Иф-Шинн начала свой последний ритуальный танец. Танец Смерти.
Поначалу ее движения были неуверенными, медленными. С каждым жестом Танцующая преодолевала боль, поселившуюся в теле, но потом, по прошествии некоторого времени, ощутила небывалую легкость и силу. Танец набирал темп, и молчаливые пирамиды одобрительно смотрели на мечущуюся в лунном свете черную ломаную тень.
…Небо дрогнуло, качнулось в недосягаемой вышине.
Голова коснулась теплого оплавленного песка.
И луна с удивлением глядела своим желтым глазом на распростертое далеко внизу тело старухи-дуотта.
Иф-Шинн остановилась. Дорога, по которой она до сих пор шагала, резко обрывалась, упираясь в высокие врата, излучающие прекрасный, ни с чем не сравнимый свет. По обе стороны тянулась высокая стена, полыхающая всеми цветами радуги. Обернувшись назад, Иф-Шинн увидела свой народ, ютящийся в древнем замке, увидела себя, исполняющую первый танец смерти. Где-то рядом мелькнули Дарисия и Керан, а потом и сморщенный, разрывающийся в крике комочек, названный Меганой. Керан держал ее на руках и улыбался. Чуть помедлив, Иф-Шинн толкнула створки врат — они легко подались. Прямо за ними начиналась аккуратная, мощеная новым булыжником дорога. Где-то вдали вспыхивали и гасли звезды, рождались и умирали миры.
И Танцующая Со Смертью решительно шагнула вперед.
Юлия Галанина
ДОЧЬ ЭЛЬФА, УДАЧА ОРКА…
…К ночи небо стало серым, а поросшие густым ельником холмы — чёрными.
В темноте два самых больших в гряде холма казались столкнувшимися нос к носу драчливыми котами, замершими перед схваткой. Выгнутые дугой хребты щетинились острыми макушками ёлок.
Ложбину между ними накрывало чудовищное облако, чёрное до синевы.
Яркие всполохи рвали клубящуюся черноту.
Грозовую тучу пропарывал кровавый зигзаг, но грома не было, стояла пугающая тишина. Ветра тоже. Вязкий воздух замер над долиной. Лишь полыхало что-то в тугих тучах.
Пульсирующие вспышки освещали гладь небольшого озерца, лежащего на безлесой равнине перед холмами.
На берегу озера стоял крепкий орк и смотрел на клубящуюся над холмами тучу.
Оружия при орке не было, только нож висел в ножнах на поясе.
В очередной раз над ложбиной полыхнуло так, что гладкая вода в озерце на миг стала огненно-кровавой и резкая тень орка обозначилась на земле.
Орк лениво перекинул из одного угла рта в другой щепочку и продолжил задумчиво перемалывать её клыками, с интересом разглядывая прилепившуюся к холмам тучу.
Тут, наконец-то, туча разродилась громом. Загрохотало так, словно раскололся мир, лопнуло и разлетелось на мелкие осколки всё Упорядоченное.
И клубящаяся чернота ожила.
Из ложбины стала вываливаться колыхающаяся масса неизвестно чего. Или кого.
Масса, увеличиваясь в размерах, медленно, но неуклонно наползала на равнину, тишина заполнилась угрожающим скрежетом и шелестом.
Ветвистая молния хлестнула небо, отразившись в воде пылающим деревцем с изломанными ветвями.
Она осветила изливающийся из ложбины живой поток. Интереснейшие создания составляли его, клыкастые и когтистые твари всех размеров и форм, самые разнообразные воплощения убийства.
Погасло расцветшее было в воде огненное дерево…
Снова всё окунулось в вязкую тишину, но в глазах орка, словно гравюра, нанесённая на белую жесть лёгкими росчерками пера, стояло увиденное: оскаленные пасти, острейшие шипы и жвалы, блестящие панцири и вздыбившаяся клочковатая шерсть, соединённые несоединимым образом в жутких подобиях животных.
— Ползёт сюда, — буднично подытожил орк, дождавшись, когда отгрохочет гром, выплюнул щепку и пошёл к давно погасшему костру. — Пора мотать.
Груда тряпья рядом с его котомкой вдруг ожила и метнулась к орку. С рычанием вцепилась в лодыжку зубами.
— Но, ты, не балуй! — рявкнул орк, резко стряхивая с ноги ожившие тряпьё. — Не то враз кусалки вышибу!
Он подхватил на одно плечо котомку, на другое — ворох живых лохмотьев и широким махом, словно лось по болоту, понёсся по равнине, уходя с пути ползущих из ложбины тварей.
Вспышки молнии освещали продвижение живой массы. Вот она достигла озерца. Вот накрыла его. Вот двинулась дальше. Озеро исчезло.
Путь тварей был прямым, они шли на юг…
* * *
Орк не стал тратить силы понапрасну, ушёл с линии движения изрыгаемых ложбиной чудовищ, убедился, что ни одна тварь не выбивается из потока в сторону, скинул котомку и тряпьё под приглянувшимся в темноте кустом, немного понаблюдал и, растянувшись прямо на поросшей жёсткой травой земле, заснул, положив голову на котомку.
Утреннее солнце робко осветило холмистую гряду, один из последних излётов Железного Хребта. Здесь была ничейная земля, не принадлежавшая ни Вечному Лесу, ни Великой степи. Так, обрывки и того, и другого, и третьего.
До Мекапма не близко, до Северного Клыка ещё дальше.
Закрытый мир Эвиал…
Орк сладко спал под кустом. Физиономия его и при солнечном свете красотой не поражала. Украшенное шрамами и татуировками свирепое лицо, выбритый череп, лишь на темени оставлен пук чёрных жестких волос, не без щегольства перевитый кожаными ремнями.
Хотя справедливости ради надо заметить, что красные, коричневые и чёрные завитки татуировок красиво смотрелись на зеленоватой коже. А один клык, выглядывающий из-под брезгливо скривлённой даже во сне губы, поблёскивал позолотой, явно сделанной из чистого щегольства — крепость оркских клыков вошла во все пословицы, что такое гнилые зубы орки не ведали.
Никто не нарушал сна орка с золотым клыком: ночной поток тварей, двигаясь неспешно, но неуклонно, был уже далеко, чудовищной гусеницей он тянулся по равнине, освещаемой низким пока ещё солнцем.
В том же направлении медленно, но настойчиво ползла кучка тряпья, укусившая ночью орка.
* * *
Поднявшееся в зенит полуденное солнце разошлось и стало припекать, словно лето вернулось и потеснило раннюю, но, всё-таки, осень.
Солнце играло на блестящих панцирях, на острых, как клинки, клыках и наростах.
Теперь движение тварей не напоминало стихийный поток: оно превратилось в упорядоченную структуру войска на марше, бездумное и безжалостное, как лавина термитов.
…Орка всё-таки разбудили горячие лучи. Недовольно морщась, он сел и помотал головой, прогоняя остатки сна. Разлепил веки.
Оглядевшись, орк обнаружил сбежавшую ветошь.
Оскалился, блеснул золотым клыком и, подхватив котомку, вразвалочку пошёл догонять пропажу: не так уж далеко удалось уползти тряпью от места ночевки орка.
