Жанна обо всём договорилась с Джуди. Решено было объявить её сына мёртвым и для убедительности показать какой-нибудь холмик в саду, могший сойти за могилку. Габриеля же госпожа передавала на руки экономке (отныне Джуди с гордостью носила с собой связку ключей), которая должна была найти для него кормилицу, а так же заботиться, чтобы он ни в чём не нуждался. На эти цели госпожа обещала выплачивать ежемесячно некую сумму, которая с излишком покрывала бы расходы. Разумеется, растя вместе с Рут и будущими детьми Джуди, он должен был знать, что он и они не одно и то же, — таково было ещё одно условие Жанны.
В подтверждение происхождения ребёнка матерью передавалась запись о его рождении из церковно-приходской книги, дубликат записи о браке Жанны Уоршел и Роланда Норинстана, сделанный и заверенный тайно за пятнадцать марок, и кольцо с гербовой печаткой отца.
Когда баронесса в последний раз целовала Габриеля перед тем, как передать на руки Джуди, валлийская компания подошла к своему логическому концу; лишь кое-где мелкие группки кимров по-прежнему сопротивлялись англичанам. Попытка отстоять «свободный великий Уэльс» провалилась, его судьба была решена ещё полгода назад, когда был убит один из главных виновников войны — валлийский князь Ллевелин, мечтавший возвратить давно ушедшее в небытие могущество своей страны.
Крестьяне возвратились в свои жилища, заново отстроили их и покрыли прошлогодней листвой вперемежку с прелой соломой. Запоздалые земледельцы перекапывали затвердевшую за год почву на маленьких огородиках позади заново огороженных дворов, сажали бобы, чеснок и свеклу. На заросших репейником полях паслись коровы и облезлые козы.
Всё постепенно возвращалось на круги своя.
Джуди, устроив судьбу Габриеля Норинстана, занялась устройством своей. Потратив немало сил на убеждение родственников, что никакая нечистая сила не испортит её счастья, она, взяв с разрешения госпожи ослицу и получив от неё немного денег, вместе с дядей съездила в Филдхауз, чтобы поближе познакомиться с роднёй жениха. Они проговорили с Мейми до ночи. После сестра Метью сказала, что «пожалуй, из невесты брата выйдет толк, хоть она и порядочная вертихвостка» и посоветовала не венчаться в пятницу, чтобы избежать участи невесты, танцевавшей в Святую субботу.
История эта была широко известна и активно передавалась из уст в уста каждым поколениям невест. После священного благословения молодые и их гости отправились пировать под открытым небом. Вдоволь напившись и наевшись, они принялись танцевать под аккомпанемент приезжего музыканта. Танцевали долго, благо на дворе стояло лето, но когда окончательно стемнело, музыкант вдруг замолк. Разочарованные танцоры требовали, чтобы он продолжал играть, но музыкант не соглашался, оправдываясь тем, что наступила суббота, а посему пришло время не веселиться, а отдыхать и молиться. Гости по-всякому пытались задобрить упрямца, но напрасно.
Видя, что он уходит, невеста со злости крикнула, что найдет другого музыканта, даже если придется отправиться за ним в Ад.
Тогда к гостям подошел незнакомец и поинтересовался причиной их уныния. Выслушав их, он улыбнулся и, назвавшись бродячим музыкантом, обещал помочь им.
Снова раздалась музыка; гости повеселели и пустились в пляс. Но когда они устали и решили отдохнуть, поняли, что не могут остановиться. Гости умоляли музыканта пощадить их, но тот продолжал играть.
Наконец костер догорел дотла, рассвело. С первыми лучами солнца музыкант умолк. Изможденные танцоры рухнули на землю. Вдруг невеста в ужасе закричала: она увидела, как у незнакомца, всю ночь игравшего на её свадьбе, выросли рога и хвост.
Но в ещё больший ужас пришли те, кто пришли сюда наутро: вместо гостей и новобрачных они увидели камни.
Чтобы избежать греха, Джуди выходила замуж в среду. Когда невеста одевалась, Элсбет сунула ей в руку монетку:
— На вот. Я специально приберегла. В башмак положи на счастье.
— Лучше я в волосы вплету, — рассмеялась Джуди.
— Этого ещё не хватало! — всплеснула руками кухарка. — Столько воров кругом — а ты деньги в волосы вплетать собралась! Если припрятать решила, в правый чулок положи — так надёжнее будет.
Со двора послышался радостный крик Сирила:
— Жених, жених приехал!
— Тащи сюда горшок, Нетти! — деловито приказала Элсбет. — Да не жалей, самый большой принеси.
— Не ходи, Нетти, — остановила её невеста, — я обо всём позаботилась. Он там, под скамейкой.
Приготовив кусок пирога и несколько мелких монет для старика Кудберта, — она как невеста должна была облагодетельствовать самого бедного человека в деревне — Джуди вышла во двор. Там собралась замковая прислуга и её многочисленная родня в яркой праздничной одежде, извлечённой по случаю из пыльных сундуков. Рут красовалась в новой, ещё пахнущей лавкой котте. По неуклюжим попыткам некоторых родственников скрыть недостатки кроя при помощи поясов и на скорую руку подшитых подолов, нетрудно было догадаться, что зачастую размеры родителей и детей не совпадали.
Под ноги апатичному мерину жениха, жующему украшенную лентами ветку, опрометчиво оставленную в непосредственной близости от его морды, кинули заранее приготовленный горшок; конь, как и положено, разбил его, переступив с одной ноги на другую. Элсбет пересчитала черепки и радостно сообщила, что молодые будут счастливы.
Метью подобрал поводья и, насвистывая, помог невесте и дочурке сесть в телегу. Убедившись, что те удобно устроились и платье невесты ни за что не зацепилось, он взял мерина под уздцы и вывел его на улицу.
Праздничная процессия, собравшаяся возле дома тётки Джуди, медленно двинулась к церкви. Впереди — жених, за ним, в телеге, устланной соломой, защищавшей от сглаза, — невеста с дочкой, за повозкой степенно шагал её дядя с семейством, а за ними — гурьбой, безо всякого порядка, остальная родня, замковая прислуга и местные музыканты, пугавшие тамбуринами ворон.
После церкви молодые зашли в кабачок, который держал брат Элсбет, где решено было, вопреки традициям, отпраздновать свадьбу: в покосившийся домишко дяди Джуди нельзя было зайти без боязни, что тебе на голову что-нибудь упадёт.
Веселились на деньги жениха, умело обчистившего хозяйские карманы. В прочем, сделать это было не так уж трудно — когда денег стало много, Леменор частенько забывал их пересчитывать. Угощением было отменным, таким, что придти и выпить за здоровье молодых не погнушался даже священник.
На следующий день немногочисленные пожитки Джуди погрузили на телегу, чтобы потом, уже после бракосочетания баронессы Уоршел, перевезти в дом мужа. Везти их, как и полагалось, должны были её друзья и родственники.
