– Удачи, – первой отозвалась Майя, быстро ступила к молодому человеку и коротко поцеловала его во впалую, колючую щеку.
– Удачи, – подхватилась и Аврора и тоже чмокнула Корта. Целилась в щеку – попала во впадинку под нижней губой. А все из-за того, что убийца, слегка ошалев от первого поцелуя, головой мотнул.
– Спасибо, конечно, но это вовсе необязательно, – хмыкнул он.
– Это старинный обряд Шипов, – отозвалась Майя, пронзительно глядя на Аврору. – К пожеланию удачи прилагается поцелуй. Как закрепляющая печать.
Корт опять хмыкнул, посмотрел на рыжую:
– Старинный обряд? Мне казалось: я со всеми ими знаком.
Майя вспыхнула. Аврора тоже, потому что сообразила: что сейчас произошло. Но убийца не дал продолжения этому события. Он махнул рукой в сторону:
– Быстро. Убирайтесь. Они уже близко. Я не хочу, чтоб они чуяли ваш запах. Или, – позвал он кошака, который громко и с урчанием точил когти о древний валун, – прими дам на свою спину и унеси их на восток. Обеих.
Тот недовольно заворчал, дергая ушами.
– Понимаю. Две дамы тяжелее, чем одна, но ничего не поделаешь, – улыбнулся Корт и потрепал друга по пятнистой шее. – Нам всем сейчас тяжело. Просто потерпи. Ты же мужчина.
– Рры охо? – с явной вопросительной интонацией произнес Или, ткнувшись усами в щеку молодого человека, совсем как недавно барышни.
– А я? Ты же знаешь, что я буду делать, – убийца продолжал улыбаться. – Но прошу: не вмешивайся. Эта тяжба не твоя.
– Кхар! – хвастливо заявил кошак и браво махнул хвостом, попав Авроре по любопытному носу (наследница престола стояла рядом ни разу даже не моргнула за все время разговора Корта и Или – так ей было интересно).
Убийца же ответил:
– Ты герой. Я знаю. Увези отсюда девчонок – это дело как раз для героя…
«Славно, – думалось Ремею Темной Коже при взгляде на хмурое небо. – Гроза, свежесть. Жара надоела. Следы подмоет, но ветер будет полон новых запахов. Славно».
– Надо искать убежище, брат, – сказал ему Адей.
– Убежище? – хмыкнул Ремей. – Тебе что: впервой мокнуть под дождем? Ха!
Адей пожал плечами:
– Но молнии. Летние молнии жестоки.
– Пусть те, кто бежит от нас, прячутся в норы и теряют время, – отвечал Ремей. – Мы же пойдем дальше. Как бы они не заметали следы, я чую их в этом лесу. И я знаю: они пойдут в Мирму. Потому что больше идти некуда. Эта рыжая сучка обманула нас. Из-за нее мы потеряли несколько дней. Но мы наверстаем. Вперед!
Небо словно отозвалось на его призыв – над шапками сосен прокатилось первое «граах!» Адей и Мар даже присели, испуганно глядя вверх. Они оба боялись грозы. Ремей помнил: это за ними еще с детства водилось. Он наградил одного и второго увесистыми подзатыльниками (сие средство обычно хорошо помогало) и повторил приказ «вперед!» Младшие братья хмуро натянули на головы свои капюшоны и последовали за старшим, который рысью побежал через заросли багряного папоротника.
Хлынул дождь. Шумным, холодным водопадом. Его струи хлестали по листьям и травам, сбивали лепестки с цветов, паутину с веток. Из-за этих потоков пафарийцам было плохо видно, куда бежать, и плохо слышно, что вокруг происходит. Опять сверкнула молния, тут же и гром озвался – небесный огонь обрушился совсем рядом, попав в одну из вековых елей. Она, пыхнув пламенем, с жалобным скрипом стала крениться на бок. Адей и Мар с криками рванули в первый попавшийся овражек. Вот в этот момент и Ремей согласился с тем, что стоит укрыться и переждать грозу, и прыгнул за братьями.
Ель пала, обдав схоронившихся людей вихрем брызг и горящими иголками. Но неистовый ливень не дал ей разгореться – в один миг затушил все огни.
Опять молния, опять гром – опять рядом.
Мар и Адей – два дюжих парня-воина из Пафарии – съежились в два незначительных клубка на дне оврага, боясь глаза открыть. Они бормотали молитвы, которым их в детстве обучила мать, и сжимали в руках нашейные обереги из белого агата. Ремей хотел выругаться, призвать их к выдержанности, даже дополнительных подзатыльников навесить, но не успел ни губ разомкнуть, ни рукой замахнуться.
С очередной вспышкой, с очередным оглушающим грохотом в их овраг слетел кто-то быстрый, черный и с двумя сияющими мечами в руках. Мар и Адей погибли, даже глаз не открыв – клинки черного пришельца секанули парней по склоненным шеям, перебили позвонки. Ремей спас свою жизнь: дернул головой в сторону, избегая укола в глаз, и оружие незнакомца почти по рукоять вонзилось в земляную стенку оврага.
Черный по-звериному зарычал, сверкнул странно желтыми глазами (больше ничего и видно не было на его лице, упрятанном в вязанный колпак с прорезями) и вновь рубанул – левым мечом, наискось – пытаясь рассечь пафарийцу грудь. Правый клинок в это же время поспешил выдернуть из земли. Но Ремей уже опомнился и приготовился: выхватил оружие – короткий и широкий меч – и отразил удар. Кроме того, еще и ногой добавил – неожиданному врагу в грудь. Черный, охнув, выронил один из мечей и отлетел к противоположной стенке оврага.
Ремей мельком глянул на своих братьев, которые лежали на дне. Из их перебитых шей спешила-текла алая кровь. Она тут же смывалась шумным дождем, уходя вместе с водой в траву и землю. «Мертвы, мертвы», – пронеслось в голове пафарийца. Оба брата, два верных соратника, – погибли в одну секунду. И теперь Ремей остался один на свете. И один против всего света…
Взревев пострашнее раненого медведя, пафариец бросился на врага. Тот – странное дело – уже не пытался атаковать, хотя времени было предостаточно. Незнакомец скорчился там, куда отлетел, прижимая руку к груди.
– Сдохни, тварь! – с таким яростным пожеланием Ремей обрушил на него свои меч и гнев.
Черный, хоть и чувствовал себя не здорово, кувырнулся в бок, избегая рубящего удара в голову, и резко выбросил руку с клинком вперед, чтоб попасть пафарийцу в пах. Ремей опять спасся, благодаря своей ловкости: подпрыгнул вверх и в сторону. Но враг оказался хитрее. В тот момент, когда ноги пафарийца коснулись земли, возвращаясь из скачка, черный ударил пяткой в голень Ремея, и тот упал к братьям, на них, навзничь. Противник тут же кинулся следом и резким, точным ударом вогнал меч в грудь пафарийца, хрипло и низко прорычав:
– Сам сдохни!
Последним, что увидел Ремей, улетая в Мир Вечного Сна, было лицо убийцы – худое, небритое, бледное, со шрамом на правой скуле. Он сдернул свой колпак с головы, чтоб пару раз глубоко вздохнуть полной грудью. Последним же, что услышал чуткий нос пафарийца, был запах крови. Той самой, что они обнаружили на листе папоротника несколько дней назад. А еще – еле заметный, но вполне определяемый, запах леди Авроры – наследницы Незыблемого престола.
