– Ладно, позволь хоть плащ взять. – Джон-Том помедлил у открытого шкафа. – Как думаешь, дуара мне не понадобится?
– О-о волшебстве ре-ечи не велось, – ответил филин. – То-олько о разговоре.
– Вот и хорошо.
Джон-Том закутался в радужный плащ из ящеричной кожи, еще раз поцеловал Талею и вместе с нетерпеливым филином скрылся в вечернем сумраке.
Когда мать вернулась в кухню, Банкан проявил демонстративный интерес к куску пирога.
– Ну, и зачем он приходил?
Стоя у мойки, Талея смотрела в овальное окно на темную реку. Она была непоколебима.
– Вот что я тебе скажу, сын. Если твой отец влипнет в какую-нибудь опасную…
– Мам, а разве ты сама никогда не попадала в опасные переделки?
Талея повернулась к Банкану.
– То – совсем другое дело. В молодости, чтобы выжить, мне приходилось рисковать.
Она атаковала последние грязные тарелки, как всегда пренебрегая волшебными чистящими средствами, которые хранились в чулане под полотенцами.
– А что там за проблема?
Безразличие в голосе юноши заслуживало наивысшей оценки.
– О, дьявол, да почем я знаю? Думаешь, мне рассказывают? Кого ни возьми, все считают, что у вселенной нет от меня тайн. Как бы не так!
Я никогда не доверяла этому черепаху.
– Мам, волшебникам вообще нельзя верить. Они не виноваты – просто у них натура такая.
– Всякий раз, когда эта дряхлая рептилия зовет твоего отца, я жду беды.
Банкан отодвинул тарелку с пирогом, встал, подошел к невысокой женщине и положил ладони ей на плечи.
– Перестань, мам. Если отец обещал ни во что не впутываться, значит, так и будет. Я только не пойму, зачем Клотагорб позвал его к себе на ночь глядя.
– Кто его знает, – проворчала Талея. – Может, какая-нибудь роженица захотела изменить пол младенца за двое суток до родов, или у толстого мистера Твогга на том конце Линчбени опять проблемы с пищеварением. Ох уж эта мне срочность!
Она накинулась на сотейник с яростью, которой позавидовало бы любое чистящее заклинание.
– Ладно, мам, что-то я подустал. Пойду лягу.
Талея искоса глянула на сына.
– Не рановато ли?
Он пожал плечами.
– Весь вечер читал, да и уроки нынче были трудные.
Она коснулась мокрыми пальцами его щеки.
– Банкан, у тебя хорошая голова. Получше, чем у меня. И талант у тебя есть, но не каждый может стать чаропевцем, как твой отец.
– Да, мам, я знаю.
На улице стемнело. Банкан бесшумно выскользнул в окно, с кошачьей ловкостью спустился вниз и двинулся на северо-запад через темную лужайку. Луна светила еле-еле, и он, пробираясь узкой лесной тропкой, не видел ни зги. Колокольные деревья хранили молчание, закрыв на ночь свои звонкие листья. Банкан запыхался, но все-таки сумел добраться до окружавшей Дом Клотагорба поляны одновременно с Мальвитом и отцом.
Он дождался, когда они войдут в Древо. В загоне виднелись силуэты двух стреноженных серых ящериц и большого фургона – чей он, Банкан не разобрался.
Юноша знал, что вокруг Клотагорбова дома установлена сигнализация.
Но чары наверняка отключены и вновь начнут действовать не раньше, чем уйдет его отец. Если постараться, можно проникнуть в Древо незамеченным.
Банкан двигался бесшумно. Дверь легко отошла вбок. Запирать ее не имело смысла – Древо представляло собой сложный лабиринт. Не зная расположения комнат, незваный гость сразу оказывался в глухом тупике, очень похожем на выжженную сердцевину обычного старого дуба. Банкан, много раз бывавший у черепаха и запомнивший сложные повороты коридоров, успешно одолел их и вскоре оказался у кабинета. Совсем недавно сидел он в этом самом святилище, обсуждая с Клотагорбом личные проблемы.
Он подкрался, насколько хватило смелости, к двери и явственно услышал голоса Джон-Тома и Клотагорба. Был и третий голос – время от времени он выступал с комментариями. И принадлежал он не Мальвиту, значит, Банкану следовало остерегаться филина, обладавшего тонким слухом.
Банкан осторожно заглянул внутрь. Почтенный черепах восседал в своем излюбленном кресле, а Джон-Том вольготно расположился на диванчике у окна. На другом конце диванчика сидел косматый незнакомец из племени ленивцев – в Колоколесье такие не водились. Ленивцы предпочитали южные, более теплые края.
Незнакомец носил жилет из материи, очень похожей на жесть. После беглого осмотра Банкан понял: жилет – не доспехи, а всего лишь предмет одежды, для доспехов он слишком тонок. Длинные серые штаны из хлопка выглядели странно, зато сандалии с открытыми носами вполне сочетались с обликом ленивца. Когти на лапах гостя, хоть и были основательно укорочены, тем не менее смотрелись внушительно, как и множество изящных золотых украшений.
Судя по поведению ленивца, он был вполне бодр и внимателен, но все равно казался сонным. Впрочем, все его племя отличала эта черта. Он тщательно подбирал слова, и природную медлительность никак нельзя было отнести на счет тугодумия.
Джон-Том то и дело подносил к губам кубок, а Клотагорб опирался на крепкую трость, полюбившуюся ему в последнее время, и разглядывал гостя сквозь толстые очки.
– Путешественник Граджелут, я выполнил твою просьбу, – сказал волшебник. – Очнулся от глубокого сна и пригласил своего младшего партнера, поскольку ты настаиваешь, что не вправе поведать свою историю менее чем двум искушенным в магии слушателям.
"До чего же Клотагорб любит словечко «младший», – раздраженно подумал Банкан.
Волшебник едва заметно и тем не менее грозно подался вперед.
– К этому могу лишь присовокупить, что не позавидую тебе, если твой рассказ не будет стоить наших неудобств. Прожив несколько сотен лет, волей-неволей приучаешься ценить время.
Ленивец заметно разволновался, но не проявлял желания идти на попятный.
– Милостивый государь, поверьте, я вовсе не хочу попусту отнимать у вас драгоценное время. – Он глянул на Джон-Тома. – Как я уже сообщил вашему коллеге, я странствующий коммерсант и по роду своей профессии главным образом имею дело с домашней утварью и бытовой химией.
– Да, я видел во дворе ваш фургон, – подтвердил Джон-Том.
Граджелут кивнул.
– Такова моя специализация, хотя вообще-то я покупаю и продаю все.
– Довольно биографии, – проворчал черепах. – Ближе к делу.
– Разумеется. – Ленивец погрузился в воспоминания. – Это случилось довольно далеко отсюда, в северном краю. Когда я ехал проселочной дорогой близ Л'бора, мой взор привлекла несколько необычная картина. Я имею в виду несчастного калеку. Он лежал всеми покинутый на обочине. – Купец фыркнул. – Вы, безусловно, понимаете, что мне вовсе не хотелось останавливаться. Это обычная и всем известная разбойничья уловка.
