Икарий подошел к треллю.
— Тремолор, — прошептал он.
— Да.
— Некоторые считают, что Азаты по природе своей благотворны. Они появляются, чтобы сдерживать неуправляемые магические силы. Там, где они встают, миру грозит большая опасность.
Трелль кивнул.
«Этот обломок магического Пути — будто заноза в теле Рараку. Но еще хуже блуждающий обломок, несущий с собой хаос и разрушение. Искарал Паст не солгал: Тремолор удерживает страшный обломок, не пуская его дальше… Каким же адом стала Рараку…»
— Я ощущаю: внутри Пути полно странствующих и диверов, — сказал Икарий. — Они из кожи вон лезут, пытаясь найти дом Азата.
— Считая его воротами.
Зажженный Скрипачом фонарь светил всего на несколько шагов. По земле разливалось подрагивающее желтоватое пятно. Сапер подошел к Маппо.
— Ворота здесь действительно есть, но не те, что ищут переместители душ. Им туда все равно не попасть — их поглотят корни Азата.
— Быть может, и нас тоже, — раздался незнакомый голос. Они впервые услышали голос отца Апсалары.
— Я буду вам очень благодарен, если вы все вместе отговорите мою дочь. Объясните ей, что попытки проникнуть внутрь Азата крайне опасны. Это касается не только Апсалары, но и всех вас.
— Странное дело, — удивился Скрипач. — Да, мы искали Тремолор, но привел к нему нас ты. И вдруг теперь ты начинаешь нас отговаривать. Значит, ты отправился сюда, выполняя приказ Искарала Паста?
— Как твое настоящее имя? — спросил его Маппо.
— Реллок, — ответил отец Апсалары.
Взглянув на Скрипача, он медленно покачал головой.
— Я не могу судить о замыслах Искарала Паста. Я лишь выполнял то, что он мне велел. Это было моим последним заданием, чтобы выплатить долг. Я всегда плачу долги, даже богам.
— Понимаю. Они вернули тебе утраченную руку, — сказал сапер.
— Не только это. Они спасли жизнь мне и дочери, когда в наши места явились гончие Тени. Сам знаешь, все остальные там погибли.
— Только это были их гончие, Реллок, — хмуро заметил Скрипач.
— Даже если и так. Поймите, это ложная тропа. Переместители душ уже заблудились. Она уведет их…
— Подальше от настоящих ворот, — согласился Икарий. — А настоящие находятся под храмом Паста.
— Нам с дочкой нужно было свернуть с ложной тропы, — продолжал Реллок. — Мы расставили приманки, а сами спрятались в тени. Переместители душ бросились по ложной тропе и оказались в ловушке. Если мне суждено умереть в родной деревне, меня не пугает долгий путь к Итко Кану.
— Надо же, Реллок мечтает вернуться к рыбачьим сетям, — скрипуче захохотал Искарал Паст. — Но твоя деревня сильно изменилась. Вспомни, сколько лет прошло. Как же ты глуп, Реллок! Боги водили твоими руками, когда ты заманивал странствующих и диверов в ловушку, а ты хочешь снова вытаскивать сети! Лицо, обожженное солнцем, ноги по колено в воде. Да ты — образцовый подданный империи! Ласэна непременно должна была бы обратить на тебя внимание!
Скрипач сходил за арбалетом, взвел пружину и поставил на стопор.
— Вы решайте сами, а я пойду внутрь.
Он оглянулся на лошадей.
— Лошадь придется оставить.
Подойдя к своему жеребцу, Скрипач начал снимать упряжь.
Он вздохнул, потрепав верного спутника по бокам.
— Я гордился тобой, друг. Ты ни разу меня не подвел. Но со мной тебе идти нельзя. Останешься здесь и поведешь остальных к лагерю Шаик.
Вскоре были расседланы все лошади.
— Я тоже пойду внутрь, — сказал Икарий.
Маппо закрыл глаза, моля богов, чтобы утихла буря в его душе.
«Боги, я трус. Законченный трус».
— А ты, друг? — спросил его Икарий.
Трелль кивнул.
— Зачем вам лагерь Шаик? Вы все пойдете внутрь, — бубнил Искарал Паст, продолжая свой безумный танец. — Мы будете искать ответы, а потом новые ответы и так без конца. Но в мыслях своих я насмехаюсь над вами и предупреждаю вас. Только вы не слышите моих слов. Берегитесь трюков и ловушек! По сравнению с Азатом мои бессмертные повелители — просто малые дети!
Говорят, Тремолор — Песчаный трон — находится в самом сердце Рараку. Один из Домов Азата, он стоит на основании из корней. Призрачны тропы, ведущие к нему, но на любой тропе призрак укажет, где дверь Тремолора.
Узоры Азата. Безымянные
Куда ни глянь, пространство леса заполняли бабочки. Они сливались в единую бледно-желтую завесу, и сквозь нее едва проглядывали темно-зеленые ветви кедров. По берегам реки Ватар тянулись высокие густые заросли папоротника-орляка. Только в одном месте — там, где шла дорога, — они расступались.
Дюкр отъехал от колонны всадников, с которой двигался все это время, и остановился на невысоком холме. «Собачья упряжка» Кольтена растянулась более чем на лигу. Каждое звено этой живой цепи держалось из последних сил. Ветер подхватывал густые клубы пыли и нес на север.
Холм был опоясан кругами из массивных остроугольных валунов. Центром каменных окружностей являлась вершина. Дюкр стал припоминать: ведь где-то он уже видел такие холмы. Вот только где? Он так и не вспомнил.
Воздух был жарким и каким-то… тревожным. Может, ощущение было вызвано самим холмом, а может — грядущим сражением. Доискиваться причин Дюкру не хотелось.
К нему, стоя в стременах, скакал всадник. Историк поморщился: опять капрал глупит! Уверяет всех, будто совсем выздоровел. Мальчишка! Доскачется, что останется хромым на всю жизнь.
— Наконец-то я вас нашел, — выпалил Лист.
— Капрал, сколько раз тебе повторять, что ты ведешь себя как последний идиот?
— Я согласен, господин историк. Но с западного арьергардного фланга передали срочную новость: там заметили передовые части армии Корболо Дэма.
— С западного? Кольтен оказался прав: этот перебежчик вознамерился пересечь реку раньше нас.
Лист кивнул, вытирая вспотевший лоб.
— Наши насчитали около тридцати кавалерийских полков.
— Если нам придется продираться сквозь них к броду, это конец.
— Вы правы. А основные силы армии Корболо укусят нас за хвост. Потому-то Кольтен и собирается послать вперед клан Глупого пса. Он просит, чтобы вы ехали с ними. Путь будет нелегким, но ваша кобыла выдержит. Наши лошади слабее.
«Боги милосердные, да я все колени отбил о ее костлявые бока. Что же тогда говорить про остальных лошадей?»
— Но до реки еще шесть лиг пути, — сказал Дюкр.
— Почти семь.
«В иное время и при иных обстоятельствах это было бы приятной прогулкой. Но только не на отощавшей лошади».
