Шёпот становится громче. Ощущение чужого присутствия, зуд в затылке. Зайду слишком далеко — и вообще потеряю контроль над собой, хоть сейчас это маловероятно. Сам я просто не обладаю необходимыми навыками, а жреца рядом нет... Разве что положиться на шёпот, разрешить потусторонней силе самой вести меня, но...
Нет. Я здесь именно для того, чтобы получить максимальное удовольствие от процесса. Поэтому бить я буду сам.
— Готовы? — спрашивает судья.
Киваем почти синхронно. Боярский довольный, как кот, обожравшийся сметаной. Ещё не осознаёт, во что вляпался.
— Начали!
Он рывком бросается на меня. И я делаю то же самое.
Первый его удар я отвожу походя, тут же начиная атаку. Удар за ударом, только кулаки, только скорость и напор. Он не ожидал такой скорости, первые удары блокирует, закрываясь руками. Только на седьмом начинает уклоняться, ловя момент для контратаки.
Шёпот становится громче, голоса поют.
Мой резкий рывок вперёд, удар коленом. Боярский жёстко блокирует, но удар даже не на четверть такой сильный, какой кажется. И, ожидая давления там, где его нет, мой противник делает полшага вперёд, не успевая компенсировать инерцию своего тела.
Налетая челюстью на мой кулак. Мой кулак, выполняющий самый чистый боксёрский удар, с толчком ногами и переносом усилия всего тела на этот самый кулак. Пальцы ощущают деформацию — перелом челюсти. Голова дёргается назад, сейчас его многострадальный мозг ударяется об заднюю стенку черепа, чтобы через секунду ударится об переднюю. Чистая физика, приумноженная магией этого мира. Сотрясение мозга. Нокаут.
Боярский теряет сознание и падает на спину.
Отхожу, пытаясь унять шёпот. Голоса шепчут. Голоса призывают броситься на юстициария, на дежурного медика, уже осматривающего поверженного противника.
— Перелом челюсти средней тяжести. Сотрясение мозга, — констатирует врач то, что я знаю и так.
— Перенесите его в комнату отдыха, — приказывает одарённая гарнизонным. — Эй! Второй бой проводить будешь?
— Конечно! — откликаюсь.
Второй Боярский тут же выходит на арену, также сбрасывая пиджак и рубашку. Вид решительный, сосредоточенный. Он что-то говорит, но я не слушаю. Мне достаточно шёпота в голове, чтобы прислушиваться ещё и к этому клоуну.
— Готовы? — спрашивает юстициарий.
— Поехали уже! — срываюсь в нетерпении.
Не дожидаясь, пока доктор и гарнизонные с носилками покинут арену, бросаюсь на Боярского. Этот оказывается ловчее предыдущего — ловит меня ударом ноги в живот, отбрасывая назад. Падаю на спину и переворачиваюсь через голову, чтобы тут же блокировать удар ноги. Встаю, уже отводя и блокируя град новых ударов.
Он слишком разогнался. На очередном ударе ловлю руку в захват и перебрасываю его тело через себя. Но этот действительно ловчее. Едва падает на спину, как тут же разворачивается и ударом ноги валит меня рядом с собой.
Не люблю валяться в грязи, откатываюсь, вскакиваю. Шёпот подсказывает, шёпот ведёт. Навыки здесь ни при чём, опыта у меня больше, а его ведёт лучшее владение магией.
Боярский снова налетает на меня, в этот раз атакуя ногами. Удары в корпус и голову сыплются с впечатляющей скоростью, заставляя уклоняться и отходить. Пытаюсь перехватить его ногу для захвата — он тут же подпрыгивает, нанося мне удар второй ногой и снова отправляя на землю.
Тело простреливает болью, и я не успеваю откатиться. Боярский налетает на меня, нанося не очень сильные, но очень быстрые удары руками. Корпус, под рёбра, плечи, голова, я едва успеваю закрываться.
Шёпот в голове переходит в крик.
Открываю защиту, толкая своё тело вверх. Обычный человек просто неспособен выполнить такое движение. Неспособен из такого положения толчком одной руки поставить себя на ноги. Дар где-то в глубине пульсирует, разгоняя по всему телу силу. Силу, с которой я отталкиваю Боярского, отправляя его в непродолжительный полёт метров на пять.
Вскакивает он быстро, но в бой уже не рвётся. Посматривает на мою ладонь. Поднимаю руку и вижу вывернутые пальцы, не знаю, в какой момент это произошло. Закрываю глаза и вправляю. Всю руку простреливает болью, но не той, которая парализует, наоборот. Словно начал ощущать всё отчётливее, отклик пальцев на мысль лишь улучшился. Иллюзия? Или действие сил, которыми пронизан весь этот мир?
Я улыбаюсь. Улыбаюсь, потому что, кажется, понял, как всё это работает. И потому делаю глубокий вдох, отгоняя голоса. Да, я понял. То ощущение, которого мне не хватало. «Третья рука», с которой рождаются все одарённые. Или скорее третий глаз. Интуитивное понимание дара, врождённая способность применять энергию, чуждую сотворённому миру. Способность, которую нужно развить и превратить в навык. Я понял, что надо делать.
Расслабляюсь, продолжая улыбаться. И иду на Боярского, не переходя в боевую стойку. Расслабленно и спокойно. Небольшое напряжение, импульс потусторонней энергии, и мир будто слегка замедляется. На самом деле нет, но подстёгнутая реакция ощущается именно так. Нельзя заставить себя думать быстрее скорости движения нервных импульсов, но можно отсечь всё лишнее. Можно заставить собственное тело действовать, не отвлекаясь на обдумывание, на мысли, на сомнения и принятие решений.
Противник бросается в атаку. Моё тело реагирует, и я запоздало осознаю, что когда-то давно меня учили захвату, в который я ловлю Боярского. Тогда мне этот приём показался слишком сложным, я не стал его отрабатывать. Иронично. Ещё более иронично, что, пока я думал о приёмах и движениях, моё тело не только выполнило захват.
Перехватив его руку, заметил, что он открылся для удара коленом. И, пока осознавал это, уже успел выстрелить ногой ему в живот. Сильный удар, но Боярский лишь морщится, выворачиваясь из захвата, и одновременно атакуя. Я понимаю это за движения и даже наслаждаюсь хорошо поставленным приёмом, не дающим мне возможности перехватить инициативу и контратаковать. Вместо этого делаю шаг назад, разрывая рисунок боя, и снова сближаюсь, выдавая серию быстрых прямых ударов.
Блок, блок, уклонение, блок, отведение в сторону и наконец попытка захвата. Странно, что он сам не пытается атаковать, не наносит удары в... А-а-а... Я понял, он не может увидеть возможность, окно для удара. Магия подсказывает, но он слишком сильно на неё опирается. Дар ведёт его, как программа, как алгоритм. И делает его беспомощным, когда алгоритм даёт сбой. Нет привычки полагаться на свои силы в отрыве от дара.
Как глупо.
Пара ударов ногой, и тут же кручусь волчком, выполняя подножку. Боярский подпрыгивает, уходя от моей ноги... И сразу получает в грудь другой, потому что подножку я выполнил не до конца, оставив возможность изменить движение. Подскакиваю к нему, прижимая к земле, и просто бью. Бью, потому что он не успевает отвести и блокировать все удары. Бью, лишая возможности разорвать дистанцию, он прижат мной к земле.
На очередном ударе он ошибается. Мой кулак бьёт ему по лицу. Не в первый раз. Боярский отключается. Победа.
Глава 9
Я не смотрел, как помогали Боярскому. Не обращал внимания на слова дежурного рефери. На зрителей мне тем паче было плевать.
Вместо этого, я прислушивался к новому ощущению, подаренному пробудившимся даром. К тем подсказкам, что открылись для меня. Прислушивался и мысленно смеялся над всеми одарёнными скопом.
Бой позволил успокоиться. Внутреннее напряжение, созданное узлом проблем, не исчезло, но сброс накопившихся эмоций, стресса, принесло плоды. Меня больше не трясло от раздражения на весь окружающий мир, и это было хорошо.
И я принял решение. С шёпотом в голове мне не по пути. Да, сейчас именно связь с мёртвым богом дала мне преимущество, позволившее победить. Но пример двух малолетних кретинов показывал, что на подсказки опираться нельзя ни в коем случае.
Все одарённые обладали этой силой. Полагаю, для них это было таким же естественным, как слух или обоняние. Так же естественно, как дышать. И не факт, что это шестое чувство напрямую зависело от личной силы, ведь Геральту оно не помогло избежать болта в шее. Как не помогло двум кретинам защититься от моих ударов. Так зачем мне шёпот, который помогает только с самыми простыми приёмами? Ведь простые приёмы они потому и простые, что им легко обучиться самостоятельно. Относительно легко.
