Ильдефонс заморгал и раздул щеки.
— Ты, разумеется, волен поступать так, как считаешь нужным. И все же должен знать, что действия производились с полным соблюдением законности. Тебе были предъявлены определенные обвинения, мы тщательнейшим образом изучили все доказательства и признали твою вину только после всестороннего обсуждения. Благодаря усилиям Аш-Монкура и моим тебя приговорили к незначительному наказанию в виде чисто символического взыскания штрафа из твоего имущества.
— Чисто символического?! — воскликнул Риальто. — Да вы обобрали меня до нитки!
Ильдефонс поджал губы.
— Признаю, что время от времени я замечал определенную невоздержанность, которую лично осуждал.
Риальто откинулся на спинку кресла и издал глубокий вздох ошеломленного изумления, потом взглянул на Ильдефонса в упор.
— И кто же выдвинул эти обвинения? — мягко вопросил он.
Ильдефонс глубокомысленно свел брови.
— Многие. Гильгед заявил, что ты избил его ручного обезьябра.
— Вот как. Продолжай.
— Зилифант пожаловался, что твое безответственное обращение с плазменными пузырями уничтожило его любимый аркесад.
— Дальше? — Жалобщиков оказалось слишком много, всех не упомнишь. Почти все — за исключением меня и верного Аш-Монкура — выдвинули обвинения. После этого конклав твоих коллег практически единодушно признал тебя виновным по всем пунктам обвинения.
— А кто похитил мои камни-иоун?
— Вообще-то, я сам взял их на хранение, чтобы с ними ничего не случилось.
— И суд провели со строгим соблюдением законного порядка?
Ильдефонс воспользовался случаем и одним глотком осушил бокал вина, которое подал Приффид.
— Ах да, ты задал вопрос! Насколько я помню, он касался законности. Так вот, суд, хотя и проходил в несколько неофициальной обстановке, был проведен надлежащим образом.
— В полном соответствии с положениями Монстритуции?
— Разумеется. По-твоему, это не законный порядок? Ну а теперь…
— Почему меня не уведомили о процессе и не дали возможности опровергнуть обвинения?
— Полагаю, этот вопрос стоит вынести на обсуждение, — согласно кивнул Ильдефонс. — Насколько мне помнится, никому не хотелось портить тебе отдых, в особенности учитывая, что вину признали практически единогласно.
Риальто поднялся на ноги.
— Почему бы нам сейчас не наведаться в Дуновение Фейдера?
Ильдефонс вскинул руки в добродушном жесте.
— Сядь, Риальто! Смотри, Приффид несет еще закуски, давай выпьем вина и обсудим этот вопрос беспристрастно.
— Это после того, как меня оболгали, ошельмовали и обобрали те, кто ранее с пеной у рта клялся мне в вечной дружбе? Я никогда не…
Ильдефонс прервал возмущенную тираду Риальто.
— Да-да, возможно, были допущены некоторые процессуальные ошибки, но не забывай, если бы не наши с Аш-Монкуром усилия, приговор мог быть куда серьезней.
— В самом деле? — холодно осведомился Риальто. — Ты знаешь, о чем говорится в «Голубых принципах»?
— Я знаком в общих чертах с самыми важными положениями, — добродушно сказал Ильдефонс. — Что же до малоизвестных разделов, я, возможно, разбираюсь в них чуточку похуже, но они практически не применяются.
— В самом деле? — Риальто извлек на свет ветхий голубой документ. — Я зачитаю тебе параграф «С» «Предварительного манифеста». «Монстритуция как незыблемая доктрина зиждется на комплексных блоках мудрости, взаимосвязанных друг с другом и равных друг другу по значимости. Тот, кто в своекорыстных целях преувеличивает важность одних ее положений и принижает другие, объявляя их мелкими и незначительными, виновен в подрывании устоев и субмульгации и должен понести наказание, предусмотренное таблицей „В“ третьего раздела».
Ильдефонс захлопал глазами.
— По правде говоря, мои недавние высказывания — всего лишь шутка.
— В таком случае почему ты не засвидетельствовал, что в то время, когда был избит зверь Гильгеда, мы с тобой прогуливались по берегу Скома?
— Хороший вопрос. На самом деле я действовал на основании процессуального законодательства.
— Как это?
— Очень просто! Вопроса «Прогуливался ли ты вместе с Риальто по берегу Скома в то самое время, когда был избит обезьябр Гильгеда?» никто не задавал. По правилам судопроизводства я не мог в надлежащем порядке дать соответствующие показания. И потом, тебя уже все равно признали виновным по множеству других пунктов, и мои замечания лишь внесли бы путаницу.
— Но разве не стоит докапываться до истины? Неужели ты не задался вопросом, кто на самом деле избил зверька и почему преступник назвался Риальто?
Ильдефонс прокашлялся.
— В сложившихся обстоятельствах, как я уже объяснил, подобные вопросы неактуальны.
Риальто сверился с изорванным экземпляром «Голубых принципов».
— Параграф «К» второго раздела классифицирует твой поступок как изощренное бездействие. За это полагается суровое — пожалуй, даже чересчур суровое — наказание, но Судия исполнит закон согласно его букве и назначит кару по всей строгости, чтобы благотворное воздействие было всеобъемлющим.
Ильдефонс всплеснул руками.
— Неужели ты отправишься с таким пустяком в Дуновение Фейдера? Возможные последствия непредсказуемы!
— Я привлеку вас к ответу за преступление третьего рода. Во время разграбления Фалу мой экземпляр «Голубых принципов» сорвали со стены, повредили и швырнули на пол. Все соучастники преступления, которое в точности предусмотрено параграфом «А» раздела «Изменнические действия», считаются одинаково виновными и должны нести равное наказание. Сие не пустяк, как ты выразился! Я полагал, ты разделишь мое негодование и приложишь все усилия, чтобы восстановить справедливость и наказать виновных, но…
— Ты совершенно справедливо надеялся! — вскричал Ильдефонс. — Я как раз собирался созвать новый конклав, чтобы пересмотреть выводы прошлого заседания, в принятии которых наши коллеги, по-видимому, руководствовались эмоциями. Имей терпение! Не нужно отвлекать Судию от его бездействия!
— Так собери конклав прямо сейчас! И начни заседание с объявления, что я не виновен ни в одном из преступлений, в которых меня обвинили, что со мной обошлись непростительно несправедливо и я требую не просто возместить нанесенный мне ущерб в полном объеме, но и…
— Это абсурдное наказание! — возмутился Ильдефонс.
Риальто был непоколебим.
— Ты Наставник, тебе и решать. В противном случае наказание назначит Судия.
— Я созову конклав, — вздохнул Ильдефонс.
