— Что ты думала?! Да, ночью выходит страшный карлик из пещеры, ему уж точно нужен хлеб! Надо же быть такой отбитой на голову!
Дрожь, сотрясавшая тело Кейтилин, стала только сильней; и было ли это от того, что девочка не могла примириться с обманом, или же дело в том, что ей было ужасно стыдно за свою наивность и глупое желание доказать неизвестному своё благородство — никто бы не смог ответить на этот вопрос, даже сама Кейтилин.
— Ладно, — словно сквозь пелену, голос Тилли доносился до девочки. — Ладно, всё, успокойся… успокойся, ну. Ложись давай, я выспалась. Эх, и не возьмешь-то тебя толком… Всё ложись давай, сюда.
Неизвестно как, но Тилли смогла оттащить шокированную подругу подальше от края утёса и уложить её на траву. Кейтилин не понимала, что с ней происходит: она плакала и тряслась в ужасе, вспоминая мерзкую усмешку коварного дуэргара, мертвые тела на каменных пиках и собственную глупость.
Тилли не знала, что с ней делать. Она очень сердилась на свою спутницу, но не ожидала, что та так сильно испугается увиденного. Конечно, это были мертвые люди… да и она сама была на грани гибели… но чего ж трястить-то так сильно? Это же не Гилли Ду, который всегда выскакивает неожиданно… Да и она сама виновата! Тилли не слышала, о чем Кейтилин разговаривала с дуэргаром, она тогда только-только просыпалась и могла расслышать только невнятный бубнёж. Но она знала сказания о дуэргарах, к тому же, как рассказывала её мама, прабабушке доводилось с ним встречаться, поэтому Тилли знала, как он действует.
«Хорошо хоть не сожрал сразу, а то мог бы», — мрачно думала девочка, глядя на то, как крупная дрожь её подруги становится тише и постепенно совсем успокаивается.
Кейтилин наконец заснула.
Глава 7
Тилли не сомкнула глаз до самого утра. Спать ей не хотелось: несмотря на то, что эта ночь выдалась беспокойной, девочка чувствовала себя хорошо, и, когда пришло время рассвета, ей на душе стало тепло и радостно. Девочке доводилось встречать восход солнца и раньше, но тогда она работала и не могла позволить себе прилечь на полянку, раскинуть руки в разные стороны и смотреть на небо. Тилли не задумывалась, что изнурительная работа на фабрике, необходимость выживать и постоянная опасность лишают её простых повседневных радостей. Вроде наслаждения тем же самым рассветом.
А ведь это невероятное зрелище! Серое небо по краям порыжело и приобрело приятный розовый оттенок. Воздух, по-осеннему холодный, как по волшебству переполнился запахами; проснулись первые птицы и тут же начали свои громкие чирикающие разговоры. Тилли представляла себе, о чем же они говорят, и все эти темы ну совсем не были похожи на обычную человеческую болтовню. Вдали посветлело небо, и солнце протянуло свои руки-лучики и слегка выглянуло из-за горизонта. Тилли широко улыбнулась: солнце казалось ей добрым другом, который приходит на помощь, когда тебе плохо, греет тебя и помогает хлебу и другой еде вырасти.
— Привет, солнце, — сказала она и тут же вздрогнула: она старалась вести себя осторожно, ведь Гант-Дорвенский лес мог с ней заговорить в ответ. Мало ли к чему могут привести её слова…
Однако никто ей не ответил.
Неожиданно Тилли вспомнила о событиях этой ночи, и спокойное утреннее настроение безвозвратно испортилось. Испугала её даже не дурость Кейтилин, которая, после Гилли Ду, безропотно отправилась за подозрительной феей (и чем дуэргар её поманил, интересно знать!). Нет, больше всего Тилли беспокоил её сон — вернее, полное отсутствие сна. Она-то ожидала, что в эту ночь снова придёт Паучий Король, но он так и не появился. Конечно, хорошо, что хоть иногда она может нормально поспать, но не означает ли это, что Его Величество что-то задумал?..
Пока Тилли напряжённо размышляла, наблюдая за постепенно светлеющим небом, проснулась Кейтилин. Сначала у неё дернулись ресницы, затем она слегка приоткрыла глаза и перевернулась на бок, закутываясь теплее в одеяло. Тилли так и подмывало разбудить её громким приветствием, но она прекрасно знала, что такое недосып и к чему он может привести. Так что ей пришлось сдержаться, хотя идея казалась ей блестящей.
«Иначе она так до обеда проспит, — сердито думала девочка, разогревая на огне взятый из корзинки Кейтилин хлеб. — А нам ещё в дорогу надо».
Но долго ждать не пришлось. Кейтилин приподнялась и стала вытирать глаза кулаком.
— Доброе утро, — тихо сказала она сиплым от сна голосом. Тилли бросила ей ленивое «здорово» и с аппетитом набросилась на разогретый хлеб.
— Есть будешь? — спросила она, ещё не прожевав.
Кейтилин бросила неоднозначный жест, и Тилли вопросительно посмотрела на неё. Кейтилин казалась не то нездоровой, не то несчастной: золотые волосы её разлохматились, вокруг глаз образовались темные круги, а выражение лица было преисполнено тревожной задумчивости.
— Что, не выспалась? — с заметным удовольствием спросила Тилли. Кейтилин не расслышала её интонаций и рассеянно кивнула.
— Сон плохой… — тихонько ответила она, негромко зевая. Тилли напряглась: не может ли быть такого, что Паучий Король пришёл во сне не к ней, а к Кейтилин?
— А что снилось? — спросила она, пытаясь изобразить безразличие. Получалось плохо, но Кейтилин опять этого не услышала.
— Да ничего… — вяло ответила девочка, подвигаясь к костру. — Это не то что мне сон плохой снилось, а просто было как-то… беспокойно, что ли. Просыпалась часто, мерзла, да ещё и карлик этот кошмарный…
— Какой карлик?
— Ну этот, из-за которого я чуть не упала. Как ты его назвала?
— Дуэргар?
— Ага. И Гилли Ду… Они мне не снились, просто, знаешь, стоит закрыть глаза, и тут же эти ужасы: береза, кровь, пещера… И как тебе не страшно сейчас жарить хлеб!
— А чего тут страшного-то, — пробурчала Тилли, отводя взгляд. — Хлеб это ж не по лесу гулять. Да и феи огонь не любят, бояться нечего.
Кейтилин промолчала. Она уставилась на костёр, не шевелясь и не говоря ни слова. Тилли стало даже немного жалко её: должно быть, это очень тяжело — сталкиваться с таким количеством проблем в первый же день путешествия… Особенно когда ты богатая барышня.
Хотя чего таких жалеть-то? Тилли вон куда тяжелее приходится, и ничего. Терпит как-то. И всё равно идёт дальше, а ведь она могла бы просто упасть и не вставать!
И она бы непременно так бы и сделала, если бы от её побега не зависела жизнь целого городка.
— Прости меня.
Тилли вздрогнула: она и забыла, что рядом с ней сидела Кейтилин. А ещё она не понимала, почему эта девчонка вдруг извинилась перед ней.
— Чего-о-о?
— Я говорю «прости», — Кейтилин тоскливо смотрела на огонь, и Тилли начинала бояться за неё: как-то нехорошо она смотрит… Нездорово. Заболела, что ли? Как это было бы сейчас некстати. — Приношу свои извинения. Понимаешь?
— Да за что?
— Ну. Я к дуар… дуэр… ну, в общем, карлику пошла, а хотя обещала костер сторожить.
— Да уж, это ты молодец, — хмыкнула Тилли, насаживая ещё один кусочек хлеба на палку: она решила, что покормить Кейтилин все же надо, а то ещё помрёт от голода и тоски. — Говорила же, никого не слушай и ничего не делай.
— Но я думала… ох, забудь. Я правда поступила очень глупо, мне не следовало так делать.
— Ну вот видишь, — кивнула Тилли, весело крутя хлеб над огнём. — Я тебе ожоги на руке оставила, полечи их. А то ж скоро на тебе вообще живого места не останется.
— Да-а-а, и правда болит. — Тем не менее Кейтилин даже не поднялась со своего места. Видимо, ей было совсем грустно, ну или ожоги болели не так уж сильно. Тилли ей приносить лекарство не стала, а вот хлеб положила рядом, когда тот достаточно поджарился. Сказала «Ешь давай» и вцепилась зубами в свой кусок. Вкуснотища! Девочка давно не ела ничего подобного. Ну как, вчера, конечно, ела, но вот раньше… Эх, маму бы этим угостить! И Жоанну. Только если та на Тилли орать не будет.
«Как там они», — вдруг вспомнила девочка, и ей стало очень грустно. Должно быть, они очень волнуются за неё. С ума сходят… Конечно, маме не придется её кормить, но ведь Жоанна работает куда меньше Тилли. Она дровяница и брусья носит, а Тилли с рудой работает, это стоит куда дороже и денег платят больше. Да, говорят, и умирают раньше, пыль там в нос попадает, ещё какие-то кошмары происходят, но ей всё равно долго не жить. Если эта каторга рабочая не уморит, так феи утащат, или дракон, или ещё мерзость какая. Чего ей бояться-то?
