Я вглядывался в сумерки, опускавшиеся на долину, отчаянно прося Тех-Кто-Видит, сжалиться над старым нордом и вернуть его домой. Уже начинало смеркаться, когда я заметил яркую вспышку в горах. Я не сразу поверил своим глазам, они уже не раз давали мне ложную надежду, да и сияние, свидетельствующее об открытии Прохода, было совсем не там, где я его высматривал. Неужели Гру? А ведь еще утром Дикон предупредил всех о приближении первой из сильных бурь. И норд идет теперь через всю долину, быть может, из последних сил!?
Сонливость сняло, как рукой. Я скатился с лестницы и, забыв о всякой осторожности, без всякого доклада, вломился в зал прямо под ноги лорду Хоку.
— Милорд! Проход открылся, я видел!
Сидхок Рейф Вольтар, Наместник лорда-хранителя Фраги
Мальчишка так торопился, что почти рухнул мне под ноги.
— Ты уверен?
Его глаза были так воспалены, что померещится ему, могло все что угодно. Сомневаюсь, что он спал последние несколько суток.
— У Старых Ворот, в конце долины, яркая голубая вспышка.
То, что Проход открылся в таком месте, может означать все и ничего. Это мог быть Гру, а мог быть кто угодно. Такие неожиданности не всегда были безвредными. Уже несколько раз, нам приходилось сталкиваться с очень неприятными «гостями». Старый норд был дорог мне, как мой учитель, как друг моего отца. Кроме того были обязательства перед общиной нордов, требовавших наказания не в меру любопытного стража. Но надежда на то, что Гру жив и нашел возможность вернуться, была настолько мала! Стоит ли принимать в расчет открытие очередного Прохода?
Я отдал приказ исключительно из уважения к памяти норда и упрямству Лентолета, потому что в возвращение Гру не верил никто кроме этого, еле держащегося на ногах парня.
Уже через несколько минут после того, как мы покинули крепость, я пожалел о принятом решении. Было очень опрометчиво покидать Серые Башни в такую погоду. Усиливавшийся с каждой минутой ветер, нес с собой все больше снега и задувал факелы. Гру, если это и вправду был он, найдет укрытие и дождется утра. А до «гостей», кто бы они ни были, мне нет никакого дела, да и вряд ли они переживут эту ночь. Буря становилась все сильнее, и я хотел уже повернуть назад, когда норды застыли, прислушиваясь к вою ветра.
— Сотник! Он просит помощи! — прокричал один из них.
Гру`Гард`Виндс, сотник нордов из Серых Башен
Сначала казалось, что это просто завывание ледяного ветра, но потом стали слышны и другие звуки, бряцанье оружия, тяжелое дыхание лошадей, оклики моих сородичей. Я медленно поднялся, отряхнулся, несколько минут прислушивался и снова позвал. Наконец, в темноте, замелькали огни факелов.
— Тэйе, моя леди, все хорошо, нас нашли. Совсем скоро будет тепло, потерпи еще немножко, Тэйе, ну же…, — я просил ее, уговаривал, но она упорно не желала просыпаться. А потом я рассердился и, схватив ее за воротник куцей одежки, принялся трясти. Понадобилось несколько минут, чтобы она, наконец, зашевелилась.
Таисия Соколова
Я могла и не открывать глаза, какой в этом толк, если вокруг ничего не видно, кроме снега. Иногда из кружащихся снежинок выныривало довольное лицо Гру. Я никак не могла понять, о чем он говорит, а потом увидела пляшущие огни факелов. Через мгновение рядом с Гру появились еще две очень похожие на него черно-серые тени. Я хотела подняться, но не удержалась на ногах и упала прямо под ноги возникших из ниоткуда лошадей. Вставать я больше не пыталась, ноги меня не держали, а замершие губы отказывались повиноваться. Я могла только мычать, цепляясь за Гру. Не понимая, что от меня хотят, я никак не хотела его отпускать. Потом, кто-то просто разжал мои пальцы и, завернув во что-то теплое и мягкое, поднял вверх. Мне казалось, я плыву куда-то в полной тишине, мерное покачивание убаюкивало, и я провалилась в какое-то подобие сна.
Сидхок Рейф Вольтар, Наместник лорда-хранителя Фраги
Это действительно был Гру, почти неразличимый на фоне снега. Он, то закрывал от ветра маленькую фигурку, то безжалостно встряхивал ее, заставляя шевелиться. Неужели старик настолько выжил из ума, что притащил с собой ребенка?
— Милорд, скорее! — стараясь перекричать завывание ветра, крикнул он.
Я с трудом разжал, сведенные судорогой пальцы. Кто бы ни был этот мальчишка, он почти замерз. Заворачивая тщедушное тельце в свой плащ, я с трудом сдерживался, чтобы не накричать на старика. Моя злость была такой сильной, что почти заслонила радость оттого, что мой старый учитель жив.
Обратная дорога превратилась в кошмар, ветер задул факелы и замел все следы, сигнальные огни на Сторожевой были неразличимы из-за несущегося снега и если бы не норды с их необыкновенным чутьем, вряд ли кто-нибудь из нас вернулся в Серые Башни живым. Никто не помнил, чтобы в начале зимы бури набирали такую силу.
Таисия Соколова
Я очнулась, когда мерное покачивание прекратилось и меня, словно мешок с картошкой потащили куда-то. С трудом разлепив заледеневшие ресницы, я увидела грубые каменные стены и яркие пятна, которые, наверное, были факелами. Вокруг суетилось множество людей. Все они что-то говорили, но слов я не различала.
Вспомнив о Гру, я беспокойно заерзала в руках того, кто меня нес. Но он, как будто не почувствовав, что его ноша подает признаки жизни, ровно двигался вперед. Я успокоилась только тогда, когда разглядела почти белого от снега и льда норда, шедшего рядом.
Мы прошли одни двери, потом другие и наконец, неизвестный спаситель осторожно поставил меня на каменный пол. Зря он это сделал, стоять я не могла. Я бы, несомненно, упала, если бы меня не поддержали и не усадили на деревянную скамью, сунув в руки кружку с чем-то горячим.
От кружки поднимался густой травяной пар, который сразу растопил снег, налипший на волосы и ресницы. Я попыталась отпить хоть глоточек, но не смогла, руки свела болезненная судорога. Я вскрикнула и почти разжала пальцы.
Кружке не дали упасть руки, с двух сторон обхватившие мои ладони.
— Пей! Это поможет! — требовательный голос не допускал никаких возражений.
Я с трудом сделала глоток. Горячий напиток моментально оживил непослушные губы.
— Больно, почему так больно — пожаловалась я. — Руки, не слушаются…
— Замечательно! Значит, мы успели вовремя, и нечего ныть, как девчонка! — теперь в голосе ясно слышалось недовольство.
— Допивай, что осталось и раздевайся, тебя нужно согреть!
