он и правда знает дорогу. И сделай так, чтобы мы снова увиделись. Все мы. – Она наклонилась и быстро погладила Радар на прощание.
3
Лия повела нас от винтовой лестницы в другой коридор. Она остановилась у двери, открыла её, покачала головой и пошла дальше.
– Она и в правду знает, куда идёт? – прошептала Эрис.
– Думаю, да.
– Надеешься, да.
– Прошло много времени с тех пор, как она была здесь.
Мы подошли к другой двери. Нет. Затем к следующей. Лия заглянула в помещение и подозвала меня. Там было темно. Она указала на кружку со спичками, которую я взял из кухни. Я попытался чиркнуть одной о зад штанов – классный трюк, который я видел в старом ковбойском фильме «Ти-Си-Эм». Когда это не сработало, я чиркнул спичкой о шершавый камень рядом с дверью и поднял вверх. Комната была облицована деревянными панелями, а не камнем и заполнена одеждой: формой, поварскими халатами, балахонами и шерстяными рубашками. Груда изъеденных молью коричневых платьев лежала под рядом деревянных крючков.
Лия уже пересекала комнату, Радар следовала за ней, оглядываясь на меня. Я зажёг ещё одну спичку и пошёл за ними. Лия встала на цыпочки, ухватилась за два крючка и потянула. Никакого эффекта. Она отступила и указала на меня.
Я передал кружку со спичками Эрис, взялся за крючки и дёрнул. Ничего не произошло, но я почувствовал некоторую отдачу. Я потянул сильнее, и вся стена подалась вперёд, выпустив порыв застарелого воздуха. Заскрипели скрытые петли. Эрис зажгла ещё одну спичку, и я увидел паутину, не целую, а свисающую серыми клочьями. Добавить сюда груду платьев, сброшенных с крючков, и становилось ясно: кто-то прошёл через эту дверь до нас. Я зажёг очередную спичку и наклонился. В пыли виднелись спутанные следы. Будь я бесподобным сыщиком, как Шерлок Холмс, возможно, смог бы вычислить, сколько человек прошло через эту потайную дверь, может, даже насколько они опередили нас, но мне было далеко до Шерлока. Оценив размазанность следов, я понял, что они несли что-то тяжёлое. Как будто шаркали при ходьбе. Я подумал о расписном паланкине Летучего Убийцы.
Вниз вели ещё несколько ступеней, изгибаясь влево. Ещё больше следов в пыли. Далеко внизу виднелся тусклый свет, но не от газовых фонарей. Он был зеленоватым. И он мне очень не понравился. Голос, шептавший из воздуха, понравился ещё меньше. «Твой отец умирает в собственной блевотине», – сказал он.
Эрис резко вздохнула.
– Голоса вернулись.
– Не слушай их, – сказал я.
– Скажи мне ещё и не дышать, принц Чарли.
Лия подозвала нас. Мы начали спускаться по лестнице. Радар тревожно заскулила, и я предположил, что она тоже слышит голоса.
4
Мы спускались вниз. Зелёный свет становился ярче. Он исходил от стен. Сочился из стен. Голоса также усилились. Они говорили неприятные вещи. Много о моих прискорбных подвигах с Берти Бёрдом. Эрис заплакала позади меня, очень тихо, потом пробормотала: «Перестаньте. Я никогда этого не хотела. Пожалуйста, перестаньте».
Я почти пожалел, что не могу снова встретиться с Ханой или Рыжей Молли. Они были ужасны, но материальны. Их можно было вывести из игры.
Если Лия слышала голоса, то не подавала виду. Она спускалась по лестнице ровным шагом, выпрямив спину, её стянутые сзади волосы касались лопаток. Мне был ненавистен её отказ признать, что Летучий Убийца – её брат; разве мы не слышали, как его дружки выкрикивали его имя на «Честном»? Но мне нравилась её смелость.
Мне нравилась она.
К тому времени, когда ступени закончились аркой, поросшей мхом и рваной паутиной, мы, должно быть, опустились по меньшей мере на пятьсот футов ниже Глубокой Малин. Возможно, ещё ниже. Голоса стихли. На смену им пришло гнетущее гудение, исходившее, казалось, либо от влажных каменных стен, либо от зелёного света, который теперь стал гораздо ярче. Это был живой свет, а гудение было его голосом. Мы приближались к какой-то великой силе, и если раньше я сомневался в существовании зла, как чего-то материального, отдельного от того, что жило в сердцах и умах смертных мужчин и женщин, то теперь сомнения развеялись. Мы лишь ступили на край того, что порождало эту силу, но приближались к ней с каждым шагом.
Я протянул руку, чтобы коснуться плеча Лии. Она дёрнулась, затем расслабилась, поняв, что это всего лишь я. Её глаза были расширенными и тёмными. Глядя ей в лицо, а не на её волевую спину, я понял, что Лия так же напугана, как и все мы. Возможно, сильнее, так как она знала больше.
– Ты была здесь? – прошептал я. – Вы с Элденом приходили сюда, когда были детьми?
Лия кивнула. Она протянула руку и схватила разреженный воздух.
– Вы держались за руки?
Она кивнула. Да.
Я представил их, держащихся за руки, бегающих повсюду… но, нет, это было неправильно, они не бегали. Лия могла бы, но не Элден на своих косолапых ногах. Она оставалась с ним, даже если хотела мчаться вперёд к следующему событию, к следующему сюрпризу, к следующему тайному месту, потому что любила его.
– У него была трость?
Она подняла руку и показала мне букву «V». Значит, две трости.
Везде вместе, кроме одного места. Вуди сказал, что Лия никогда не любила книги. Элден читал за них двоих.
– Он знал о потайной двери в комнате, где хранилась одежда, верно? Он прочитал о ней в библиотеке. Вероятно, он знал и о других местах?
Да.
Старые книги. Возможно, запретные книги, вроде «Некрономикона», выдуманного Лавкрафтом, о котором тот любил писать. Я представил Элдена, корпящего над такой книгой, уродливого мальчика с косолапыми ногами, мальчика с шишками на лице и горбом на спине; того, о ком забывали, за исключением тех случаев, когда нужно было опробовать на нём жестокую шутку (я знал о них всё; мы с Берти разыграли немало их во время моего тёмного периода); того, кто игнорировался всеми, кроме его младшей сестры. Почему бы не игнорировать, если на трон должен был взойти его красивый старший брат? И к тому времени, когда Роберт занял бы трон, хромоногий Элден, книжный червь Элден всё равно был бы мёртв. Такие, как он, долго не жили. Словив ртом жука, они кашляют; подхватив лихорадку, они умирают.
Элден читал старые пыльные книги, либо с верхних полок, либо из запертого шкафа, который вскрыл. Может быть, сперва он просто искал силу, чтобы использовать её
