Штурм начался с рассветом, хотя сам Танзани приказал бы атаковать еще в темноте… Тут он поймал себя на том, что начинает мыслить как князь, пытаясь построить наилучшую стратегию и сделать что-то, что удивит противника, заставит его растеряться. Эта же атака была предсказуема и потому совершенно не опасна. Разве что штурм на этот раз носил согласованный характер, так ведь и оборону за ночь укрепили настолько, что с ходу и не взять без приспособлений — штурмовых лестниц, катапульт. Но если осадные машины у корвийцев были, хоть и немного, то с лестницами полный завал, и материала, из которого их можно наделать, в достаточном количестве нет. Да и сами осадные машины они не применяли, даже попытки не сделали собрать их. В отличие от корвийцев, свои машины Вольдемар приказал поставить в первую очередь, и места для них выбирал с инженером так, чтобы они могли обстреливать любую точку обороны, где бы ни начался штурм. В результате уже на этапе подготовки штурмующие понесли серьезные потери от обстрела требуше, «скорпионов» и спрингалдов.
— Даже если прорвутся, им придется отступить.
— Может, и так, — согласился Володя с графом, — но тогда о мире придется забыть. Мне не нужна победа сама по себе. Нужно заставить противника начать переговоры.
— Послать парламентера? — поинтересовался граф заметив, что натиск стал ослабевать — противник явно выдыхался, не в силах выдержать таких потерь. Сегодня, несмотря на подготовленность, врагу нигде не удалось прорваться, и никаких серьезных угроз не возникло.
— Не нужно. Они сами должны сделать первый шаг. Они не должны понять, что переговоры нам нужнее. Граф…
— Да?
— Наверное, переговоры придется вести вам.
— Мне? Почему?
— Потому что вы представитель короля и именно вы можете говорить от его имени. Я буду разговаривать с герцогом Нарским, но только как с соседом, а вот говорить о мире между королевствами я не могу.
— Но и герцог Нарский вряд ли обладает такими полномочиями.
— Все в порядке. Джером, оказывается, сумел завербовать кое-кого в кругу Игранда. Сейчас к Октону отправился гонец с сообщением об окружении армии герцога. Думаю, он тоже не заинтересован в ее гибели.
— Э-э… ты отправил известие еще до того, как мы укрепились и армия корвийцев действительно была окружена?
— Ну да. Ведь ничего страшного не произошло бы, если бы у нас не получилось. Зато сейчас у нас полная инициатива. Даже в переговорах с королем Корвии.
— Ты страшный человек. Всегда просчитываешь ситуацию?
— Надо будет научить вас играть в шахматы. Очень занимательная игра. Как раз она и учит аккуратности в мышлении и развивает умение считать на несколько ходов вперед. Здесь, похоже, корвийцам понадобится еще некоторое время, чтобы прийти в себя. Давайте обсудим условия, на которых станем договариваться о мире, и как поведем переговоры…
После утреннего неудачного штурма противник еще два раза пробовал прорвать окружение, но безуспешно — слишком велик у локхерцев был перевес в лучниках и осадных машинах.
— У них преимущество в силах, но не настолько большое, чтобы это стало проблемой. — Володя посмотрел на часы. — Скоро начнет темнеть.
— Думаешь, будут атаковать ночью? — поинтересовался подошедший Лигур.
— Вряд ли, — ответил вместо князя граф Танзани.
— Атака нежелательна. Мои люди на пределе.
— Твои люди хотя бы нормально едят и сейчас могут поесть, а вот у корвийцев с этим большие проблемы, — отозвался Володя. — Надолго их не хватит. Если они не попросят о переговорах сегодня, то завтра к вечеру наверняка.
Герцог Нарский оказался упрямым, и парламентера не прислал не только в этот день, но и на следующий. Вместо этого два новых штурма. Причем всем было видно, что вражеские солдаты действуют на пределе сил. От перебежчиков, которых становилось все больше и больше, было известно, что есть во вражеском лагере вообще нечего — последнее доели перед вторым штурмом. Попытка вернуться на другой берег тоже провалилась — средств переправы было слишком мало, лошади с трудом справлялись с быстрым течением, и солдатам приходилось скидывать доспехи, чтобы переправиться. Но что они сделают без доспехов на том берегу, утыканном кольями и под обстрелом лучников? К тому же наведенная переправа позволила быстро доставить на ту сторону подкрепления.
Последний шанс на прорыв окружения исчез на третий день, когда закончили укреплять оставшиеся слабые места в обороне, построив кое-где даже второй рубеж. А на четвертый день герцог Нарский отдал приказ забивать коней.
— Вот упрямец!! — ругался Володя, слушая очередной доклад Джерома после того, как тот допросил перебежчиков и пленных. — Ведь понимает, что все равно шансов нет… Вот что, закупите где-нибудь мяса побольше и давайте жарить на кострах… — Володя засунул палец в рот, потом поднял повыше, определяя направление ветра. — Ага, вон там. Пусть запах во вражеский лагерь несет. В переговоры не вступать. Ждем парламентера от них.
Прошло еще два дня… В последний день враг уже и не пытался идти на прорыв, понимая бессмысленность этого, но и парламентеров не слал. Володя уже смирился с «ослиным упрямством» герцога, как он это называл и практически все время проводил среди солдат, наблюдая за их тренировками.
— Гонец! — К Володе подскочил запыхавшийся Джером.
— От герцога Нарского? — с надеждой спросил князь.
— Нет, — мотнул головой Джером. — От короля Октона. Тот прислал своего доверенного представителя, «дабы разобраться в происходящем и разрешить ситуацию к обоюдной выгоде».
— Ах вот оно что. — Володя рассмеялся. — Отлично. Разыщи Танзани и предупреди его. Что ж, примем посла короля.
— Он просит разрешения на проход к герцогу Нарскому.
— Ну нет, мы первые с ним поговорим. Пусть ждет. И, Джером, о прибытии посланца короля ни одна собака не должна пронюхать. Не хочу, чтобы об этом корвийцы там, — Володя махнул рукой в сторону осажденных, — узнали. Надо усилить караулы.
Посланников заставили прождать часа два, прежде чем в шатер вошел одетый в самые роскошные одежды граф Танзани. Рядом с ним в своей неизменной серой накидке герцог Торенды казался слугой для мелких поручений. Не успели корвийцы и рта раскрыть, как в шатер вбежали слуги с подносами и принялись выкладывать на стол горы разнообразной еды.
— Вы устали с дороги, проголодались, наверное? — поинтересовался граф. — Давайте сначала поедим, а потом уже дела. Я тоже, признаться, проголодался.
Граф, изображая радушного хозяина, самолично подкладывал гостям еду и подливал вино. Володя, с видом примерного ученика, сидел рядом и неторопливо ел, аккуратно отрезая ножом по небольшому кусочку мяса, накалывал его на вилку, макал в соус и отправлял в рот. Манера еды была столь непривычна для гостей, что те вовсю смотрели на этого невысокого паренька, гадая, кто он вообще такой и что тут делает.
