Ознакомительная версия.
Через пять минут Мелисса сказала Олегу:
– Надо бы отключить нашу пушку. В непрерывном режиме дальше ей работать опасно.
– Отключай. Мы сделали все, что могли. Остается только ждать. Если расчет был верен, через 28 минут 43 секунды плюс-минус 0,5 секунды поток тахионов должен прекратиться, а еще примерно через пятнадцать минут мы должны будем увидеть вспышку аннигиляции.
Потянулись минуты ожидания, наверное, самые страшные минуты в жизни всех присутствующих. Людям в их неведении. наверное, было даже легче. А может, и нет.
В какой-то момент меня обожгла мысль: «А что с Майклом и остальными «живыми зондами»?»
Я с замиранием сердца спросил об этом Мелиссу.
– С ними все в порядке,- ответила она,- если мы останемся живы, с ними тоже все будет хорошо, не беспокойся!
Я не понимал, как такое возможно, но не верить Мелиссе я не мог. Сейчас ее явно волновал исход этого странного боя, а не судьба Майкла и остальных «зондов».
Чем ближе приближалось время к назначенному Олегом сроку, тем пристальнее все вглядывались в экраны, отражающие процесс разрушения корабля. Кто-то вывел в углу мониторов обратный отсчет времени. Осталась минута… сорок секунд… двадцать… десять, девять, восемь, семь, шесть, пять, четыре, три, две, одна, ноль, минус одна, минус две… Экраны засветились зеленым! Разрушение корабля прекратилось!!!
– Ура! Ура! – вопили все без исключения.
Вопли прервал трезвый голос Олега:
– Подождите радоваться, надо дождаться вспышки, только тогда можно быть уверенными. Кстати, предупредите тральщики, пусть прикроются. И наших ребят, хотя им уже все равно…
Последней фразы Олега я не понял. В каком смысле «им уже все равно»? Но трагизма в его тоне я не обнаружил.
Поскольку подвешенные ранее у кромки кормы зонды пострадали, когда включились двигатели корабля, Богдан запустил новые зонды, и теперь у нас появилось несколько собственных датчиков, которым, наконец-то, ничто не угрожало, и мы стали ожидать вспышку. Это ожидание проходило уже гораздо веселее, все были уверены, что дело сделано как надо. Правда, некоторое смущение вызвал вопрос Светланы:
– Послушайте, а как быть с антипротонами, которые прошли мимо? Они ж на своем пути до скончания века все аннигилировать будут… Что делать?
– О! У меня есть идея! – воскликнула Сильвия.- Мы точно знаем траекторию нашего. пучка. Это такое здоровое расширяющееся коническое облако, которое совершенно предсказуемо движется в пространстве с совсем небольшой скоростью, меньше скорости света. Мы можем организовать грандиозную фабрику по уничтожению отходов, а заодно – и энергонакопительную станцию. Представьте: шаровой энергоприемник с отверстием, куда влетает поток антипротонов, движется в пространстве, а внутрь в качестве мишени подаются отходы, с которыми наши антипротоны аннигилируют! По трассе пучка на расстоянии ближайших тридцати световых лет, насколько я помню, пространство совершенно свободно! Я думаю, за это время мы не только все антипротоны уловим, но и получим немалую выгоду! Я с удовольствием возьмусь за этот проект! Мелисса, ты меня поддержишь?
– Пожалуй! Очень изящное решение. Делай прикидки. Думаю, все получится.
У меня по поводу этой идеи возникли определенные сомнения, но я решил придержать их при себе. И так последнее время я слишком часто вмешивался в дискуссии селферов. А что касается антипротонов – это проблема не срочная, со временем селферы и без меня с ней разберутся. Меня больше интересовало, почему никто не беспокоится о двух тучах высокочастотных тахионов, занимающих уже сейчас огромный объем пространства и угрожающих любому веществу ничуть не меньше, чем антипротоны. Улучив момент, я тихонько спросил об этом Мелиссу.
– А, у тахионов время жизни – порядка сорока трех дней. Просто мы в лоции отметим эту область пространства, как представляющую временную опасность, и все. Через несколько лет от облака тахионов ничего опасного не останется!
Понятно, я просто ничего не знал о тахионах, поэтому и беспокоился. Но у меня был еще один вопрос, связанный с тахионами, который я решил задать Мелиссе, пока она имела возможность мне отвечать.
– Мелисса, а почему тогда, на Марсе, когда включили «тахионную лампочку», никакого разрушения вещества не было, а наблюдались эффекты «временных качелей»?
– Ну, тогда генерировались весьма низкочастотные тахионы, не способные нарушить движение электронов внутри атома. А вот сегодняшняя пушка генерировала тахионы с такими частотами, которые как раз являются резонансными для движения электронов. Каждый диапазон частот тахионов затрагивает различные по своему временному масштабу типы физических явлений. Но чем больше длина волны тахионов, тем больше энергии требуется для проявления эффектов их воздействия. Поэтому «обращение времени» и сбой течения процессов на микроуровне гораздо доступнее, чем на макроуровне. Например, расчеты показывают, что для того, чтобы время «повернуло вспять» во всей Вселенной, необходима полная энергия всей материи Вселенной. А на Марсе нам очень повезло, что тем умникам энергии для их «лампочки» было маловато, иначе бы вырождение области ПСВ захватило бы гораздо больший объем, чем камера двигателя, и нам было бы не справиться.
В этот момент объяснения Мелиссы были прерваны приятнейшим событием: зонды зафиксировали приход световой волны от аннигиляционного взрыва.
Все этого ждали, и лишь теперь мы могли вздохнуть с облегчением. Однако долго предаваться ликованию было некогда. Оказалось, что в какой-то момент прервалась связь с верфью, но на это никто до сих пор не обратил внимания, поскольку важным было совсем другое. Но связь с верфью необходимо было восстановить как можно скорее. Богдан предложил снять защиту с нескольких антенн, установленных на корме корабля, и использовать их для связи с верфью до тех пор, пока мы не включим корабельные двигатели. В данной ситуации это было оптимальное решение, и группа селферов отправилась его реализовывать.
Затем Мелисса обратилась к экипажу корабля и десантникам. Она рассказала им о точно установленном факте гибели наших крейсеров и об уничтожении врага…
А я опять подумал, что все происходившее в последние часы и завершившееся несомненной нашей победой менее всего можно назвать привычными терминами «бой» или «сражение». Но как это назвать, я не знал. По сути, сегодня мы были вынуждены участвовать в совершенно новом для человечества типе войны. Успешный результат наших действий основывался на сочетании применения опыта прежних, земных, войн и использования, принципиально нового типа оружия и возможное гей селферов, качественно отличающихся от возможностей homo sapiens. Поэтому выбранная нами тактика и имевшие место события никак не вписывались в рамки понятий, принятых в военной науке. Конечно, со временем военные теоретики придумают специальные названия и примененной нами тактике, и всем сегодняшним событиям…
Ознакомительная версия.
