Я цепляюсь за сознание и отстраненно выхватываю из происходящего какие-то куски.
Мариан вызывает по телефону врачей и виталистов, собирает тех гвардейцев, кто остался цел, и командует разбиться на отряды, помогать пострадавшим, уводить гостей и очищать помещение.
Перед нами встает с пола Демьян, брезгливо оттряхивается, оглядывает себя, Пол срывается с места и, пачкая платье в отвратительной слизи, отбрасывая кончиками туфель сизоватую плоть чудовища, бежит к нему, перескакивая через куски и обрывки.
Тандаджи пробирается на ложу и почтительно просит у короля Блакории возможности переговорить с девушкой, подарившей рог.
— Я сам с ней переговорю! — оскорбленно ревет Гюнтер Блакори. Он видимо растерян и красен от гнева. — Василина, Белым Первопредком клянусь, я тут не при чем.
— Брат мой, — спокойно говорит тонкий и седой император Хань Ши, так и просидевший на своем кресле все это время, — просто у тебя с раскрытием заговоров куда слабее, чем у Василины. Ваша служба, дорогая сестра, отработала безукоризненно. Не ваша вина, что опасность пришла оттуда, откуда не ждали.
— Лучшая разведка на Туре, — насмешливо бормочет себе под нос Талия. От нее веет теплом и лаской, и мне чуть легче. Совсем чуть.
— Заговоров? — ледяным тоном переспрашивает Василина и вдруг в зале становится очень холодно.
Я, борясь с головокружением, поворачиваю голову и вижу, как смотрит она на Мариана, и как он смотрит на нее. С одной стороны — непонимание, с другой — мрачная уверенность.
— Капитан, — выговаривает она тяжело, и это «капитан» режет меня, а его, видно, еще больнее, потому что он стискивает зубы, — вы ничего не хотите мне рассказать? Или это вина Тандаджи?
— Откуда у тебя этот рог? — ревет Гюнтер сзади, видимо, на подарившую его девушку, та рыдает, и сквозь шмыганья в грудь деда-герцога рассказывает, что долго искала и выбирала подарок, пока ей не посоветовали магазин с уникальными товарами, и там ей он очень понравился, и она его купила.
— Нам всем будет полезно послушать про заговорщиков, — примирительно и мягко высказывается царица Иппоталия, — предлагаю собрать совещание.
— Прости, — словно не слыша ее, говорит Мариан. — Это мое решение — не сообщать тебе.
Впереди Полли добирается до Демьяна и, сжав кулачки, что-то зло кричит ему в лицо, а тот успокаивающе гладит ее по талии, оставляя белесые разводы. Затем хватает на руки и несет обратно к ложе.
— О, — будто не чувствуя накаляющейся атмосферы, удивленно замечает император, — а вот об этом моя разведка не доложила. Вас можно поздравить, Василина?
От сестры просто волнами пышет морозом, и по деревяннм столбам, поддерживающим ложу, снизу вверх стремительно бегут, потрескивая, завитушки инея.
— Василина, — предупреждающе и ласково произносит Талия, и всем становится теплее, но королева не слышит ее, а в зале начинает гулять ветер, дребезжат остатки уцелевших витражей, хлопают двери. Мариан делает шаг к ней и останавливается под ее напряженным взглядом. Он не растерян, но в глазах его виден…страх?
Открывается Зеркало, оттуда под взглядами все еще не отошедших от шока членов королевских свит выходит Зигфрид, и за ним, наконец, медперсонал, с выражением отвращения и брезгливости на лицах.
«Ты же медработник. Иди, помоги. Иди»
Я не могу пошевелиться. Меня мутит, и мне страшно снова посмотреть в ту сторону, где лежит Люк.
— Уважаемые коллеги, — голос у Василины очень жесткий, надсадный, и она сама как натянутая струна сейчас, и видно, что она с трудом владеет собой, — я прошу меня извинить. Я обязана поговорить с Его Высочеством и начальником разведуправления. Сейчас придворный маг доставит вас к вашим покоям. Предлагаю отдохнуть после случившегося и собраться в моем кабинете. Мы просто обязаны обменяться информацией.
Она бросает быстрый взгляд на застывшего Тандаджи, на сжавшего кулаки Байдека и добавляет:
— Как только я ее получу.
Величества и свиты, видимо, не желая становиться свидетелями семейного скандала, вполне организованно исчезают в Зеркале, туда же уходит король Демьян с заплаканной Полли на руках. Зигфрид перенастраивает портал снова и снова, а я вспоминаю, что он был одним из тех магов, что били в тварь сбоку. Безуспешно.
Далеко от меня вернувшийся Мартин пробирается к склоненному над Люком Луциусу и что-то спрашивает у него. Затем наклоняется и протягивает вперед ладони. Качает головой.
«Идиотка! Иди к нему. Он же отравлен ядом! Ты можешь помочь! Дать кровь!»
Я отмираю, хватаю со столика с фруктами ножик, шагаю вперед. И падаю в обморок.
Мариан Байдек рванулся к падающей Марине, но не успел. Благо, она завалилась на колонну и просто сползла вниз.
Пока он передавал ее на руки врачам, Василина беседовала с Тандаджи. Начальник разведуправления отвечал глухо и коротко, а в зале становилось все холодней. У людей с дыханием начал появляться парок. Работающие гвардейцы и врачи со страхом поглядывали в сторону ложи, наблюдая, как мягкий тяжелый бархат покрывается сверкающими кристалликами льда.
И ему было страшно. От того, что он увидел в глазах жены.
Вернулся как раз тогда, когда Майло рассказывал про слежку за детьми. Встал рядом под ледяным взглядом будто посветлевших голубых глаз. Тидусс казался совсем седым, потому что его с ног до головы покрывала изморозь. А такая чужая и безжалостная Василина просто молчала и слушала.
На столике с закусками, стоявшем рядом с высокими креслами Величеств, трескались замерзающие графины с напитками, скрипели над ними задубевшие бархатные занавеси, и мороз пробирался под одежду, ресницы прихватывало инеем. Но Байдек тоже молчал. Ждал, пока договорит Тандаджи. Тот говорил и говорил, не шевелясь, не опуская глаз. Про задание Кембритча. Про Соболевского, который пытался убить Пол, про проваленную операцию по его поимке, которая закончилась удачей по чистой случайности — на базе отдыха, куда уехала Алина. Про меры безопасности, которые были приняты Байдеком и им. Про то, что это только его ответственность и вина…
— Степень вашей ответственности и вашу дальнейшую судьбу обсудим позже, — Василина произнесла это очень тихо, но такая сила слышалась в ее голосе, что Тандаджи пошатнулся и склонился перед гневающейся королевой, — идите, господин Тандаджи. У вас есть полчаса, чтобы подготовить мне к совещанию подробный письменный отчет.
Тидусс, неверно ступая заледеневшими ногами, шатаясь, ушел. И Василина снова посмотрела на мужа.
— Ты опять все решил за нас двоих, — затрещали от морозного порыва колонны, начали скрипеть, трескаться, но Байдек устоял, хотя хотелось согнуться, упасть к ее ногам, — как тогда, когда не приехал просить моей руки. Мариан. Я простила тогда.
