Я поспешила ее немного ослабить. Трещать перестало. Подумав, я стянула с пальца подаренное напарником кольцо и положила в карман рюкзака. Здесь оно не к месту. Выйдя в коридор, мы прошли мимо дверей, на одной из них висела табличка с надписью «Не беспокоить». Не очень-то и хотелось. Мне скоро убирать комнаты, и у меня на поясе висит связка всех ключей, не спрячетесь, ха-ха.
Оказавшись внизу, Ким, как и обещал, отправился на улицу. Я решила осмотреть общую комнату. Интерьер был таким же, как и во всем доме. Множество картин и фотографий, самодельная деревянная мебель, чучела разнообразных животных, один книжный стеллаж и огромный камин, напротив которого расположилась пара кресел и диван. В таком камине можно целого кабана запечь! Я почувствовала, как у меня начинается обильное слюновыделение от представления крутящегося на вертеле кабанчика. Я даже запах жареного мяса почувствовала. Так, все! Надо взять себя в руки. Я на работе. Пройдя дальше в комнату, я заметила сидящего возле окна мужчину, который читал книгу. Склонив голову, я прочла название: «Рыболовство: как это делается».
— Ну и как это делается? — заинтересованно спросила я.
Мужчина поднял глаза — лет сорока, усатый, с седеющими волосами. Проследив мой взгляд, он усмехнулся.
— Я пока сам не до конца понял. А вы, судя по форме, новая служанка? — изучая меня, спросил он. Я кивнула. — Смелая вы девушка! Здесь такие вещи происходят!
— Вам тоже в храбрости не откажешь, раз все еще здесь живете. А что за вещи такие?
— Как?! Вам не рассказали?
— Рассказывали, что по ночам кто-то воет, но и от волков столько же шума бывает, — небрежно отмахнулась я.
— Это не волки. Да на острове их и нет. Это нечто другое, и звук как будто из воды исходит, — зловеще проговорил мужчина.
— И вам не страшно? — недоверчиво спросила я.
— А чего бояться? Такое только по ночам творится. Ночью я сплю, мне все равно. А днем здесь тишь, красота! — уже веселым тоном добавил он.
— Мне говорили, одного постояльца чуть деревом не убило, а у другого лодка прохудилась. И все днем было.
— Обычное невезение! — махнул рукой рыболов. — Дерево старое было, а лодка и в любое другое время течь могла дать. Между прочим, со мной за всю неделю ничего плохого не случилось, жить можно! — преувеличенно бодро заключил он.
Странный человек. Сначала удивляется тому, как у меня хватило духу устроиться сюда работать, а потом нарочито радостно заявляет, что все это «семечки»! Семечки. Я завтракала четыре часа назад. Все! Я начала быстро мотать головой из стороны в сторону, пытаясь вытряхнуть навязчивые голодные мысли. Мужчина удивленно посмотрел на мои действия.
— А меня Акирой зовут, — успокоившись, улыбнулась я, протянув руку.
Рыболов радостно ее пожал.
— Интересное у вас имя. Какое-то восточное. Но вы похожи на уроженку этих мест. Я Фросий Бритвар.
— Это от бритвы?
— Мой прадедушка был брадобреем. Так что я не исключаю такой возможности, — рассмеялся усач.
Да, его усам бритва не помешала бы. Не люблю растительность на лице. В ней часто застревает еда, а такого перевода продуктов я не могла пережить.
— Простите, я только приехала, вы не подскажете, кто еще проживает в «Сохатом»? — решив исполнить роль любопытной служанки, спросила я.
— Конечно! Тут не так много людей, вы легко всех запомните. Один хмурый и здоровый мужчина — это охотник; кажется, сейчас он отдыхает в своей комнате. Потом один молодой человек, он любит наблюдать за птицами и часто пропадает в лесу, из-за чего у него нередко происходят стычки с охотником. Понимаете, у них разные взгляды на жизнь. Они оба любят животных, но один предпочитает их в жареном виде под соусом. Вот и проблема, да. Потом в гостинице проживают две дамы. Одна не старше вас — музыкантша, постоянно носит с собой контрабас, как у нее только руки не устают? А вторая уже в возрасте, и, судя по всему, она принадлежит к людям «высокого искусства». Любит поэмы и любовную лирику. Лично я не понимаю, что их привело на этот остров. Но кто знает? — пожал плечами Фросий.
Понятно, следует поглядеть на этих сожителей.
— Спасибо, приятно было с вами поговорить. Мне пора приступать к своим обязанностям, — поклонившись, поблагодарила я.
— Всегда пожалуйста! А что у нас сегодня на ужин? — задал весьма щекотливый вопрос мужчина.
Не напоминайте мне о еде!
— Что-то под маринадом, — туманно ответила я, выходя из комнаты.
Чтобы приготовить «что-то под маринадом», надо сначала найти это «что-то». Я отправилась на поиски. Заглянув на кухню, я отыскала мешки с овощами, все возможные крупы и прочие съестные запасы, больше подходящие для гарнира, чем на роль главного блюда. А как у нас обстоят дела с мясом? С мясом было грустно. Меня не радовала мысль ужинать тушеной морковкой с картошкой. Я, несомненно, всеядная и вечно голодная, но всему есть предел. Пошарив по всем полкам, я заглянула в холодильный шкаф. Для полного антуража там не хватало повешенной мыши. Ничего, еще чуть-чуть, и я займу ее место. Как тут люди выживают без еды? В расстроенных чувствах, но греясь последней надеждой, я дернула люк, ведущий в погреб. Темновато. Включив свет, я начала спускаться вниз. Погреб был заставлен стеллажами с бутылками вина и пива. Нет, ну что за жизнь?! Выпить есть, а закусить? Закусь где, я вас спрашиваю? Обведя стеллажи мрачным взглядом, у меня родилось дикое желание напиться с горя. Проблема в одном — я не особо любила спиртное. И если уж приходилось пить эту гадость, то остановиться мне было трудно (гулять так гулять). Тяжело вздохнув, я присела на бочку позади себя. Минутку. Что еще за бочка? Вскочив, я резким движением сдернула крышку. Повеяло маринадом.
— Лучшая рыба — это колбаса. Но за неимением колбасы селедка может именоваться лучшей.
Когда я закончила перетаскивать мешок с картошкой, мне понадобилась вода. Я прошлась по кухне. Воды, пригодной для готовки, не оказалось. Та, что лилась из крана, меня не устроила из-за насыщенного цвета ржавчины. «На улице должен быть колодец», — подумала я, беря ведро. Колодец я нашла быстро, и, к счастью, вода в нем оказалась намного чище. Собираясь повернуть назад, я неожиданно услышала звуки музыки. Классическая музыка вызвала во мне смешанные чувства, нечто среднее между отчаянием и рвотным рефлексом (не судите строго, у меня есть на то причины). Но мне стало интересно. Поставив ведро, я направилась на доносящиеся из леса звуки.
Тропинка вскоре вывела меня на небольшую полянку. Поляна была вся в зелени, и на ней россыпью сухого гороха цвели желтоватые морозники, перемешивающиеся с кровавыми пятнами неизвестных мне цветов. Но самое завораживающее было не в цветах, а в девушке, играющей на контрабасе. Она играла сидя на пне, в шелковом изумрудном платье, с колыхающимся на ветру водопадом медных волос. Играла на инструменте, который был почти с нее ростом. Мне тут же вспомнились слова рыболова о том, что она таскает его повсюду. И откуда силы в столь хрупком теле? Изящные пальцы перебирали струны, смычок двигался плавными и точными движениями. Тонкие черты лица девушки были расслаблены, но в глазах виднелось полное сосредоточение. Солнечные лучи, пробившиеся сквозь кроны деревьев, блестели на лаковой поверхности контрабаса. Музыка растекалась по всему лесу, создавая спокойную и умиротворенную атмосферу. Меня даже не сильно подташнивало. Но я выдала себя с потрохами, наступив на сухую ветку. Раздался треск. Струны пронзительно взвыли. Девушка вздрогнула так, словно ее неожиданно встряхнули за плечи, выдернув из крепкого сна. Она бросила на меня отнюдь не ласковый взгляд.
