- Погоди, - зашептал он, - Вдруг это феи или разбойники?
- Феи не жгут костров, - с усмешкой возразил демон.
- А разбойников мы не боимся! - воинственно добавил гном, - Их трое, как и нас, мы с ними одной левой управимся. Поехали!
Он пришпорил пони и выехал чащи. На поляне, защищенной от ветра стеной деревьев, было тихо и уютно. Свет от костра желтым кругом ложился на снег, озаряя своими отблесками тех, кто сидел под ясенем. Все трое были закутаны в плащи с капюшонами. Но если в двух из них можно было распознать рослых и сильных мужчин, то третий был скорее всего ребенком лет семи или восьми. Разглядев это, Юн немного успокоился. А, увидев, что над костром варится похлебка в железном котелке, он и вовсе повеселел, и поскакал вперед, обгоняя Нока.
- Добрый вечер, господа, - сказал он, подъезжая к костру, - Вы позволите трем путешественникам, уставшим в дороге и замерзшим на холоде, обогреться у вашего костра?
- Ишь, как заговорил, еду почуяв, - усмехнулся Орн, подмигивая Ноку, и тут же чутко задвигал ноздрями, как дикое животное, - Запах снадобий. Кажется, я знаю, кто эти люди.
- Их стоит опасаться? - насторожился гном.
- Не тебе, - ответил демон и украдкой бросил взгляд на меч, висевший в ножнах у него на поясе.
Меч был единственным предметом, с которым он не расстался после того, как Юн расколдовал его.
- Пожалуйте к огню, добрые люди. Закон дороги велит дать приют любому, кто об этом попросит. Разделите с нами тепло костра и наш скромный ужин.
Человек, сидевший ближе всех к дороге, обернулся и откинул с лица капюшон. У него были резкие черты лица, впалые щеки и крепкий подбородок. Его длинные черные волосы были собраны на затылке на эльфийский манер. От висков на плечи падали две широкие совершенно седые пряди. Второй взрослый, сидевший чуть дальше, тоже оглянулся. Он был моложе, с более мягким лицом, но у них обоих были совершенно одинаковые глаза: пронзительные и затягивающие. Они странно блестели в темноте, и зрачки их расплывались на всю радужную оболочку. Орн почувствовал себя неуютно под взглядом этих глаз и отступил в тень. Путники привязали лошадей и уселись на ствол другого поваленного дерева, лежавший на противоположной стороне от костра.
- Мы только что приготовили горячий яблочный глинтвейн. В самый раз, чтобы согреться, - сказал человек с седыми прядями, - Меня зовут Квен. Это Вайгон. А это Хеерда. Хеерда, налей глинтвейна нашим гостям.
Ребенок, оказавшийся девочкой, проворно наполнил жестяные походные кубки. Лицо Хеерды было скрыто капюшоном, наружу выбивались лишь волнистые белокурые волосы.
- Я Орн, это Нок из Ильрагарда, а это Юн из Китара, Восточный Колдун, - представил всех Орн, усевшийся так, чтобы оставаться в тени.
- В самом деле? - Квен удивленно приподнял брови и внимательнее взглянул на Юна, взглянул скорее с любопытством, чем с почтением.
- Будущий Колдун, - скромно уточнил Юн; он тоже заметил странные глаза незнакомцев, непроизвольно вздрогнул и поспешно добавил, - Мы едем в Западные земли к гроссмейстеру ордена Крылатого Льва. Он наш большой друг.
- А мы здесь живем, - просто ответил Квен.
- Здесь? В этом заколдованном месте, полном фей? - удивился Нок.
- И еще оборотней, вурдалаков и всякой другой нечисти, - с усмешкой кивнул Квен и нагнулся, чтобы подправить палкой расползшиеся поленья в костре, - После войны леса полны ужасными тварями. Мы заключили с феями контракт на очистку Очарованного леса.
- Вы ведьмины - охотники за чудовищами, верно? - спросил Орн и закутался в плащ, словно ему стало совсем холодно.
- Да, - подтвердил Квен и знаком велел Вайгону снять с огня котелок.
- И девочка тоже? - удивился Нок.
- Хеерда живет с нами, она будет настоящей ведьминкой, когда вырастет, - улыбнулся Вайгон и погладил девочку по голове.
Она не сказала ни слова, но придвинулась поближе к младшему ведьмину. Из-под капюшона блеснули глаза, оглядели путников, и чуть дольше, чем на всех остальных задержались на Орне. Демон сделал вид, что не заметил этого, продолжая потягивать глинтвейн из кубка. Вайгон достал ложки. Юн сделал то же самое. Квен нарезал хлеб толстыми ломтями.
- Значит, вы едете в Западные земли? - спросил он, - Слышал я, что там нынче неспокойно.
- Чудовища? - встревожился Юн и оглянулся через плечо на темный лес, встающий позади.
- Нет, разбойники, - покачал головой Квен, раскладывая хлеб на небольшой походной скатерти, - Говорят, они орудуют даже в окрестностях Азатана, под носом у гроссмейстера.
- Во всем виновата война, - заметил Вайгон, - Нечисть, бандиты, разрушенные города, опустевшие селенья. Долго еще придется восстанавливать то, что пришло в упадок по милости Темной госпожи.
Орн опустил глаза и поковырял снег носком своего эльфийского ботинка. Внезапно он выпрямился и замер, прислушиваясь. Точно также насторожились и ведьмины. Они замолчали и отложили приготовления к ужину, вслушиваясь в звуки зимней ночи. В лесу стояла тишина. Изредка потрескивал и шипел костер, в ветвях гулял ветер. Но слух ведьминов, обостренный травяными снадобьями, и чуткое ухо демона уловили далекий шелест, катившийся по чаще. Он был еле уловим в общем хоре негромких лесных шепотков, но постепенно нарастал и приближался. Наконец, даже Юн и Нок услышали тихий шорох, ползущий по земле к поляне. Юн оглянулся и ему почудилось, что снег за кустами орешника приподнимается и колышется, словно невидимый крот рыхлит землю и роет туннель по направлению к ясеню.
- Что это? - прошептал он одними губами.
Квен жестом велел ему молчать. Они с Вайгоном потянулись за мечами, которые висели у них за спиной, выглядывая из-за плеча.
- Велес, землезмей, - шепотом проговорил Орн, его глаза вдруг потемнели и пронзительно сверкнули.
Ведьмины чутко вслушивались в шорох, скользящий по земле.
- Он совсем рядом, - шепнул Вайгон.
Они с Квеном обменялись многозначительными понимающими взглядами и поднялись на ноги. Движения их были резкими, пружинистыми, хорошо рассчитанными. Юн увидел, что ползущий след подземного землекопа уже достиг края поляны. Внезапно он оборвался, и звук, сопровождавший его, тоже исчез.
- Проклятье! Ушел на глубину перед прыжком, - с досадой пробормотал Вайгон, оглядываясь и вслушиваясь в тишину, а Квен только молча облизнул губы и крепко сжал их.
Воздух в лесу будто застыл в немой тревоге. Не было слышно даже гудения ветра в вышине. Собравшиеся у костра замерли в неподвижности, прислушиваясь. Весело, как ни в чем не бывало, потрескивал огонь. Прошло несколько томительных мгновений в напряженном молчаливом ожидании, но ни шум, ни след на снегу не возобновились.
