— Хорошо-хорошо, замолкаю. — Я ненадолго задумалась. Может, он не так уж не прав. В жизни всё пригодится. И в первую очередь умение обращаться со слабым полом. Поэтому я, взвесив все «за» и «против», преувеличенно радостно объявила:
— Ну что ж, будем вводить у вас куртуазные манеры. А то дожились: мужская половина благополучно пропускает период ухаживаний, а женская не имеет понятия, что такой в принципе существует. Или барокко вспомнить?
— А это что за оно? — изумлённо вытаращился на меня парень.
— Исторический период был такой, когда народ проповедовал экзальтированность и пессимизм. М-да, очень интересный тип взаимоотношений: он за ней ухаживает, а она ему отказывает. В результате он прилюдно страдает от неразделенной любви и ищет (но так, чтобы никто не заметил) утешения в более пылких объятиях.
— А если она согласится? — поинтересовался ошарашенный Денис.
— Тогда это уже не барокко. Чего поскучнел, не нравится? — ухмыльнулась я, видя вытянувшееся лицо подростка.
— Э-э, ну как сказать. В принципе — не очень.
— Если серьёзно, то для начала я хотела бы увидеть твою пассию, а потом уже разрабатывать стратегию. В принципе, всем девушкам нравится повышенное внимание: цветы там, комплименты, мелкие и не очень подарки. Но у каждой свой вкус. К тому же у вас делать подарки как-то сложно. Постоянно оказываешься на виду в самый неудачный момент. Да и вопросы могут ей начать задавать.
Я перевела взгляд с лица Дениса на подаренный Алакостом браслет. Одна его сторона оплавилась и деформировалась. Видно, это случилось, когда я пыталась пробиться к мальчику через круг силы. Тем не менее браслет прекрасно справлялся с лечением бытовых (и не очень) травм своей хозяйки. Денис тоже посмотрел на мои руки, мрачно изучил их, но ничего не сказал. Я продолжила «лекцию»:
— То, как ты выказываешь своё отношение к ней тоже очень важно. Она тебе сильно нравится?
— Очень, — выдохнул парнишка.
— Обращает на тебя внимание?
— Не больше, чем на придорожный камень.
— Тогда труднее. Дай ей почувствовать, что она для тебя центр вселенной: сочини для неё стихи и песни, где прославляешь её красоту и моральные качества (на крайний случай перепиши из книги, если ничего путного у самого не получается). Можешь пару раз оставить цветы на окне. Потом посмотрим на её реакцию… Денис, с тобой всё в порядке? — забеспокоилась я, встретившись с его стекленеющим взглядом.
— Д-да.
— Точно? Ну, ладно. Потом можно предложить куда-нибудь прогуляться. Ищи общие темы для разговоров. В худшем случае, станешь прекрасно разбираться в женских нарядах и причёсках. Но всё же, надеюсь, она увлекается хоть чем-нибудь серьёзным. Всё понял?
— Угу.
— Чего так безрадостно?
— А чему здесь радоваться? — вяло огрызнулся парень, совершенно растеряв весь свой энтузиазм.
— Расценивай это в крайнем случае как битву, — посоветовала я, надеясь, что подобная тактика ему поможет не бросить всё при первой же неудаче. — Неужели ты не хочешь выйти из неё победителем?
— Хотеть-то я хочу, вот только сильно сомневаюсь в её исходе. С такими-то запросами.
— Это что за пораженческое настроение? Так ты точно ничего не добьешься. Изначально настраивайся на победу.
На лице Дениса появилась тихая паника. Он пробормотал:
— Наверно, лучше я сам попробую.
— Почему? — удивилась я.
— Это будет намного проще и быстрее.
— Ну, знаешь, — надулась я, — ты попросил тебе помочь, а теперь недоволен. Но на полдороги я это оставлять не собираюсь, раз уж взялась.
Он убито кивнул и направился в свою комнату, угрюмый и подавленный. И чего это он?
«Елена, у тебя всё строится на неверных принципах. Здесь нет такого понятия, как «с милым рай и в шалаше». Девчонки вокруг избалованные, жаждут денег и завистливых взглядов. Что им может предложить бедный безродный мальчишка? Букет полевых цветов? Его ждёт однозначный провал».
Это мы ещё посмотрим. — Мне стало обидно за своего воспитанника, и я почувствовала себя чуть ли не обязанной помочь ему.
«Похоже, он уже не рад твоему альтруизму», — не удержался от подколки Дефансер.
Ничего, переживёт. К тому же им и вправду полезно поучиться нормальному обхождению с девушками. И не только этому.
* * *
Я с удовольствием нежился в мягкой постели после долгих ночей, проведённых под открытым небом. Прошло не меньше луны, прежде чем мы добрались до дома. Дорога была нелёгкой, но показалась скучной и однообразной. Тёмные до самой границы висели на хвосте, и только чудом наш отряд добрался до Андары в полном составе. И дома всё так же, как и до нашего отъезда. Будто не было этой поездки, длящейся больше пяти лун. Всё осталось таким же обыденным. Скучным. Елену бы сюда. Она быстро расшевелит это застоявшееся болото. Похоже, она единственная девчонка, которую я немного… уважаю? Бред. Общение с тёмными на меня плохо повлияло. И не только на меня. Кевин стал более замкнутым, неразговорчивым. Мираэль периодически начинает цепляться с предложением: «А давайте в карты». Гарен так вообще как-то ляпнул: «Не все тёмные плохие».
— Ты меня слушаешь? — пробился в мои мысли капризный голосок.
— Да, конечно. — Я с лёгким раздражением посмотрел на это красивое пустое личико. Как она мне могла нравиться раньше? Прав был Кевин, когда утверждал, что кроме красивой обертки должна быть хоть капля мозгов… или отсутствие языка.
Свист за окном был тихий, на грани слышимости. Лёгок на помине. Высвободившись из не слишком страстных объятий Леры, я поспешно оделся.
— Ты куда? А как же я? — надула губки девушка.
— Подождёшь. — Получилось неожиданно грубо. От Кевина, наверно, набрался. Но девушка не обратила внимания, занятая единственной мыслью:
— А платье?
— Тем более. — Я отвернулся, заметив заблестевшие в её глазах слёзы. Почему девчонки сразу начинают плакать, стоит отказать им в чём-нибудь? Я обратил внимание, что после общения с Еленой, меня начали сильно раздражать другие девушки. Конечно, тёмная принцесса не далеко от них ушла, но она хотя бы не пыталась давить на нас и требовать постоянных уступок, как остальные. Да и плакала она всего однажды. А потом вела себя так, будто ей стыдно за произошедшее. Хорошо, хоть тот срыв принцессы выпал не на мою долю. Кевин рассказывал, что просто сидел, не зная, что ему делать, пока девчонка, наконец, не успокоилась.
Красавица Елена. Мягкая, как воск и твёрдая, как камень, такая открытая и весёлая… Но воспоминание о происшествии на крыше накануне нашего отъезда заставило меня нахмуриться и выбросить девчонку из головы. Она отдаётся другому, а, значит, мне такая совершенно ни к чему.
Кевин ждал под старым раскидистым вяром, прислонившись спиной к потрескавшейся шершавой коре. Одет он был в старые полинявшие штаны и некрашеную рубашку. Сношенные сапоги и спутанная шевелюра вкупе с темно-фиолетовыми кругами под глазами довершали картину сбежавшего с рудников каторжного.
— На тренировку идёшь? — не здороваясь, спросил он.
— Я надеялся, что ты пару дней отдохнёшь. И другим позволишь, — преувеличенно громко вздохнул я.
— Не хочешь, как хочешь, — грубо отозвался друг, не поняв, что я шучу.
— Да ладно тебе. Когда это я от тренировки отказывался?
Кевин рассеянно кивнул и направился к тренировочной поляне. Но, похоже, сегодня мне потренироваться была не судьба. Возле поляны нас перехватил слуга и передал пожелание отца видеть меня немедля. Кевин только безразлично пожал плечами, что сильно мне не понравилось. Обычно мой друг не страдал подобной апатией. Или всё-таки дорога вымотала его сильнее, чем он хотел показать? Нет, дело здесь явно в другом. Ведь раньше он, наоборот, предпочитал самые опасные авантюры и возвращался из них радостным и будто обновлённым. Сейчас же Кевин замкнутый и молчаливый, что с ним бывает крайне редко, и причины подобного настроения он ни разу не объяснял.
Отец ожидал меня в своей любимой южной полукруглой комнате. Правда, до этого я ни разу не видел его там на рассвете. Неслышно проскользнув внутрь, я поклонился и тихо произнёс:
