— Либо ты разрешишь зализать твою рану, — четко произносит он.
Я с подозрением смотрю в его глаза и скрещиваю руки на груди.
— Что значит — зализать?
Лаэрд делает еще один небольшой шажок по направлению ко мне.
— Демон просыпается не сразу. Первое время ребенок почти беззащитен, поэтому матери обычно зализывают ему раны, — терпеливо объясняет он и мягко улыбается. — В нашем случае это могу сделать я.
Обдумываю сказанное мужчиной. Тащиться еще куда-то, где усталый персонал больницы будет механически перевязывать и зашивать рану, неохота. Да и ждать не очень хочется. Тогда почему бы не попробовать? Тем более что я никогда не слышала о том, чтобы демоны зализывали раны, как собаки.
— А это не больно? — уточняю на всякий случай.
Ну, а мало ли?
— Максимка даже не пищит, — заявляет мужчина. — А ему всего пять. Думаю, и ты будешь вести себя как взрослая девочка.
Я вспыхиваю, быстро разворачиваюсь и мужественно веду мужчину в ванную.
Встаю у зеркала, чтобы видеть действия лаэрда, нахожу на полочке резинку и убираю волосы в высокий хвост. Курт деловито встает сзади, немного наклоняется.
— Платье придется расстегнуть, — предупреждает лаэрд, прежде чем потянуть молнию вниз.
Язычок застежки плавно скользит и останавливается где-то на середине спины. Это дает возможность платью не упасть с меня, но при этом плечо легко оголить.
В отражении зеркала я вижу, как лаэрд осматривает ранки, недовольно сводит брови на переносице и поднимает голову.
Наши взгляды встречаются, и я чувствую уже такое знакомое чувство неловкости.
— Готова?
Готова ли я? Пф-ф… какой странный вопрос.
— К такому вообще можно быть готовой? — шутливо фыркаю я, придерживая руками лиф платья. — Все-таки не каждый день тебя предлагают облизать, да не абы кто, а взрослый, солидный мужчина!
Он мягко улыбается и наклоняет голову, а потом…
Его губы касаются моей кожи, чуть ниже косточки ключицы, легко целуют, затем едва ощутимо посасывают кожу, а дальше горячий язык начинает кружить вокруг ранки.
Я чувствую, как сладкая волна проходит по всему телу, и закрываю глаза.
Говоря «зализать рану», Курт явно использовал не ту терминологию. Это приятно, это чертовски приятно и возбуждающе!
Чужие губы всего на секунду отрываются от моей кожи, а затем смещаются к основанию шеи, и все повторяется вновь.
Я сжимаю зубы, чтобы, чего доброго, не застонать в голос, и цепляюсь за бортик раковины. Мамочка! Как бы оргазм от такой первой помощи не словить.
Его губы вновь отстраняются, но вместо того, чтобы переместиться к другой ранке, Курт поднимает голову, трется носом об мою шею и легко прикусывает мочку уха. Я судорожно хватаю губами воздух и открываю глаза.
— Забыл сказать, — хрипловатый шепот, от которого сердце начинает биться чуть сильнее, — на взрослых особей слюна демона действует как естественный афродизиак, — наши взгляды встречаются в отражении зеркала, и он обольстительно улыбается. — Собственно, поэтому укусы заменяют нам прелюдию…
Курт наклоняется, находит следующую ранку, целует, и я, уже не таясь и не пытаясь сдержаться, издаю громкий стон и откидываю свою голову ему на грудь.
Это — нечто непередаваемое словами. Необычность ситуации, уверенные действия Курта, мое собственное желание — такого еще никогда не было в моей жизни.
Возбуждение настолько сильно, что у меня начинают подрагивать колени.
Курт одной рукой обхватывает мою талию, а второй тянет платье вниз. Ни я, ни платье не имеем ничего против, поэтому когда я оказываюсь в одном нижнем белье, то это не становится чем-то уж очень неожиданным. Скорее правильным и закономерным.
Курт уже больше не занимается ранами, его губы мягко целуют мою спину, плечи, он легонько покусывает шею, едва надавливая клыками на кожу, в то время как руки вовсю исследуют мое несопротивляющееся тело.
Я прогибаюсь в пояснице, кручу попой, чувствую его возбуждение, и от этого мое собственное взлетает почти до небес.
— Курт… — слетает с моих губ требовательный стон.
Его пальцы уверенно берут меня за подбородок, поворачивают голову к себе. Прикосновения его губ к моим — жесткие и нетерпеливые. Он ловит мою нижнюю губу в капкан своих зубов, слегка посасывает и проводит языком из стороны в сторону.
— Курт… — выдыхаю я, блаженно улыбаясь от умелой ласки мужчины.
Не выдержав своей полной безынициативности, резко поворачиваюсь, обхватываю руками его шею и сама требовательно впиваюсь в его губы.
— Эва, — стонет он, — убери клыки…
Спохватившись, разжимаю челюсти, которыми прокусила нижнюю губу мужчины. Крохотная капля появляется в круглой ямке, и я тут же слизываю ее языком, стараясь испытать то, что испытывал Курт, «зализывая раны».
Он резко, хрипло выдыхает, одним движением срывает с меня бюстгальтер и сжимает грудь руками.
— Какая сексуальная девочка, — еле слышно шепчет он, играя пальцами с моими сосками, и снова целует в губы.
Я стискиваю его шею руками, с нетерпением отзываюсь на ласки и тут же спохватываюсь — почему на Курте до сих пор так много одежды? Непорядок!
Мои руки пробираются под край серого свитера, касаются горячей кожи, проводят по жесткой поросли волосков на груди и шаловливо царапают ноготками. Он довольно урчит, не разрывая поцелуя, поднимает меня, заставляя обхватить себя ногами за бедра, и прижимает к стенке.
— Эва… Эва… — шепчет он, жадно целуя мою шею, и сильнее вжимает в стену.
Даже мое имя звучит из его уст как-то странно и на редкость сексуально.
Краем глаза замечаю, как хаотично расстегивающий на себе штаны мужчина задевает полку с неровным рядом шампуней и кремов; сквозь наше хриплое дыхание слышу шум падающих флаконов и на секунду отрываюсь от его губ.
— Ты что творишь? — возмущенно фыркаю я, намекая на свое явное нежелание устраивать уборку среди ночи.
— Что? — выдыхает он и почему-то останавливается.
Курт, тяжело дыша, смотрит на меня, облизывает губы и немного ослабляет свои объятья.
— Верно, девочка, — хрипло говорит он, помогая мне спуститься с его бедер обратно на пол. — Ты слишком молоденькая… — бормочет он, стараясь не встречаться со мной взглядом.
— Что? — на этот раз расстроенно выдыхаю уже я.
— Извини, — прижимается он ко мне. — Это было очень глупо с моей стороны. Надо было просто отвезти тебя в больницу и… Еще раз извини.
Мужчина отстраняется, окидывает мое голое тело жадным взглядом, а затем поспешно покидает ванную, на ходу поправляя на себе одежду.
