Ознакомительная версия.
– А Маэстина с Эвераром гулять ушли, – шепчет чей-то голос в ответ – не на мои мысли, а на вопрос Нелли. – Вроде должны через час-полтора вернуться, если только не забредут в соседнюю Суть.
Придется ждать. Сие скучно и противно почти до рвоты, но увы, неизбежно.
Пока Нелли заводит беседу с кем-то из прежних знакомых, я тихо пробираюсь в угол комнаты и устраиваюсь на широком подоконнике, полуприкрывшись занавеской. Вроде бы меня и нет здесь, а тусовка как на ладони. Да и концентрация дыма тут не столь убийственная – форточка приоткрыта.
Прислушаться, что ли, для разнообразия, о чем треплются недопески, все-таки не для того я сюда пришла, чтобы уйти в себя и вернуться не скоро…
– …Нет, все, у меня руны совсем подохли. На секунду отвлеклась, а Эолена давай их руками лапать, всю настройку сбила. Теперь как ни разбросай, все какую-то чушь несут.
– Слушай, не мне тебя учить, но если так трясешься над энергетикой – поработала, тут же сложила в тряпочку и убрала подальше, а не бросила мешочек на видном месте, как это у тебя водится…
– Знаешь что, дорогой, есть еще такая штука, как профессиональная этика! А тех, кто не понимает, что рабочий предмет должен знать только руки хозяина, надо давить! Ну ничего, вот пусть только придет сюда еще раз – мы ее всей командой так приложим!..
– …А что я вообще мог поделать один против пятерых? Так и выбирался почти трое суток, с одной булкой и флягой воды…
– Ну, это еще не самое страшное.
– …и без единой пылинки курева!
– Ой, тогда верю. Вот это действительно задница!..
– …И это называется песня? Прошу прощения, но у меня абсолютный слух, мне это – как тебе ножом по стеклу! Пусть петь я и не умею, не всем дарован голос, но если я лажаю, то что тогда делает Тив?
– Инта, он наемник, а не менестрель. Его слушают не ради искусной игры, а потому, что он поет правду. Правду, понимаешь? Нет, тебе не понять, ты же никогда не сражалась и не теряла друзей в бою, так что для тебя его песни – всего лишь немузыкальный крик…
– Ты зато великая воительница! Тот же Тив говорил – без тебя в Тисоне ни одна кабацкая драка не обходится. Пользуешься тем, что большая часть мужиков, прежде чем ударить женщину, сначала все-таки подумает…
– …есть способ. Только Лэри говорит, что для этого специальный нож нужен, сплав из семи основных металлов. Просто выставляешь руку вперед и проходишь.
– Вам с Лэри легко говорить – вы с ней обе полуэльфы. Думаешь, у меня тоже получится? Да и где я такой нож возьму?
– Ну, нож можно и заказать, вот Лэри появится – спросим… Только умоляю тебя, хотя бы при нем не употребляй женский род в обращении! Иначе он и разговаривать с тобой не станет!
– Прости, все время забываю, что она андрогин… э-э, а за ухо-то зачем?..
– …Так что, Стражи Хедваля силой в этот Круг запихнули?
– Да нет, похоже, что сам пошел. Струсил!
– И что теперь?
– Да вот видела его Эсс не далее как позавчера. Идет, сияет, словно пятак свежей чеканки. Эсс – к нему, мол, что ж ты не показываешься, тут у Данни третью неделю депресняк. А Хедваль сразу лицом поскучнел и говорит так высокомерно: «Если человек хочет, чтобы у него были проблемы, у него будут проблемы. Возитесь и дальше со своей Данни, а с меня хватит!» Развернулся и ушел не прощаясь.
– Тогда понятно, почему его Круг выпустил. Я и раньше подозревал, что он не совсем наш. Помнишь, когда Птица новую песню пела, Хед ко мне перевесился и шепчет: «Слушай, почему она так орет? Кто у нее отбирает эту самую свободу?»
– Помню. Пожалуй, оно и к лучшему, что теперь его нет среди нас…
В который уже раз за свою многотрудную и многогрешную жизнь я возношу хвалу Единой за то, что, уйдя из дома по Закону Истока, я сначала попала в Рябиновый Дол, потом поучаствовала в Войне Шести Королей, познакомилась с Пэгги, и лишь после этого, поднабравшись опыта и получив Истинное Имя, впервые узрела подобный, мать его, серпентарий! Окажись я на месте Маэстины… да после одной лишь недели в таком террариуме Тихая Пристань показалась бы мне лучшим из миров.
Меня трудно назвать терпеливым человеком – но сейчас я сижу за своей шторкой, сосу конфету, которую кто-то не глядя пихнул мне в ладонь, и молчу. Молчу, хотя могла бы сказать им, что в плане биоэнергетики нет большой разницы – коснулись руны или просто близко поднесли к ней палец, указывая. Что в штампах типа «но этот мир еще запомнит доспехов лязг и звон мечей» нет ни грана правды, особенно если проорать это на бешеном надрыве. Что помянутый Хедваль, похоже, не только не трус, но и весьма неглуп. И что никакой полукровка (в особенности если его смертная кровь от отца) никогда не будет называть себя «полуэльфом» – это ругательство, страшнее которого настоящие Нездешние не знают ничего. За такое даже на дуэль не вызывают, а просто дают в морду на месте…
Да и что это вообще такое – спасать миры? Детство… Тот, кто мудр, знает, что борьба всю жизнь шла за души, и только за них…
Но зачем говорить вслух все эти банальности, да еще людям, которые в принципе не способны тебя услышать? Ввязываться в бессмысленный спор – значит опуститься до их уровня.
Терпи. Ты пришла сюда за своей сестрой. Затем, чтобы она не превратилась окончательно в одно из этих созданий с труднопостижимой логикой. Вот ей и будешь прочищать мозги, если припала такая охота к ассенизаторской деятельности…
– …Так, люди и нелюди, кто-нибудь знает, водится ли в этой дыре кофе или вымер как класс? А то я прямо сейчас помру, – женский голос, низкий, звучный, но грубоватый, словно пропитый и прокуренный насквозь. «Арлетт Айотти!» – проносится шелест по комнате. Я аккуратно выглядываю из-за занавески, желая взглянуть на местную достопримечательность, чей сон не положено тревожить бренчанием на арфе.
Она довольно эффектна – даже сейчас, помятая со сна и явно похмельная. На вид вроде бы старше меня лет на пять или шесть. И странное лицо… глаза слишком светлые для того, чтобы цвет этих смоляных волос был настоящим. А одета значительно лучше большинства присутствующих, белый костюм – узкие брюки и блуза из тонкого шелка – выгодно облегает фигуру, крепкую, но стройную. Если бы не этот ее кошмарный голос…
– Сейчас я сварю, лоини Арлетт, – Влединесс, худенькая неприметная девушка в сиреневом халатике, срывается со своего дивана и пулей вылетает за дверь. – Я специально оставила немного…
«Лоини»? Даже так? Мне делается совсем интересно, и я высовываюсь из-за занавески более чем наполовину.
– Тогда кто-нибудь, дайте сигарету больной женщине, пока оно там варится, – Арлетт проходит к дивану и уютно устраивается на том самом месте, с которого согнала хозяйку. Вокруг нее тут же образуется кольцо готовых почтительно внимать, и из него тянется несколько рук с сигаретами и огнем.
Ознакомительная версия.
