— Думаю, да, — сказал Иван. — Но все равно хорошо, что Святослав в курсе того, что мы собрались делать. Очень хорошо. Все должно получиться.
— Если Стас не… — снова начал Андрон, но тут из-под пола показались папины голова и плечи.
— Думаю, Стас и правда его видел ночью, — сказал папа, выбравшись из подвала полностью. — Но говорить им, конечно, было неудобно. Думаю, вот это нам поможет.
Он развернул рулон, который принес снизу. Большой, формата А1, чуть мятый и пожелтевшем лист был расчерчен на четыре строки и девять столбцов, что в итоге давало таблицу, в которой были пустыми лишь три правые нижние клетки. В остальных красовались четкие крупные буквы русского алфавита. Возле каждой буквы был нарисован предмет, начинавшийся с той самой буквы: рядом с «А» — арбуз, с «Б» — барабан и так далее.
— Здорово! — опять зааплодировала Даша. — Надо повесить его на стену.
— Логичней расстелить на полу, — сказал папа, что тут же и принялся делать. — Вилка хоть и кошка, но по стене ей ползать будет неудобно.
— Ой, — прижала к щекам ладони Даша. — Я и не подумала.
— Ну? — разогнул папа спину и оглядел ребят. — Начнем? Никто не передумал?
Все до одного синхронно замотали головами, и даже Вилка, обнюхивающая по всему гаражу незнакомо пахнущие предметы, оставила свое занятие и, посмотрев на папу, мявкнула.
— Ну, полезли тогда в машину, а ты, Иван, начинай.
— Мне еще переодеться надо, — сказал тот, снял с плеч рюкзак и стал вынимать из него что-то пышно-пестрое.
— У-ух ты! — одновременно вырвалось у ребят, когда на свет показался головной убор из перьев. Но не такой, как у североамериканских индейцев, а круглый, больше похожий на корону. Следом за «короной» Иван достал и черную деревянную маску, довольно жуткую на вид.
— И где ты такие сокровища раздобыл? — спросил папа, по которому было видно, что и сам он поражен не меньше друзей.
— Сам сделал, — не без гордости ответил Иван. — Я много читал об этом, изучал технологию изготовления. Трудней было с материалами, но нашел вот… Не все, конечно, что нужно бы в идеале, но, думаю, сгодится. — Потом он сказал: — Андрей Викторович, а еще, вы не могли бы погасить свет? Я зажгу свечи.
— Вот уж нет, — категорично замотал головой папа. — Никаких свечей в гараже! Тут бензин, масло, промасленная ветошь. Не хватало нам только поджариться. Если тебя устроит, могу повесить на крючок переноску, а большой свет выключить.
— Ну, давайте хоть так, — вздохнул Иван. — Все равно лучше не свечи, а факелы…
— Ты еще тут костер предложи развести.
— Вообще-то как раз костер и нужен, — встрепенулся Иван. — Но я подумал, что хватит и свечей. Тоже ведь огонь.
— Я сказал, нет. Это не обсуждается.
Иван, разведя руками, снова вздохнул, а папа достал с полки лампу в решетчатом защитном кожухе и дотянул на длинном проводе до крюка в стене. Зажег ее и погасил верхние лампы. В гараже сразу стало сумрачно и тревожно. По углам затаилась жутковатая тьма. На стены легли длинные тени.
— Полезли в машину, — сказал папа, открывая ее дверцы. Перед тем, как сесть самому, кивнул Ивану: — Удачи! Я буду посматривать в зеркало. Когда закончишь, пусть он встанет к алфавиту, мы тогда выйдем.
Уже занеся в салон ногу, папа вспомнил:
— Да! Выключите-ка все, у кого есть, мобильники, — сам он тоже полез в карман за телефоном. — А то запиликает в самый неподходящий момент, будет очень обидно.
Стас хотел сесть на переднее сиденье, рядом с папой, но передумал и, положив на пол костыли, полез назад, вслед за Дашей. Андрон уже сидел с другого края. Все трое были напряжены и сидели молча. Папа тоже молчал, но был чем-то сосредоточенно занят. Стас заглянул ему через плечо. Папа готовил к съемке видеокамеру.
— Ой, а где Вилка? — завертела головой Даша. — Мы же ее забыли взять.
— А ее и не надо сюда брать, — сказал папа, продолжая настраивать камеру, — она ведь нужна Ивану.
— Мы думали, что будем ее держать, когда… это произойдет, — сглотнула девочка. — Вдруг она испугается, или еще что.
— Вот именно поэтому ее и не стоит держать в такой момент, — обернулся папа. — Можно и без глаз остаться. А уж с курткой точно придется распрощаться. — Он подмигнул Стасу, и тот сразу вспомнил свою изодранную футболку и расцарапанный живот.
— Ну, ладно, — вздохнула Даша, и в этот момент в гараже застучал тамтам.
13.
Звук барабана был таким монотонно-ритмичным, что у Стаса начали слипаться глаза. Он с трудом отогнал дрему и, слегка повернув голову, покосился в заднее окно. Если бы он не знал, что в гараже остался только один Иван, он бы ни за что не подумал, что видит именно его. Возле тамтама, похожего на высокий пень, приплясывал настоящий африканский шаман из приключенческих фильмов! Жуткая маска в свете единственной лампочки скалилась в злобной гримасе, венец из перьев делал ее еще более зловещей. Иван успел раздеться и был теперь лишь в некоем подобии юбки то ли из длинных листьев какого-то растения, то ли из лоскутов ткани. Его коричневое тело блестело, будто смазанное жиром. Наверное, это и был жир, либо какая-то мазь, поскольку вспотеть в прохладном гараже казалось нереальным.
Из-за ударов тамтама Стас не сразу понял, что Иван еще и что-то поет. Точнее, распевно приговаривает, подобно рэперу. Голос его становился все громче и громче, ритм барабана и пения все учащался, и Стас почувствовал, будто его сознание уплывает в некие невиданные дали. Сразу вспомнился добрый теплый свет небытия, очень захотелось еще раз в него окунуться.
Но гипнотический транс оборвал папа.
— Есть! — взволнованным полушепотом сказал он, и Стас, встряхнув головой и проморгавшись, глянул на него. Папа смотрел почему-то вперед. Лишь снова заглянув ему через плечо, Стас увидел, что тот, опустив боковое стекло, снимает на камеру через левое зеркало заднего вида. Затем он непривычно дрожащим голосом прошептал: — Вылезайте тихонько, по одному, не делайте резких движений. Андрон и Даша, вы близко не подходите, а ты, Стас, встань так, чтобы тебе было хорошо видно азбуку. Будешь читать. Как можно четче, только не очень громко. Вопросы задавать буду я.
«Почему?» — хотел возмутиться Стас, да и Андроид, наверное, тоже, но все-таки спорить никто не стал. Вообще-то все было правильно: если бы они загалдели все разом, неизвестно, как повела бы себя кошка, живым неподвижным сфинксом возвышавшаяся сейчас над листом с алфавитом.
— Святослав, это ты? — спросил папа. Голос его прозвучал пугающе глухо, точно в склепе. До Стаса только сейчас дошло, что Иван перестал напевать и стучать в барабан.
