Довольно быстро юноша устроил лошадей в стойла и привёл путников к дому одного из своих друзей в городе, что был не слишком состоятелен и зависел от Александра, поэтому и не возражал, что они заняли его внутренний двор для общения с захваченным пленником. Юноша ушёл побеседовать с местными аристократами и узнать, что они думают насчёт разбойников и борьбы с ними, дабы Зене потом было легче, путницы же уселись на длинную скамью в повитом лозой внутреннем дворе дома и внимательно разглядывали убийцу.
- Ты из какого народа? - спросила Зена первой.
- Киликиец, - ответил он, сидя со связанными руками на полу, его красная туника выглядела уже тёмной в спускавшейся вечерней полутьме, и кровь была не видна.
- Пиратский народ, ты не забыл этого ремесла и после изгнания вас из морей Помпеем, только теперь мучаешь людей на твёрдой земле. Хорошо, ты уже понял, что жив лишь потому, что я хочу знать о твоих соратниках и твоей предводительнице. Сколько вас в отряде?
- Когда мы высадились, нас было девяносто три человека, но за время грабежей в Аркадии десяток человек погибло, - киликиец явно готов был всё рассказать, не видя никакого смысла упорствовать. Габриэль подумала, что он догадывается, кто находится перед ним.
- Где вы устроили свой лагерь?
- Она захотела обосноваться в руинах Мегалополя, большой полуразрушенный храм называет своим дворцом, остальные разместились в бывших палестрах, каких-то общественных зданиях. Источник воды далековато, но для неё быть там важно, и никто ей не перечит.
- Кто она такая?
- Я не знаю точно, ибо никогда не был приближен к ней. Я встретил её с людьми, когда прибыл на Крит, там она собирала отряд воинов, впрочем, говорили, что, хотя она и жила какое-то время на острове, она родилась не там. Её зовут Каллисто, хотя, может быть раньше её звали и иначе, когда же мы начали совершать рейды на лаконские и аркадские поселения, близкие к ней воины велели нам кричать, что это нас ведёт Зена или Дочь Чёрной. У неё светлые волосы и какой-то особый блеск в глазах, она вселяет ужас, и вечерами говорили у костров, что она - дитя бога.
- Какого именно бога? - спросила Габриэль, тревожно посмотрев на подругу.
- Я не знаю, правда ли это вообще, знаю лишь, что она невероятно сильна и прекрасно управляется с оружием, я никогда не говорил с ней, но слышал, как она обращалась к нам, и она умеет увлекать людей.
- Что она задумала? Куда собирался направиться ваш отряд?
- Только близкие к ней знают об этом, нам же лишь говорили, что нужно пойти туда-то и совершить нападение, иногда она просто вела нас, и никто не смел к ней обратиться.
- Это всё? Хорошо, тогда закончим на этом, - Зена встала и прошлась по двору. - Надо бы казнить тебя, но лучше отдадим тебя горожанам, пусть они сами решают.
Александр вернулся довольно скоро, сказав, что на площади толпа людей хочет видеть убийцу, аристократы же не высказали особого желания собирать ополчение, ибо считают действия разбойников кознями тегейцев, с коими у них давно уже вражда. Зена ответила ему, ожидая подобного:
- Тогда пойдите и отдайте разбойника горожанам, скажи им, где лежит тело убитого путника, дабы они могли похоронить его. У тебя много друзей в Орхомене?
- Несколько юношей, мы охотимся вместе на оленей время от времени.
- Я хочу, чтобы ты начал привлекать людей в наш отряд без дозволения знати, обратись и к пастухам, я же сама поговорю с аристократами, хочу посмотреть, кто и кому симпатизирует. Ты сказал им, кто прибыл?
- Да, но они ответили, что имя Зены им ни о чём не говорит.
- Хорошо, теперь они его узнают. Эй, киликиец, ты вестников из Орхомена в лагере не замечал? - Зена повернулась к разбойнику, которого друзья Александра уже подняли и тащили к дверям.
- Были какие-то люди, но я не знаю, откуда они... - тот упирался из последних сил, предчувствуя страшную смерть от рук толпы. - Пощади меня! Не отдавай им!
- Они будут судить тебя, и, если ты был хорошим человеком, то тебе нечего бояться, - ответила воительница. - Ступив на дорогу войны, не проси милости у врагов своих.
На следующее утро Зена отправилась на ту улицу, где стояли дома знати, надеясь встретить их на утренней прогулке, Габриэль же с Александром пошли собирать людей в их отряд, заодно он показывал ей город, в котором она не была уже несколько лет. Орхомен был в гораздо худшем состоянии чем Мантинея - грязноватые улицы с однотипными домами, деревянными храмами, что возвели взамен разрушенных в Старом городе, загоны для скота, в которые упирались многие улицы. Однако, движение жизни всё же скрашивало это ощущение, и на улицах было немало народа, рабы носили свежие доски на плечах, шло какое-то строительство, из Мантинеи прибывали телеги, торговцы раскладывали посуду и полезную утварь для домашнего хозяйства.
- Здесь давно уже не бывает ничего интересного, разве что собак хороших продают ко времени начала весенней охоты, - сказал Александр, оценив всё это.
- Летом здесь бывает много овец на окрестных полях. Что горожане сделали с разбойником? Ночью я ничего не слышала, да и сейчас ничего не происходит, - Габриэль оглядывалась вокруг, но не видела никаких признаков политической жизни.
- Они решили отложить суд на несколько дней, ибо завтра у них важный праздник, и они не хотят проливать крови перед ним. Знаешь, я был поражён, увидев, как Зена вчера расправилась с этими двумя, сколько в ней было силы и уверенности. Именно в тот момент я поверил в неё окончательно, теперь же знаю, что мы справимся.
- Если бы всё было так просто.
- Мы победим, не сомневайся. Знаешь, некоторые говорят, что она - дочь Ареса, в её жилах течёт кровь богов. Ты веришь в это?
- Я не знаю, никогда не осмеливалась спросить её об этом, будь ты на моём месте, ты бы тоже не решился на это. Иногда мне кажется, что это правда, однако она другая, не такая как я или ты, это я точно знаю, чувствую это каждый день.
- Ты любишь её?
- Нелегко мне ответить, да и тебе спрашивать о подобном не пристало. Ладно, ладно, я не хотела тебя обидеть. Я всё же скажу. Да, ты прав, я люблю её. Следую за ней, зная, что она сильнее меня, и стараюсь не сомневаться в том, что мы делаем...
Они поднимались всё выше в гору, на середине которой стоял дом одного из друзей Александра, владевшего весьма крупным поместьем, где разводили скот. Остановившись перед его воротами, можно было оглядеть почти весь город. Юноша указал Габриэль на две улицы с домами побогаче, где жила местная знать, они высматривали там Зену, но безрезультатно, остальные же кварталы плотнее жались друг к другу, там желтоватые цвета полностью забивали блёклую зимнюю зелень и белизну. Пока они смотрели, рабы позвали хозяина поместья, и он приветствовал друга, выйдя в домашнем одеянии и босым:
