Андерс поспешно закрыл дверь, моргая другим.
— Мы нашли его, — прошептал он. — Оно прямо здесь.
Лисабет взволнованно пискнула, и Тео подпрыгнул на месте.
— Давайте потушим фонари, — предложил Андерс. — Если мы быстро закроем за собой дверь и сядем в темноте, и будем вести себя тихо, он даже не узнает, что мы здесь.
Они выключили все фонари, пока их свет не стал слабым, а затем погас, и медленно, осторожно Андерс открыл дверь. Один за другим они проскользнули внутрь, и Тео закрыл за ними дверь. В крошечной комнате было не так уж много места, и им троим пришлось сгрудиться вместе. Они молча сидели на полу, наблюдая за мастерской и ожидая, появится ли Хейн снова, и у него будет компания.
Прошло всего несколько минут, прежде чем их терпение было вознаграждено. Хейн вернулся, открыл один из огромных Скрабоков, лежавших на столе, и медленно перевернул страницы. Он хмурился, глядя на то, что нашел там, когда звук открывающейся двери прервал его сосредоточенность. Он посмотрел через стол, почти прямо на зеркало… потому что, конечно, в его мастерской другое зеркало стояло рядом с дверью.
— Сигрид, — сказал он, и рядом с Андерсом Лисабет слегка охнула, затем закрыла рот руками, чтобы заглушить крик, хотя было уже слишком поздно.
Андерс мог поклясться, что на мгновение взгляд Хейна метнулся к зеркалу. Но если это и так, то в следующее мгновение он снова оказался на Ферстульф.
— Хейн, — мрачно произнесла она. Андерс, Лисабет и Тео стояли совершенно неподвижно, когда в мастерскую вошла Ферстульф — мать Лисабет. — Ну? — спросила она, стоя спиной к зеркалу и скрестив руки на груди. — Есть успехи?
— Пока нет, — ответил Хейн, взглянув на книгу, лежавшую на столе, а затем снова на бледную блондинку, стоявшую перед ним. — Это невероятно деликатная процедура, Сигрид. Вы должны понимать, что на это потребуется время.
— На днях это сработало, — отрезала она. — Почему ты не можешь сделать это снова?
— Потому что он работал около часа, а потом усилитель растаял, — спокойно ответил он. — Так что, очевидно, я не могу использовать его снова. Он был слишком стар, и я до сих пор не могу поверить, что мне удалось заставить его работать хотя бы немного. Я прочесываю Скрабоки в поисках чего-то еще, что может пригодиться, но есть причина, по которой мы не делали этого больше десяти лет. Есть много рисков, Сигрид, и я не уверен…
— Я не хочу слышать оправданий, — сказала она резким голосом. — Я вернусь завтра, и мне нужны новости получше.
Андерс мельком увидел ее лицо, когда она повернулась, чтобы шагнуть к двери… ее кожа всегда была очень бледной, почти такого же цвета, как ее белокурые волосы, а тени под глазами выделялись, как синяки. А потом она ушла, и дверь с грохотом захлопнулась за ней.
Что такое усилитель? Почему Сигрид так сильно этого хотела? И почему в голосе Хейна звучала такая неуверенность?
На мгновение воцарилась тишина, был слышен лишь стук собственного сердца… и в мастерской, и в крохотной комнатке, где бок о бок теснились Андерс, Лисабет и Тео. Хейн стоял, уставившись на дверь. А потом его взгляд снова обратился к зеркалу.
На этот раз он направился к нему, приближаясь, пока не оказался почти нос к стеклу, уставившись на то, что, как знал Андерс, должно быть совершенно черной поверхностью в его глубине. Андерс затаил дыхание, чтобы звук не выдал его, а трое шпионов стояли так тихо, что он был уверен, что Лисабет и Тео делают то же самое по обе стороны от него.
Затем заговорил Хейн.
— Там кто-нибудь есть? — Он щурился в темноту.
Никто из детей не ответил.
— Я… я ничего не вижу, — тихо сказал Хейн. — Но мне показалось, я только что что-то слышал. Если вы меня слышите, пожалуйста, я просто хочу знать, все ли в порядке с нашими учениками. Андерс и Лисабет всего лишь первокурсники, и что бы они ни сделали, они не хотели никому причинить вреда. Они хорошие дети.
Сердце Андерса так громко стучало в ушах, что он был уверен, что Хейн его слышит. Он молчал. Он только и представлял себе, что Хейн придет в ярость от предательства Андерса и Лисабет.
Хейн вздохнул.
— Если там кто-нибудь есть, передайте, пожалуйста, что мне нужно поговорить с Андерсом. Мне нужно срочно с ним поговорить. Я… — Он замолчал и снова посмотрел на дверь, прежде чем понизить голос и продолжить почти шепотом. — Я должен сказать ему кое-что, что может решить исход миром или следующей великой битвой.
Андерс почувствовал себя так, словно его ударили по голове. Хейн хотел сказать ему что-то, что может решить исход войной или миром?
Ему всегда нравился большой волк, Хейн был добр в первый день превращения Андерса, и он был добр, когда Андерс и Лисабет пришли за информацией. Но они не были друзьями.
Андерс лихорадочно пытался принять правильное решение. Он должен был посоветоваться с остальными, прежде чем выдать себя, так как это никогда не входило в план… они только согласились помочь ему шпионить. Установление контакта с волками могло оказаться большим, чем любой из драконов был готов сделать.
Но он может больше сюда не вернуться, а если и вернется, то нет никакой гарантии, что Хейн окажется в кабинете.
Он должен использовать свой шанс, пока он у него есть. И когда он принял решение, Лисабет молча сжала его руку. Он надеялся, что это означает — «Ты должны что-то сказать» — потому что он собирался.
— Хейн? — Его голос прозвучал почти как писк, он откашлялся и попробовал снова. — Хейн, это Андерс.
Хейн уже наполовину отвернулся, но тут же обернулся, не сводя глаз с зеркала.
— Андерс? — В его голосе звучало нечто среднее между страхом и надеждой. — С тобой все в порядке? Кто там еще?
Андерс почувствовал какое-то движение рядом с собой, и Тео повернул циферблат фонаря, пока тот не начал тускло светиться, а заключенная в нем сущность не усилила его мягкое свечение.
— Лисабет, — сказал Андерс. — А это наш друг Тео.
— Привет, Хейн, — тихо сказала Лисабет, а Тео приветственно поднял руку.
— Стая и лапы, я так волновался, что вы мертвы, — выдохнул Хейн, протягивая руки, чтобы ухватиться за обе стороны зеркала. — Андерс, мне нужно увидеться с тобой как можно скорее. У тебя есть какой-нибудь способ добраться до Холбарда?
Глаза Андерса расширились. Им было запрещено покидать Дрекхельм, не говоря уже о том, чтобы вальсировать в волчью крепость.
— Я… я так не думаю, — сказал он.
— Вы пленники?
— Не совсем, — ответил Андерс. — Но волки не хотят, чтобы мы были в Холбарде, не так ли? Сигрид, должно быть, очень рассердилась.
— Сигрид злится, — признал Хейн, бросив извиняющийся взгляд на Лисабет. — Но она, конечно, волнуется.
— Достаточно волнуется, чтобы простить нас, если мы вернемся домой? — настаивала Лисабет.
Ответ был написан на лице Хейна, и через мгновение он медленно покачал головой.
— Расскажи мне, — тихо попросил он. — Ты намеренно пытался причинить вред своим одноклассникам? Или Эннар?
— Нет! — Ответ Андерса пришел быстро, вырвавшись из него. — Мы не хотели, но они напали на драконов. Это было бы началом следующей великой битвы, если бы они убили одного. Мы даже не предполагали, что они последуют за нами, Хейн.
Хейн кивнул.
— Мы с Эннар тоже так думали, — сказал он, к удивлению Андерса. — Хотя она все еще менее снисходительна, чем я. — он сделал паузу, а затем продолжил. — Эннар сказала, что ты утверждаешь, будто один из драконов — твоя сестра, Андерс.
Андерс медленно кивнул.
— Так и есть.
Хейн не выглядел удивленным, что было странно. Просто взволнованным.
— Андерс, я должен поговорить с тобой, — повторил он. — И твоей сестрой. Есть ли какой-нибудь способ добраться сюда? Я имею в виду, когда говорю, что это может быть единственный шанс остановить войну. Это должен быть личный визит. И он должен произойти очень скоро. Даже завтра. Один из твоих одноклассников украл важный артефакт, когда они были в Дрехельме. Он называется Снежный Камень.
