— Одежду привез Малтэр? — спросила она, оборачиваясь.
Ответа, однако, не последовало. Монах незаметно ушел.
Карми пожала плечами и начала раздеваться.
После банных чудес землян эта деревянная ванна казалась примитивной, но запах душистого дерева был чудесен. Карми не стала долго засиживаться в воде, потому что, знала она, старый настоятель будет терпеливо дожидаться ее появления к обеду хоть до самого утра. Она насухо вытерлась полотенцем, быстро оделась и вышла на крыльцо. Карми предпочла привычную одежду хокарэма: ходить в платье было настолько неудобно, что она не рискнула его надеть.
Монах поджидал ее в садике — сидел на земле скрестив ноги — и легко поднялся, увидев ее. Карми пошла следом за ним. Старый настоятель ожидал ее на террасе, сидя за низким столом, покрытым затейливо вышитой скатертью. Карми взошла на террасу, низко поклонилась старику и села после ответного поклона на указанное ей гостевое место. Мальчик-послушник поставил на стол поднос с кувшином вина и сухим печеньем. Он налил вино в чашечку и обеими руками преподнес Карми. Карми приняла чашку, поблагодарила и пригубила. Это было густое, крепкое, так называемое монастырское, вино, вобравшее весь аромат летних лугов горного Миттаура. Разбавлять его водой было бы истинным святотатством. А пить на пустой желудок — неосторожностью. Поэтому, сделав один глоток, Карми поставила чашку на стол и принялась за хрустящее несладкое печенье.
Служки тем временем выносили и ставили на стол угощение; последней вынесли изящную фарфоровую супницу, разлили по чашкам горячий бульон, добавили туда по ложке из одного блюда, из другого, из третьего — и наконец перед Карми стояла знаменитая княжеская «Тирре-кашба». Этот изысканный суп Карми пробовала только однажды, когда в Тавине проездом остановился знаменитый интавийский повар Кзарди: он оказал любезность сургарскому принцу и приготовил для него несколько блюд.
Карми плеснула в суп монастырского вина и взялась за ложку. Стоит ли говорить, что суп был очень вкусен? Карми приходилось сдерживать себя, чтобы не нарушать приличий. Настоятель тем временем пил пустой бульон и радовался ее аппетиту. Все эти яства выставлялись только для Карми, старик же соблюдал умеренность и довольствовался овсяной кашкой.
— Прекрасный обед, — в который раз повторила Карми. — Право же, я не стою такого внимания…
— Госпожа Карми настолько высокого происхождения, что было бы неучтиво принимать ее запросто. Мне до сих пор стыдно, что три года назад я не смог ничего тебе предложить, — ответил старик.
— Три года, — проговорила Карми задумчиво. — Три года… Вот уже четвертый год я не знаю покоя — что-то ищу, мечусь по всему Майяру, тревожу людей… Почему все это происходит со мной, отец? Почему я не могу успокоиться? Может, и вправду вселился в меня могущественный хэйо?
Настоятель молчал.
— Я хочу начать жизнь сначала, с пустого места, в тишине и покое, — сказала Карми. — Можно мне остановиться здесь?
— Разумеется, — ответил старик. — Вся долина Праери принадлежит тебе, и мы — твои гости.
— Я не хочу быть хозяйкой чего бы то ни было, — возразила Карми. — Быть хозяйкой — значит распоряжаться своим имуществом, а я не могу разумно распорядиться даже собой. Нет, отец мой, я хочу, чтобы меня оставили в покое.
Старик согласно кивал. Конечно же, если ей так хочется, пусть попробует жить в покое. Однако только богам известно, надолго ли хватит этих добрых намерений. Настоятель, вспомнив о богах, поднял глаза к небесам и увидел в небе движущуюся точку, которая явно не была птицей. Старик присмотрелся: конечно же, это одна из тех летающих колесниц, в которых передвигаются пришельцы, невесть откуда появившиеся в Майяре. Ходят слухи, что среди них — сын Руттула.
«Наверное, это знак, — подумал старый человек. — Стоило госпоже заговорить о покое — и в небе появляется этот странный предмет. Боюсь, не будет для Карми покоя, пройдет какое-то время — и опять заговорит о ней весь Майяр».
Асти сидел на краю плота, свесив босые ноги в воду. Изредка он посматривал в сторону Тавина, но ничего особенного ни в городе, ни на пристани заметно не было. Иногда Асти посматривал на берег в бинокль, одолженный у Кенига, но не мог бы сказать, насколько обстановка тут отличалась от повседневной. Асти в Тавине никогда не бывал, знал о нем понаслышке, и сравнивать ему было не с чем. Однако то обстоятельство, что на виду у всего города прилетевшие на глайдерах чужаки развернули надувные плоты, поставили сверху шатры, опустили в воду какие-то механизмы и теперь ищут что-то на дне, — это обстоятельство не могло не взволновать тавинцев.
Тавинцы, впрочем, недаром пользуются славой очень спокойных и рассудительных людей. Асти представил себе реакцию в подобном же случае… ну, к примеру, в Гертвире. Там давно уже бы начались народные волнения. Наиболее шустрые как раз сейчас принялись бы за погромы и поджоги — сметливый народец не упустит возможности поживиться в смутное время.
Здесь же все еще было тихо. С далекого берега на плоты глазели детишки, иногда появлялся кто-то из взрослых, поглядывал на чужаков из-под ладони и уходил.
Настоящее сонное царство.
Асти в очередной раз поднял к глазам лежащий рядом бинокль и придирчиво осмотрел город. Людей на улицах мало. Бегают вездесущие мальчишки, — вероятно, с наслаждением разносят новость. Ага! На дозорной башне что-то блеснуло… В Тавине, как всем известно, работают лучшие в Майяре стекольных дел мастера. С высоты башни да при помощи зрительной трубы дозорный видит плоты как на ладони. Правда, при всем уважении к тавинским оптикам, земной бинокль будет получше. Куда там трубе: увеличение в ней от силы пятикратное.
Асти отнял от глаз бинокль и обернулся.
Кениг стоял у входа в шатер и отрешенно наблюдал за очередным спуском автомата. Вид у него был невеселый. Когда автомат скрылся под водой, Кениг повернулся и вошел в шатер.
Асти вернулся к наблюдению за берегом.
Пока он отвлекался, там произошли изменения. Асти укрепил бинокль на носу.
Ага, Тавин зашевелился.
Целая толпа вывалила на берег. Спускают на воду лодки. Оружия почти не видно.
Значит, надлежит встречать гостей.
Асти подтянул из воды ноги. Вода была мутновата: автоматы подняли мощный слой ила. Как они собираются что-то отыскать в этой мути? Впрочем, почему он об этом должен думать? Надо полагать, эти господа знают, что делают.
Асти встал на ноги, подошел, оставляя на кожистой пленке плота мокрые следы, к немолодому инженеру, руководившему поисками.
— Позволю себе отвлечь тебя, господин, — с достоинством произнес Асти. — Тут к нам в гости собирается делегация горожан.
