— Эм…эм… — застонал наследник, и, потирая больную руку, заметил, — я не просил… Не просил… Я никогда не стал, бы просить, я…
— Да, ты, не просил, — перебил его Босоркун и опустил руку с черным, загнутым крючком к поясу. — Ты, поставил условие… господь Чернобог согласен его исполнить. Душу я не трону, а взамен ты излечи ногу… Я уйду, а ты пробуди душу, и торопись, заснувшие дасуни уже связались с Вием. Он скоро будет здесь и дасуни так же быстро пробудятся.
Босоркун укрепил крючок на поясе, развернулся, и, перелетев через спящих дасуней, направился во дворец к Чернобогу. Рука наследника дюже сильно болела, он приблизил к душе здоровую, правую руку, посмотрел на его открытый рот, бездвижно замершие черные, округленные глаза и подумал о том, что воевода наверно прав, как только Джюли его излечит, Чернобог которому это почему-то очень нужно, сразу начнет действовать. Однако в тоже время, как только Джюли излечит его, он станет светлым и такой светлый сможет уйти в Явь, а ради этого… ради того, чтобы Джюли стал светлым, Святозар был готов на все. Наследник положил руку на почти не осязаемое плечо души, и, подув прямо в его лицо, сказал:
— Джюли, Джюли пробудись, пробудись! — и еще раз подул ему в лицо.
Душа вздрогнула всем телом, ее рот закрылся, а глаза приняли свой нормальный вид. Джюли торопливо развернул голову к наследнику и тихо спросил:
— Что это было, Святозар?
— Это не важно, — откликнулся наследник, обрадованный таким быстрым пробуждением души. — Беги за водой, покуда спят дасуни.
Джюли глянул на дасуней, которые уже начали шевелиться, наверно просыпаясь и, кивнув, не мешкая побежал к веренице душ. Он сложил ладони вместе, и, выставив их вперед, обежал дасуней да приблизившись к душам, стал выпрашивать у них воду. И немедля три души шедшие друг за другом разом остановились, вышли из строя и перелили воду из своих ладоней в ладони Джюли, а тот тут же поспешил обратно к наследнику. Джюли перепрыгнул через одного спящего дасуня, одначе лежащий рядом с ним служка, внезапно пробудился и сел. Он злобно зыркнул на бегущую душу, схватил кнут и нанес им сильный удар по спине Джюли. И тотчас пробудились и другие дасуни, они вскочили на ноги, схватили кнуты и послали на спину Джюли еще и еще удары плетей.
— Не сметь, не сметь! — закричал Святозар, чувствуя боль в левой руке, и уже торопливо вытягивая сквозь решетку больную ногу навстречу Джюли.
Дасуни наносили удары один за другим по спине, голове и особенно рукам Джюли, стараясь опрокинуть его ладони. Но тот лишь сильнее стискивал руки, прижимая их груди и укрывая телом, боясь потерять хоть каплю драгоценного лекарства для ноги Святозара и собственной души.
Джюли уже был совсем близко, еще чуть-чуть и руки его коснутся ноги наследника. Одначе кнуты дасуней тогда же взвились еще выше и разом упали на спину души, да с такой силой, что тот не устоял на ногах и упал на землю, ладони его дрогнули, раскрылись и вода вытекла из них. Она громко зашипела, забулькала и образовала на земле яркую, серую, гладкую поверхность.
— Ах, — вскрикнул Святозар, и увидел, как Джюли подполз на коленях к его вытянутой ноге да вылил на нее последнюю, оставшуюся на ладони каплю воды.
И сейчас же рана на ноге зашипела, забулькала, обратилась сначала в твердую болячку, а мгновение спустя та плотная корка лопнула и опала вниз двумя большими кусками, и на ее месте появилась бледно-розовая кожа. И только с ноги отпала болячка, как Джюли по спине, которого еще били кнуты, ярко вспыхнул весь фиолетовым сиянием. Он поднял голову, посмотрел на Святозара своими, точно серыми глазами и засмеялся. Наследник перевел взгляд на души, которые дали воду Джюли они тоже ярко вспыхнули, одна розовым светом, другая серебристым, а третья голубым, не оставив на себе ни одного черного пятнышка. Раздался страшный скрежет, затем точно тупой удар и валун Джюли развалился на две части.
И тотчас Джюли поднялся на ноги, а дасуни бившие его по спине, испуганно отбежали от темницы, потому как прямо из мрачного, серого, словно покрытого темными, грозовыми тучами неба опустился бело-зеленый луч с клубящимся на нем голубоватым дымом. И потому лучу сверху спустилась Богиня Буря Яга Усоньша Виевна. Она была восхитительна, с белой кожей лица, с небесно-голубыми глазами и с длинными, заплетенными в косу волосами. Буря глянула на столпившиеся возле луча души: розового, серебристого и голубого цвета, да протянула к ним навстречу белую, прекрасную руку. Голубая душа первой откликнулась на зов Богини и своей рукой коснулась пальцев Бури Яги и в тот же миг полетела вверх по бело-зеленому лучу. Буря все еще стояла внизу, едва касаясь своим бело-золотым подолом поверхности черной земли, она вновь протянула руку и следом за голубой, руки Богини коснулись серебристая и розовая, души, и также как прежде, голубая, обе улетели вверх по лучу. Теперь в Пекле оставался лишь Джюли, он глянул на Святозара и из его глаз потекли крупные, яркие, фиолетовые слезы.
— Не плачь, не плачь Джюли, — улыбаясь, проронил Святозар и поднялся на ноги. — Ты идешь жить, ты идешь в Явь, ты идешь светлым, как я и хотел… И помни Джюли никогда более ни твори ничего злого! Твой путь — путь добра и света, путь Прави! Шагай по нему смело и тогда, тогда Джюли, я обязательно встречу тебя в Ирий-саду!
— Да, да, — громко выкрикнул Джюли и утер бегущие слезы. — В Ирий-саду, в Ирий-саду, ты, будешь встречать меня мой духовный отец, Святозар!
Джюли повернулся к Богини, и протянул ей руку, и когда Буря взяла его за нее, нежно ему улыбнувшись, они вступили на луч и полетели вверх. Буря бросила последний взгляд на Святозара и негромко дохнула ему:
— Жди, свет мой, жди, помощь скоро придет!
Еще мгновение и Буря, и Джюли, и луч исчезли. А Святозар застонал от боли в руки, которая все это время не покидала его, и, схватившись правой рукой за левую, пошел к себе на подушки. Он лег на правый бок и прижал к себе руку, стараясь подавить стон. Наследник закрыл глаза, и, несмотря на боль, улыбнулся, вспоминая бело-зеленый луч и уходящего по нему Джюли. Однако внезапно послышалась тяжелая поступь Вия, торопливо идущего к темнице наследника, и сразу же ушел взгляд Чернобога, а руку покинула боль. Святозар услышал слова воеводы, повелевавшие закрыть глаза, и, поднявшись с покрывал, придерживаясь за стены, подошел к решетке.
— Ох… ох. ох… — застонал подошедший воевода. — Ох, мальчишечка, чего приходил Босоркун? Чего он тебе говорил, чего от тебя хотел? Зачем, зачем, ты, мальчишечка позволил душе уйти, зачем позволил ей излечить ногу? Зачем выполнил то, что хотел Чернобог?
