Карлик окинул девочку злобным, полным презрения взглядом, и ничего не ответил. Кейтилин испугалась так, что и слова вымолвить не могла: в её голову закрались сомнения, что это может быть гном.
«Ох, если бы Тилли не спала, — лихорадочно думала она. — Может, её стоит разбудить?».
— Так давай, раз есть, чего замерла! — вскричал неожиданно гость, и Кейтилин снова вздрогнула от неожиданности. Голос карлика, грубый и нахальный, её возмутил, и девочка, переборов страх перед таинственным незнакомцем, обиженно произнесла:
— Будьте повежливее, пожалуйста! Тут человек спит, а вы кричите!
Карлик злобно усмехнулся. Кейтилин заметила, что пламя стало как-то послабее, то ли оттого, что в него никто не кидал хворост, то ли потому, что даже огонь съеживается от страха перед неожиданным гостем.
— И вообще, было бы приличней сначала представиться, — строго и несколько жеманно произнесла Кейтилин. Ей не нравился этот тон у самой себя, но в некоторых случаях лучше быть гордой и жеманной, не показывая свою слабость.
— Да какая тебе разница, кто я, — пожал плечами карлик. — Ты поближе подойди, да хлеб с собой возьми, тогда, может быть, и скажу.
Кейтилин засомневалась. Вообще-то она не была дурочкой и ни капельки не доверяла этому загадочному незнакомцу, но последние события заставили её усомниться в собственных мыслях.
«В сказках часто всякие волшебники дают важные советы, когда их кормишь, — думала она. — Может, и с этим низкоросликом дело обстоит так же?».
— А что ты хочешь мне сказать? — недоверчиво спросила Кейтилин. — А то обманывать нехорошо!
— Какая ты наглая, юная принцесса. Накорми, а потом скажу. Думаешь, вы одни устали за целый день?
Карлик с усмешкой продолжал глядеть на девочку, точно подзадоривая её подойти поближе к пещере. Кейтилин не знала, что ей делать: с одной стороны, ей казалось, что что-то тут нечисто, а с другой — не обидит ли она его своим отказом ещё больше? Не наживут ли они с Тилли себе нового врага?
— Ты подойди, не бойся. Я не кусаюсь, — и карлик, словно опровергая свои слова, улыбнулся, демонстрируя желтые гнилые зубы. — А не то расскажу твоей подруге, кто ты такая и зачем идёшь в столичный замок.
— Эй, это нечестно! — воскликнула с негодованием Кейтилин. Веки спящей Тилли дернулись, и Кейтилин на секунду обрадовалась, что разбудила её; но ничего подобного, девочка продолжала спать крепким сном.
— Не кричи, а не то разбудишь, — проворчал гость. — Ну неужели тебе жалко хлеба для голодного путника?
Кейтилин стиснула кулаки. Карлик поступал очень умно, раз за разом надавливая на самое больное: как будто он заранее знал, что Кейтилин очень совестливая, и ей будет стыдно показать себя жадиной или лгуньей.
А если и в самом деле знает?..
— Ну ладно, — наконец произнесла Кейтилин недовольным голосом. — Вы правы, я вела себя непочтительно. Конечно, мне не жалко для вас хлеба.
И, чтобы доказать свои слова, она отщипнула от грубого каравая большой кусок. Карлик довольно заулыбался: вероятно, он и в самом деле был очень голоден, однако почему-то не делал ни шага за пределы пещеры.
«Если он попытается меня утянуть, — напряженно думала Кейтилин, медленно обходя костёр, — схвачусь вот за тот уступ. И закричу. Хотя зачем ему это делать?».
Огонь позади Кейтилин вспыхнул, но затем опал, словно подгоняя девочку вперёд. Кейтилин мягко ступала по жесткой земле и уже пожалела о том, что так легко приняла слова незнакомца; это же так глупо, спорить о всякой ерунде!
Но она дала слово, и теперь непременно должна его сдержать.
— Ну же, смелей! Я тут с голоду умру, пока ты дойдешь!
— Не умрёте, — тихо проговорила Кейтилин, подходя к самому краю пещеры.
Она сделала шаг, и тут же всё исчезло: и маленький человек, и глубокая темнота, и хлеб в руке Кейтилин, и мрачные стены со свисающими сталактитами. Нога девочки скользнула вперёд, и она, чувствуя, что теряет равновесие, начала кричать и отчаянно махать руками, падая вперёд…
* * *
— Ты что, дура, что ли, совсем?! Совсем ненормальная, да?!
Смуглые руки Тилли прожгли одежду Кейтилин насквозь и сильно опалили кожу, но девочка не замечала этого. По её телу пробегала крупная дрожь, ноги тряслись так сильно, что едва удерживали вес её тела, а глаза с ужасом смотрели на развернувшееся перед ними зрелище: под утесом, на краю которого стояли девочки, пролегал гигантский склон с острыми, торчащими вверх окровавленными зубьями камни, на которых гнили человеческие тела и скелеты.
— Ты куда полезла, больная, чёрт тебя дери!
Тилли резко оттащила за собой Кейтилин и бросила её на землю; та продолжала с ужасом смотреть вперёд, даже ни разу не моргнув. Сердце девочки стучало с бешеной силой, а дыхание прерывалось так часто, что создавалось ощущение, будто Кейтилин плакала. На слёзы у неё, впрочем, не хватало сил: все уходили на осознание того, что ещё бы чуть-чуть — и она бы упала вниз, к этим несчастным погибшим людям…
— Надо же быть такой бестолочью! — громко кричала Тилли; в другой момент Кейтилин обиделась на неё, но сейчас она даже не осознавала, что её сейчас обзывают. — Корова ты тупая, ничему тебя жизнь не учит! Эх, и я-то, я-то тоже хороша, надо было сразу понять, что это пещера дуэргара! Уж больно хорошо спрятался, гад…
— Дуэргара? — тихо спросила Кейтилин; в памяти её где-то пряталось это имя, но девочка не могла вспомнить, кто это и откуда она узнала о нём.
— Да, дуэргара! Что, и о нём ничего не слышала, клуша?! Куда ты полезла-то?! Почему меня не разбудила, я бы его прогнала!
— Он обманул меня, — тихонько произнесла Кейтилин, и слезы наконец каплями потекли по её щекам. — Он просил хлеба, а я думала…
