—Лоренцо Долговязый? — прохрипел O'Лири, морщась от боли и глядя, как добист снимает с него колодки.
—Если верить официальному сообщению, миледи отправилась навестить свою тетку-старушку и ее двенадцать кошек, — доверительно сообщил Стонруб. — Но между нами говоря, ходят слухи, что леди Андрагорра уехала в Закличарье и намерена провести медовый месяц в охотничьей избушке.
—М-медовый месяц?
—Да. Пойдем, друг. Отведу тебя к служанке, а дальше — ее забота.
* * *
Когда Лафайета, принявшего ванну, прекрасно накормленного и одетого по последней моде, ввели в кабинет, герцог Родольфо сидел в мягком кожаном кресле за небольшим столиком, уставленном бутылками, фужерами и рюмками.
—Садись, Ланцелот, — сказал он, явно заставляя себя разговаривать дружеским тоном. — Бокал вина? Сигару?
—Благодарю. — Со вздохом облегчения Лафайет опустился в кресло и зевнул, рискуя вывихнуть челюсть. — Прошу прощенья, — извинился он и на всякий случай добавил: — Привык ложиться рано. И кстати, мое имя — Лафайет.
—Хорошо пообедал?
—Немного мешали девушки, которые вшестером терли мне спину, накладывали пластырь на ссадины и массировали ушибы. Но я ценю твою доброту.
—Превосходно. А теперь поговорим без обиняков. Какие у тебя… э-э-э… отношения с леди Андрагоррой?
—Отношения с леди Андрагоррой… — повторил Лафайет. —
Гм-мм… как тебе сказать… я — ее муж. Лицо герцога окаменело.
—Муж?! — голос его рубанул воздух, подобно падающему ножу гильотины.
—Троюродный муж, — торопливо поправился Лафайет. — Мы почти незнакомы.
—Миледи никогда не была замужем, — чеканя каждое слово, сообщил Родольфо. Он потянулся за бутылкой виски, налил себе на два пальца и опрокинул рюмку одним глотком. — К тому же она разведена.
—Очаровательная девушка, — все так же торопливо продолжал Лафайет. — Веселая, жизнерадостная…
—Меня не интересуют интимные подробности, — перебил Родольфо и закусил нижнюю губу. — Капитан Пифпаф доложил, что ты пытался заговорить с ней на улице.
—Прекрасный человек, капитан Пифпаф, — радостно заявил Лафайет, довольный, что может переменить тему разговора. — И… э-э-э— очень настойчивый.
—Хотел бы я знать, чем ты оскорбил несравненную леди? Она тебя просто презирает.
—Все началось с хлопушки в постели, — охотно ответил Лафайет, но, увидев черную тучу, затмившую герцогское чело, мгновенно перестроился. — Хлопушка — это кошка, — объяснил он.
— Андрагорра вбила себе в голову, что будет с ней спать. А у меня от кошек аллергия, так что сам понимаешь, какие у нас были отношения.
—Ты хочешь сказать.. что никогда… ни разу…
—Вот именно. — Лафайет отер потный лоб рукавом кружевной рубашки и налил себе большую рюмку виски.
—Считай, что тебе крупно повезло, Ланцелот, — сурово сказал Родольфо. — В противном случае я вынужден был бы немедленно отрубить тебе голову.
—Меня зовут Лафайет. И давай не будем начинать все сначала, — ответил O'Лири, переводя дух после крепкого виски. — Ты хотел поговорить со мной, как джентльмен с джентльменом. Я тебя слушаю.
Герцог забарабанил пальцами по столу.
—Дело в том, что я испытываю чувство привязанности к данной леди, — признался он. — Естественно, я предложил ей провести вместе отпуск. Не пожелав оправдать оказанного мною доверия, она отказалась, сославшись на то, что еще раньше договорилась навестить престарелую родственницу.
—Ну и что?
—Возможно, я излишне мнителен, но мне показалось, она разговаривала без должной страсти. — Герцог наполнил свою рюмку.
—А может, ты не в ее вкусе, — ответил Лафайет, следуя примеру герцога.
—Не в ее вкусе? Что ты имеешь в виду?
—Во-первых, ты ей в отцы годишься, — напомнил Лафайет.
—Не имеет значения.
—Для тебя. А во-вторых, только не обижайся, ты какой-то невеселый. Даф… леди Андрагорра любит порезвиться.
—Невеселый? Как я могу веселиться, обремененный государственными делами, измученный бессонницей, изжогой и отсутствием денег?
Герцог схватил бутылку за горлышко и наполнил рюмки до краев.
—Вот и я говорю. Твоя светлость. Сплошная работа и никаких развлечений делают Родольфо скучным.
—Сплошная работа и никаких… клянусь своими поджилками, сэр, неплохо сказано!
Они чокнулись. Герцог задумчиво облизнул губы.
—Теперь я все понял. Каким идиотом я был! Почему ж не подошел к ней честно, открыто, предложив, например, весело прогуляться по музею или бесшабашно поиграть в карты?
—То-то и оно, Родольфо.
На сей раз рюмки наполнил Лафайет.
—Ты мог бы даже предложить ей прогулку в парке, отдых на пляже и пикник на лужайке. Когда муравьи ползают в картофельном салате, для любви нет преград. Твое здоровье!
—Конечно, мой мальчик! Как это мне раньше в голову не пришло? — Наполняя рюмки, Родольфо расплескал виски на скатерть. — Я был дураком! Бесчувственным идиотом!
—Не упрекай себя, Руди, — сказал Лафайет, поднимая рюмку.
— В конце концов, тебе надо было управлять государством.
—Верно. Но теперь я прозрел, и все благодаря тебе, мой мальчик. Я буду кормить ее своими любимыми яствами, мы будем слушать мою любимую музыку, я подарю ей изысканные вина, завалю моими любимыми книгами, духами, закидаю нарядами, которые пойдут ей больше всего…
—Руди! Остановись! Не хочешь ли ты немного подумать о вкусах самой леди?
—Как может она возражать, когда ей подадут нарубленную куриную печенку в белом вине, а мой оркестр сыграет «Траурный марш» Сеула?
—И оденешь ты ее по последней моде? Трудно сказать, Руди. Женщины — странные животные. Никогда не знаешь, что они думают. Напомни мне как-нибудь об одной принцессе, с которой я был обручен..
—И я начну сейчас, немедленно! — воскликнул Родольфо и ударил кулаком по столу. — Я… черт возьми, ничего не получится. Она уехала из города и вернется только через две недели.
—Недурна была девочка, — сообщил Лафайет. — Но стоило мне на минутку отвернуться…
—В конце концов, герцог я или не герцог? И какой смысл быть герцогом, если герцог не может отдать приказ? — Родольфо победоносно посмотрел на Лафайета. — Я прикажу, чтобы ее вернули. Кавалерийский отряд догонит ее за два часа, а я тем временем охлажу мое любимое вино.
—Ах, Руди, — запротестовал Лафайет. — Поклонение, а не сила, разве ты забыл?
—Это слишком хлопотно.
—Неужели ты хочешь иметь забитую рабыню, угрюмо подчиняющуюся всем твоим прихотям, вместо ласковой и воркующей голубки, восхищенной твоими галантностью и умом?
—Гм-мм… При такой постановке вопроса рабыня кажется мне куда практичнее.
