Расход энергии, необходимой для того, чтобы вывести убийц на поверхность Миропотока, обрек бы его окончательно. Ибо если Арнхем положит голову Януэля к ногам короля, он станет уже не более чем путником без земли или властителем без защиты, которую король сломает собственноручно. Тем более что отсутствие Арнхема он с выгодой для себя употребит на то, чтобы заставить замолчать старую гвардию и заручиться преданностью чародеев-целителей. Для достижения этих целей в распоряжении монарха имелись две козырные карты. Первая – доверие фениксийцев Харонии, которым было приятно видеть на троне человека из своего цеха, и вторая – множество молодых и рвущихся в драку властителей которые ждали последнего штурма как избавления. У этих молодых людей пока не было повода привязаться к замкам своих предшественников, и они еще не испытали нужды в укреплении связей, необходимых для заселения этих огромных строений и создания в их интерьерах бледного подобия жизни. В их молодости было столько свежего пыла, что обещанием эффектной и блистательной победы король навсегда привязал их к себе.
Единственная проблема заключалась в престиже, который Арнхем приобретет благодаря своей миссии. Однако, пользуясь его отсутствием, король позаботится о том, чтобы свести его роль к минимуму и представить его как исполнителя на службе у убийц. Если даже это окажется недостаточно, чтобы заткнуть рты его почитателям, большинство харонцев все равно отнесут гибель Сына Волны на счет некоей группы, назначенной и руководимой королем. Прежде всего необходимо было лишить властителя имени, растворить его в ставке этой игры и убедиться в том, что он превратится в немого и послушного проводника чужой воли.
Тишина стала более напряженной. Каждый властитель мысленно погружался в лихорадочные подсчеты, пытаясь определить, не может ли королевское предложение стать его личным делом. Разрываясь на части между надеждой завладеть троном и животным страхом бросить в небытие замок и приближенных, ни один из них не был в состоянии принять решение. Король предполагал, что на его призыв могут откликнуться многие властители, в частности наиболее молодые. Однако несколькими днями ранее он позаботился о том, чтобы занять их в некоторых совместно проводимых операциях. Чтобы отвлечь их, он как бы бросил кость, уступив им несколько Темных Троп, и при этом настоял на срочном характере доверенных им поручений. Таким способом он заручился их молчанием, будучи убежден, что они не посмеют пойти против его воли.
В крайнем случае он предоставит им право прибегнуть к поединку, чтобы определить победителя среди добровольцев. Это не могло дополнительно усложнить задачу: Арнхем был, вне всяких сомнений, самым могущественным воином своего поколения.
В данную минуту последнему было просто любопытно, кто из соратников дольше будет колебаться. Его костлявое лицо поворачивалось слева направо с нарочитой медлительностью, как если бы он не верил, что кто-нибудь решится попытать удачи, приняв предложение короля.
И только один властитель, произведенный недавно и чуждый дипломатии, решился принять вызов короля. Его звали Манукан, он был родом из северной Химерии. По рассказам, при жизни это был жестокий человек, командовавший малым фортом на границе с Землей Василисков. В течение примерно двадцати лет он наводил ужас на солдат до тех пор, пока один из них его не убил. Решившийся на этот шаг не смог пережить группового насилия над своей женой, инициированного Мануканом под предлогом наказания за то, что солдат задремал на посту во время дежурства. Жена погибла, а солдат покончил с собой, но прежде перерезал горло своему начальнику. Из этого зловещего эпизода командир вынес широкий шрам, по изгибу которого он часто проводил указательным пальцем.
С оттенком удовлетворения король отметил, что Арнхем обернулся и смерил взглядом того, кто его опередил. Было очевидно, что он этого не ожидал. В свою очередь он отвесил поклон и небрежно бросил:
– Соблаговолите рассмотреть и мою кандидатуру, государь.
Король ответил ему неопределенным жестом. Манукан знал Арнхема, но никогда не верил, что этот костлявый тип чем-либо заслужил свою репутацию. Он презрительно хмыкнул и постучал кулаком по нагруднику своих лат.
– Есть еще желающие? – спросил король. Решимость Арнхема избавила от терзаний тех, кто еще колебался. В установившейся тишине королю осталось лишь сделать заключение.
– Очень хорошо… – сказал он. – Время не терпит, и я не намерен дольше ждать. Для решения спора между вами я избрал поединок. Манукан и Арнхем, я призываю вас вступить в бой. Ваши соратники будут судьями, а смерть – единственным исходом, который укажет победителя. Освободите место, господа!
Каре тысячи властителей распалось, образовав по периферии плиточного пола широкий круг, в его центре остались лишь два харонца. Надобность в морибонах отпадала, и король предпочел отодвинуть их подальше, за исключением своего личного слуги, которому он взглядом поручил следить с импровизированной арены за соблюдением правил обоими соперниками.
Они резко различались по телосложению. Широким плечам и мощным бицепсам Манукана Арнхем мог противопоставить лишь удлиненный мускулистый силуэт. Первый держал в руках палицу с шишкой из слоновой кости и золота, тогда как второй предпочел меч, простой клинок с синеватым отливом. Химериец с явным удовольствием красовался перед себе подобными. Он похаживал вокруг своего противника, взгромоздив на плечо свою палицу и приветствуя собравшихся короткими кивками. Он не предполагал, что придется участвовать в поединке, но был очень рад удобному случаю сокрушить этого рахитичного и высокомерного властителя на глазах у самого короля. Из гордыни, а также чтобы набить себе цену он небрежно сбросил свой шишак.
Арнхем стоял неподвижно и только взглядом следил за движущимся по кругу противником. Когда последний прошел за его спиной, он не дал себе труда обернуться, но с неизъяснимым выражением на лице неспешно покрыл голову боевым шлемом. Услышав отрывистый хлопок защелок его шлема, собравшиеся затаили дыхание. Манукан, выйдя из-за спины соперника, появился в поле его зрения, ограниченном забралом. Арнхем с рассчитанной медлительностью обнажил свой меч и повернулся к противнику лицом.
Манукан замер, потрогал рубец на своей шее, не отрывая глаз от черной щели забрала, и снял с плеча палицу, ухватив ее двумя руками. Он крепко врос в пол ногами, предоставляя Арнхему взять инициативу на себя. Последний тронулся с места и, держа меч острием вниз, крупными шагами направился прямо к химерийцу.
