В конце-концов, я начал пинать барьер в разных местах, выстукивая незамысловатый мотивчик песенки про гулящую Тарику. За этим делом меня и застал Гуахаро.
— Тебе ведь это нравится, да? — спросил я до того, как он успел открыть рот. — Нравится меня мучить?
— Мучить? — переспросил император. — Чем же?
— Ты меня запер! Я уже здоров, но скоро свихнусь!
— Всего-то шесть часов в закрытом помещении, — пожал плечами собеседник. — Не так уж и много.
— Для кого как, ваше худейшество, — буркнул я. — А я ребенок, мне двигаться надо!
— Ребенок? — с сомнением переспросил император, кинув взгляд чуть выше стодвадцатикилограммовой кучи костей и мышц, которая переспала с третью населения материка.
— Ребенок! — с вызовом подтвердил я.
— Ребеночек, тебе мишку не дать? — засюсюкал Гуахаро. — А то вдруг спать одному страшно?
Уел, одному мне действительно… Нет, не страшно, просто неуютно. Впрочем, почему это уел?
— Давай, — кивнул я, но тут же спохватился. — Только чтобы он не кусался, не вонял и давал себя тискать.
Тут же внутри барьера возник большущий, мне по пояс, мишка из нежнейшего мехозаменителя. Ватой он набит был не полностью, как раз хватало, чтобы обнимать и тискать его как захочется. Прям как в магазинах большеголовых.
Я с наслаждением обнял его руками и ногами уткнувшись носом мишке между ушей. Самую чуточку пахнет резиной… Всегда о таком мечтал! Только не положено такому здоровенному быку как я с мишкой спать. Мои губы словно сами собой расползлись в радостной полуулыбке.
Лицо Гуахаро надо было видеть… Ужас, недоумение, удивление, брезгливость… Все это смешалось на обычно каменном лице. Не ожидал такого император, не ожидал. Теперь-то я не жалел, что поперся к нему в замок неподготовленным, одно это выражение сполна окупало все мои страдания.
Жалко только, что оно не посмертное.
— Может тебе ещё и соску дать? — предложил он, как мне показалось, не совсем уверенно.
— Теплое молоко с медом, пожалуйста, — чуть невнятно из-за мишки произнёс я.
Мое желание тут же оказалось выполненным. Я взболтал бутылочку, придирчиво осмотрел её на свет. Вроде оно. И сама соска вроде чистая. С ещё большим наслаждением я засунул её в рот. Что-то не льется… Как всегда, впрочем. Пришлось прокусить зубами себе дырку побольше. Вообще соска — самое гениальное изобретение человечества. Вы только представьте себе, можно есть на боку, на животе и вообще в любом положении!
Я покрепче обнял мишку, поудобнее пристроил соску и макушкой подвинул Олеста чуть повыше на подушке, чтобы не мешался.
Счастье есть!
— Один-три, — высказался император, когда я был уже в полудреме. — Ладно, спи, потом поговорим.
Я только промычал что-то одобрительное.
Сложившейся из дыма черный змей обернулся вокруг тела императора, положив голову ему на плечо.
— А он мне нравится, — весело проговорил змей. — Думаю, это лучшая кандидатура из всех существующих.
— Ага, — мрачно согласился Гуахаро. — Только он меня ненавидит.
— С каких это пор такие мелочи для тебя проблема? — удивился странный собеседник. — Уж что-что, а кадры ты вербовать всегда умел.
— Возможно…
— Что-то ты вялый… Стоп, ты что обижен? Обижен, что не смог просчитать?
— Немного удивлен и обескуражен. Он ведь даже во время завтрака брал не те продукты, которые хотел, все время придумывал какие-то оправдания… Почему он друг изменил линию поведения?
— Понятия не имею, — признался змей. Внезапно он обеспокоился. — Только не вздумаю у него мишку отбирать.
— Сам знаю, — пробурчал император. Кружево возможного сплеталось так, что если бы Гуахаро это всё-таки сделал, то его бы ждала неминуемая кончина. В способе кружева не сходились, но сам факт подтвердили дружно. Остальные предсказывали смерть Морина, и только трое приводили его к нужному результату… Лишь одно из них было приемлемым.
Хотя, если учесть способность графенка ходить по самым слабым нитям…
Проснулся я от ветра в лицо. Подо мной все ещё была та неудобная кровать, в руках оставался мишка… Это может означать только одно.
«Морин, ты совсем обнаглел?!» — вопил Олест, размахивая крыльями у меня перед лицом. — «Какого хрена ты спишь с мишкой? Откуда ты его вообще взял?!»
«Если бы кто-то не проспал самое интересное, то не задавал бы сейчас глупых вопросов», — фыркнул я. — «Так что сиди и не вякай, пьяница».
«Мне, что, даже в кое-то веки расслабиться нельзя?» — возмутился бабочка. — «Стоит тебя только на пару часов оставить одного и ты превращаешься в сущее дитя!»
Я, в подтверждении его словам, перевернулся вместе с мишкой на другой бок. Эгей, а барьера-то нет! Распахнув глаза, я резко сел на кровати.
— Доброе утро, — пожелал император сидя в том же кресле, словно и не исчезал вовсе. — Хотя время уже идет к закату.
— Ну и тебе тогда доброго вечера, — фыркнул я, потягиваясь. — Где тут выздоровевшим гостям завтрак дают?
— Все с доставкой на дом, — чуть улыбнулся император, взмахивая рукой. — К сожалению, меню только детское.
Это я уже заметил. На появившемся словно из небытия столе были манная каша, клубничное варенье, стакан молока и две сиротливые печенинки. Похоже, кто-то хочет, чтобы я отказался от роли маленького мальчика. Фигушки, я сам очень люблю манную кашу, наверное, потому что меня ей в детстве не кормили.
— Приятного аппетита, — пожелал я, взявшись за ложку, которая присутствовала в единственном экземпляре. Протесты Олеста я проигнорировал. Впрочем, он сам не стал долго бухтеть и уселся на вазочку с вареньем. — Такая телепортация должна отнимать колоссальное количество энергии, зачем ты ей пользуешься?
— А я и не пользуюсь — ответил Гуахаро, в этот раз даже не пытаясь составить мне компанию за завтраком. — Это делают вла, коренные жители империи.
Этого-то я и боялся.
— Что за вла? — изобразил удивление я.
— Ты же это знаешь? — усмехнулся император.
Дурак, да запомни уже, что ему врать не надо.
— Тогда расскажите свою версию, — предложил я. — Сколько человек, столько и мнений.
— Ну-ну… Вла — народ, получившийся от смешения особого, на данный момент уже не существующего вида стрекоз и воплощений малых духов ветра.
Я попробовал себе такое представить. Не получилось даже с пятой попытки, хотя на отсутствие воображения я никогда не жаловался. Скорее, наоборот.
— Это потому что ты не знаешь, как выглядят эти воплощения, — понял мои сомнения император. — Как раз таки, как эти самые стрекозы. Или бабочки, если кто-то хочет особо выделиться. Не косись, хранитель у тебя нормальный зверь, настолько это вообще возможно для его вида. Вла близкие по разуму людям, но совершенно невидимые для них. Всё-таки для «них», а не для «нас».
