– Он выздоровеет… – девушка сжалась еще сильнее.
Впервые за последние дни она вспомнила о нем, именно о нем, а не о каком-то безразлично далеком повелителе небес, подумала… Великие боги, как могла она ничего не видеть, не слышать, не понимать? Как могла она быть с ним такой жестокой, несправедливой? Ведь это же Шамаш, ее друг, ее маг, бог! Тот, который столько раз спасал ее, всякий раз вставая между ней и опасностью… И как она его отблагодарила?
А что если он…
В глазах девушки отразился страх, вернее даже – ужас. Она… это было то, чего она боялась больше всего, куда больше черных пещер повелительницы смерти – если из-за нее Шамаш покинет землю людей…
– Конечно, выздоровеет! – проговорила богиня с той поспешностью, которая показывала, что она сама гонит от себя всякую мысль б этом, несмотря на то, что, казалось бы, она должна была стремиться к тому, чтобы супруг поскорее покинул землю и вернулся к ней на небеса… Однако небожительница продолжала, раня не только душу собеседницы, но и свою собственную. И неизвестно, кто из них в этот миг страдал сильнее. – Но сейчас он изранен когтями своего друга-дракона, который после случившегося ненавидит меня больше злейшего врага! Потому что думает, что я удерживала его, словно собаку на цепи, обманывала, специально настраивала против хозяина… А я столько положила сил и стараний, чтобы завоевать дружбу крылатого странника! И Шамаш… Получилось, что я… Что дракон из-за меня напал на него… Он же меня никогда не простит! – совсем по-человечески, словно обычная смертная женщина воскликнула повелительница снегов. Если бы у нее были человеческие черты, из глаз бы потекли слезы, губ бы дрогнули, поджались от боли и обиды.
Атен тяжело вздохнул, качнул головой. Ему вдруг захотелось успокоить госпожу Айю, утешить… Он понимал, что значил для Нее бог солнца, как страстно богиня снегов любила Его и хотела вернуть…
И он осмелился заговорить вновь, не думая, забыв о том, что его слова могут Ее разозлить:
– Шамаш великодушен. Он…
– Неужели ты, его спутник, так плохо его знаешь! – прервала его богиня снегов, однако не в ярости, скорее, как показалось караванщику – отчаянии. – Для него, подчинившего себе пространство и время, продолжает существовать лишь одна бездна, одна-единственная пропасть, но зато – столь бесконечно-огромная, что невозможно и помыслить о том, чтобы ее преодолеть – пропасть между своими и чужими. Своим он прощает все, чужие же ему абсолютно безразличны, а, значит, и не нуждаются прощения!
– Но, госпожа, Ты ведь не чужая…
Резкий взгляд невидимых глаз заставил его умолкнуть, прикусив язык.
– Прости меня, Матушка метелица! – прошептала Мати. Из ее глаз текли слезы. Но эти слезы были не отражением произнесенных слов, когда она, задумавшись о чем-то своем, так глубоко погрузилась в свои мысли, что не слышала слов небожительниц…
Или, может быть, не хотела ничего слышать, когда для нее важнее были не чьи-то слова, пусть даже с ней говорила сама богиня снегов, а ее собственные мысли, чувства, страхи.
Девушка сжалась в комочек, втянула голову в плечи, зажмурила глаза, превратившись в щенка, которого, лишь появившегося на свет, уже ждет неминуемая смерть.
– Ну, чего ты так испугалась, чего? Дракона? Так ведь он – друг Шамаша! И ты всегда знала, что он никогда не причинит тебе зла! Более того, он – то существо, которого ты так часто видела во сне, на котором не раз летала над миром снежной пустыни… К которому ты должна была бы уже привыкнуть, так же, как золотым волкам! Что случилось? Что на тебя нашло?
– Дракон убил бы меня…
– С чего ты взяла!
– Я видела! Во сне…
Богиня хотела что-то ответить на это, но остановилась, обдумывая услышанное, начиная подозревать…
– Сон… – пробормотала она. – Так ты искала истину предсказания во сне…Сон!…
Об этом я не подумала… Неужели братец постарался? Ладно, с ним я разберусь потом… Сейчас речь о другом…
"Обо мне!" – как-то сразу решила Мати.
– Накажи меня, Матушка-метелица!Накажи, только… – она хотела сказать… попросить: "Только оставь Шуллат", но не осмелилась боясь снова услышать "нет"…
– Да что там… – говоря так, словно не слышала мыслей смертной, лишь ее слова, богиня откинулась назад, в тень, вновь становясь невидимкой. Ее голос наполнился грустью и тоской, которые вытеснили из него последние отзвуки ярости. – Ты сама наказала себя. Я хотела, чтобы… – начала было она, но, не договорила, бросив лишь: – Что теперь говорить об этом!
"Да, о чем теперь говорить! Что говорить теперь, когда я все уже испортила…"- и Мати молчала, не в силах ничего сказать.
Из глаз девушки катились огромные горючие капли слез, которые, словно замерзая за гранью век, резали острыми ледяными краями душу. У нее было такое чувство, что рвутся нити, связывавшие воедино ее сущность, что она перестает быть самой собой, теряя часть себя…
А тут еще повелительница снегов, на мгновение вновь выскользнув из тени, потянулась к одеялу, укрывавшему тело волчицы, намереваясь забрать его. Девушка рванулась вперед, словно стремясь остановить Ее, помешать сделать это, но остановилась, натолкнувшись на прозрачную стену льда.
Боль все усиливалась и усиливалась. Еще немного – и Мати захлебнулась бы в ней, умерла, не в силах вздохнуть, шевельнуться, взглянуть на окружающий мир, в котором ей вдруг не стало больше места.
– Айя… – начала богиня врачевания, но умолкла, не зная, что сказать.
– Зачем это все? Я и так немало всего натерпелась, напереживалась за последние дни… И вообще…
– Я могу воскресить волчицу…
– Нет.
– Но…
– Здесь некого воскрешать.
– Ты говоришь так, словно Шуллат уже нет! – не в силах больше держать в себе всю боль и обиду вскрикнула Мати.
– И да, и нет, – у девушки было такое чувство, что, произнося эти слова, богиня не спускала с нее пристального взгляда своих огненных глаз, прожигавшего насквозь, до самого сердца души. – То, что было, того уже нет. Но есть другое.
Мати не могла ее слушать. Она зарыдала:
– Это неправда! Вот же она! – девушка хотела броситься вперед, коснуться тела волчицы, от которого, она чувствовала, еще веяло теплом. Но стена холода вновь остановила ее, не позволяя сдвинуться с места ни на шаг. – Не дай ей уйти! – плача, взмолилась она. – Молю!
– Она уже ушла. И вернулась.
– Я не понимаю тебя!
– Девочка…
– Не надо объяснять! Лишь сделай, как я прошу! Пожалуйста!
– Мати, Мати, – Айя вздохнула, – ты вновь повторяешь ту же ошибку…
– Какую!
– Бежишь от того, что есть, что должно произойти, что уже, в сущности, произошло.
Не надо. Не бойся реальности. Остановись. Постой мгновение на месте. Посмотри, что будет потом.
