Последней в могилу, рядом с Дрого, легла Священная кость, вновь наполненная свежей сухой кровью. Знак Рода, вместе с его именем, навсегда уходил туда, откуда он пришел, – к Первопредкам.
И вновь, перед тем как сыпать красный порошок и землю, прозвучали традиционные слова прощания:
– Удачи вам на новом пути. Доброй охоты!
И эта могила не была закрыта до конца. Предстояло еще одно, последнее дело. Колдун распорядился:
– Принесите голую лашии.
Ее тело никто не готовил в последний путь. С раной в груди, нанесенной ударом Арго, почерневшей и уже облепленной мухами, лежало оно там, куда было брошено накануне.
Тропы мертвых и тропы живых в этом мире не должны пересекаться. Когда такое случается – нечасто, гораздо реже, чем об этом шепчутся ночами, в уютных отблесках костра, – плохо бывает и живым, и мертвым. Даже если эти мертвые – друзья, ушедшие без зла, без желания мстить. Убитый враг тем более опасен. И хотя перемена Родового имени должна помешать голой лашии отыскать тех, кому она захочет мстить… Колдун еще ночью, беседуя с посланницей, понял, что он должен сделать сейчас.
Читая заклинания защиты, он положил шею лашии на специально приготовленный камень и тем же самым Девственным кинжалом, которым она была убита, отрезал голову. Крови не было, это хорошо. Две части тела должны быть похоронены порознь. Голова, вместилище зла, даже отделенная от рук и ног, более опасна – ее следовало зарыть первой, усилив защиту. Колдун, работая тем же кинжалом и бивневым инструментом, похожим на клевец, отделил нижнюю челюсть вместе с языком, выбил верхние зубы и вместе с нижней челюстью положил их в почти опустевший кожаный мешок с остатками сухой крови. Это будет храниться особо, в его жилище. Из второго мешка, где содержимого было побольше, он рассыпал три горсти красного порошка на поверхность незаполненной до конца могилы Арго. На кроваво-красное пятно легли верхняя часть головы и камень. Под пение заклинаний могила была закончена. Затем Колдун сам, без чьей-либо помощи, перенес обезглавленное тело во вторую могилу и положил его на спину, ногами к ручью… Из внезапно разжавшейся руки выпала нитка бус, сорванная с груди Дрого во время схватки. Сюда же был брошен бивневый клевец. Кинжал Колдун забирал с собой: после очищения это оружие по-прежнему останется Девственным кинжалом, приобретшим новую, дополнительную силу. Когда и вторая могила была завершена, Колдун высыпал остатки охры, обозначив оба погребения на поверхности красными пятнами.
Теперь мертвая голая лашии не сможет встать, не сможет даже вредить оттуда, где лежат разрозненные останки ее тела. Кровь предков и те, кто покоятся ниже, надежно защитят живых от ее бессильной злобы. Важно и другое: если кто-нибудь из погребенных братьев, затосковав в начале нового пути, захотел бы вернуться, чтобы посмотреть, как живут друзья, его не пустит голая лашии. Это едва ли случится, но… Тропы мертвых и тропы живых не должны скрещиваться.
Пока Колдун завершал погребальный ритуал, выводя на поверхности свежезасыпанной земли кроваво-красные пятна, плач и крики женщин возобновились, казалось, с удвоенной силой. Но когда второе пятно было закончено, плач смолк. Женщины ушли, чтобы появиться через некоторое время с дымящимися кусками жареного мяса, деревянными мисками, наполненными разными кушаньями из сушеных грибов, ягод, лесных орехов, съедобных корней и трав. Этих кушаний было мало: тяжелый путь не позволил сделать запасы. Были принесены испеченные в золе лепешки, речные раковины, лесные улитки. Кожаные бурдюки были наполнены чистой родниковой водой, а большая деревянная чаша – травным отваром. Голова от этого напитка становилась легкой и ясной, легкость вливалась и в тело, даже усталое и измученное…
Поминками руководил старый Гор. Первый, самый лакомый кусок – лошадиная лопатка – был предложен посланнице. Бурая волчица во время долгого обряда лежала неподвижно, внимательно наблюдая за происходящим, а теперь не отходила от Колдуна ни на шаг. Получив подношение, Олина устроила кость между передними лапами и принялась не спеша, с достоинством обрабатывать ее своими крепкими зубами. Люди ели, запивали жирные куски родниковой водой, передавали по кругу чашу с отваром. Не забывали уходящих: клали на красные могильные пятна кусочки мяса, сыпали орехи и ягоды, лили питье… В конце пиршества к Колдуну нерешительно подсел Донго:
– Старый, ты сказал, что духи вновь отвечают тебе. Могу ли я спросить…
– Я знаю твой вопрос. Повремени, я еще не готов на него ответить. Завтра посланница покажет мне места, я должен многое понять. Потом я буду ждать тебя в своем жилище и дам ответ.
– Колдун! Старый! Ты не все знаешь. Дело в том, что я женюсь. Я знаю, что колдун может быть женат. Но может ли женатый стать учеником колдуна и готовиться к Посвящению?
(Вот это новость! Действительно нежданная! Он и подумать о таком не мог!)
– И кто же невеста?
– Лана.
(Еще одна неожиданность!) Колдун задумался.
– И как давно вы решили это?
– Вчера. Ночью…
Еще не дослушав рассказ до конца, Колдун все понял. Ответ ясен, нужно только задать совсем простой вопрос.
– Но ты по-прежнему хочешь быть моим учеником?
– Да!
(Ни тени колебания!)
– Случись это в любое другое время, я бы отказал: слышать о женатых учениках колдуна мне и впрямь не доводилось! Но вчерашняя ночь – Ночь, когда решилась судьба нашего Рода. Когда не люди избирают тропу, а тропа сама выбирает тех, кто на нее шагнет. Так было со мной. И с тобой тоже. И отказать тебе я не могу. Но это потом. А пока – иди к своей Лане!
Ясный, теплый, очень тихий вечер. Стволы сосен как будто изнутри светились янтарным светом. Дальние холмы, леса и поляны, бредущее по склону стадо мамонтов – все виделось необычайно отчетливо в золотистом сиянии уходящего дня. Только от реки поднимался легкий, чуть розоватый туман. В камышах по-прежнему кричали утки, но ни их крик, ни несмолкающее лягушачье пение не таили в себе ничего зловещего.
Колдун и его спутница – бурая волчица Олина, посланница новой Родни – сидели на склоне холма, откуда хорошо была видна и Большая вода, и впадающий в нее ручей. А если оглянуться, то и стойбище. Давно закончилась тризна, люди смыли с себя траурную краску, надели будничные одежды, и оттуда уже доносились веселые детские крики и даже девичий смех. Шла обычная жизнь – тяжелая, но уже не безрадостная, не безнадежная. Многое предстоит сделать, многое – начинать заново, но теперь это их земля, их дом… Вон мужчины уже собрались, приглядываются к стаду мамонтов. Теперь это уже не родня, не братья и сестры, а возможная добыча… И конечно, в центре – Вуул!.. Что ж, он должен быть хорошим вождем, Белый Волк … Вот только молод еще!..
