Оно было новым, юным. Даже сейчас Раллик видел, как оно дрожит, волнами меняет форму, становится всё более угловатым и геометрически правильным. То, что час назад было всего лишь пнём, стало теперь домом. Под нависшей ветвью в тени скрывалась массивная дверь. Закрытые ставнями окна укрывал плющ. Слева от двери виднелся балкон, увитый листвой и ползучими побегами. С балкона открывался проход в небольшую башенку, возвышавшуюся над вторым этажом, островерхую и крытую гонтом. С правой стороны фасада виднелась вторая башня — пошире и без окон, её плоскую крышу обрамляли островерхие зубцы. Раллик предположил, что на смотровую площадку изнутри ведёт люк или что-то вроде того.
Поляна вокруг строения тоже изменилась, покрылась холмиками, словно двор перед домом стал кладбищем. Каждый вытянутый холмик окружали молодые, чахлые деревца, перекошенные, будто невидимый ветер рвал их из рыхлой земли. Корни уволокли чудовище как раз под один из таких холмиков.
Раллик чувствовал, что это правильно. И справедливо. Эти два слова звенели в ушах убийцы и отчего-то наполняли сердце покоем. Ному даже показалось, что он чувствует некое родство с этим домом-ребёнком — словно тот знает о Раллике и принимает его.
Ном был уверен, что дом пуст. И тоже сам не понимал, откуда идёт эта уверенность.
Раллик продолжал наблюдать, как линии дома крепнут, обретают острую чёткость. До него донёсся кисловатый запах будто бы свежераскопанной земли. Убийца чувствовал полное умиротворение.
В следующий миг он услышал сзади треск и быстро развернулся — через кусты, пошатываясь, пробиралась Воркан. Её лицо заливала кровь из глубокой раны на лбу, глава Гильдии почти упала на руки Раллику.
— Тисте анди, — прохрипела она. — За мной. Охотятся. Хотят отомстить за убийство!
Раллик посмотрел в сад, и его глаза, давно привыкшие к темноте, различили среди деревьев бесшумное движение: убийц окружали. Ном замешкался, покрепче обхватил руками тело женщины — Воркан наконец потеряла сознание. Затем Раллик перебросил её через плечо, повернулся и побежал к дому.
Он знал, что дверь откроется для него. Так и произошло. За порогом открылась тёмная прихожая и сводчатый проход в коридор, ведущий на другую сторону дома. В лицо убийце ударила волна тёплого, сладковатого воздуха, и Раллик решительно вошёл внутрь.
Корлат, кровная сестра Сэррат, замедлила шаг, приблизившись к странному дому. Дверь закрылась за их жертвами. Тисте анди подошла к краю поляны и присела на корточки. Остальные охотники собрались вокруг неё.
Горульт злобно зашипел, затем сказал:
— Ты призвала нашего владыку, Корлат?
Женщина покачала головой.
— Я знаю о таких созданиях древности, — проговорила она. — Дом Смерти в городе Малазе, Дом Одан в Семи Городах… Azath edieimarn, Столпы Невинности — эта дверь не откроется для нас.
— Но для них-то открылась, — возразил Горульт.
— Тут важна последовательность. Азаты выбирают своих. Так было с Домом Смерти. Были избраны двое: тот, кто затем стал Императором, и тот, кто затем стал его спутником. Келланвед и Танцор.
— Я чувствую его силу, — прошептал Орфантал. — Наш владыка мог бы уничтожить его, пока Азат ещё молод.
— Да, — согласилась Корлат. — Мог бы. — Она помолчала, затем поднялась. — Я — одной крови с павшими, — провозгласила она.
— Ты — одной крови, — хором откликнулись остальные.
— Дело отмщения закончено, — сказала Корлат, и морщины залегли глубже вокруг её миндалевидных глаз. — Мы не станем призывать владыку. Пусть отдохнёт после боя. Мы не тронем Азат, ибо он — ребёнок. — Она медленно осмотрела своих спутников светло-карими глазами. — Королева Тьмы так сказала о Свете, когда он лишь народился: «Он нов, а новое — невинно, и невинное — бесценно. Узрите это чудесное дитя и знайте уважение».
Орфантал поморщился.
— Так выжил Свет, и так Тьма погибла, а чистота была уничтожена — а теперь ты хочешь, чтобы мы допустили ту же ошибку, что и наша Королева. Свет развратился и погубил наш мир, Корлат. Ужели ты забыла?
Корлат горько улыбнулась.
— Береги такие ошибки, милый брат, ибо у нашей Королевы была надежда — равно как и у меня. Теперь нам пора уходить.
Крупп ласково посмотрел на приближавшегося Крокуса: юноша явно ужасно устал после ночи бесконечной беготни. Чародей толкнул локтем Мурильо и указал рукой на молодого вора.
— С недолжной спешкой возвращается сей отрок, но горькие вести ждут его на устах Круппа.
— Ночка у него выдалась тяжёлая, — заметил Мурильо. Он прислонился к стене у ворот усадьбы Симтал. Улицы по-прежнему были безлюдны: горожане ещё не оправились от потрясения и ужасов прошлой ночи.
Крупп указал на Семя Луны, которое теперь парило в лиге к западу, за стенами города.
— Незаурядное и хитроумное изделие. Однако же Крупп рад тому, что оно решило отправиться в путь. Лишь вообрази — даже звёзды погасли, и в мире остался бы лишь один ужас.
— Мне надо выпить, — пробормотал Мурильо.
— Великолепная идея! — поддержал Крупп. — Впрочем, не должно ли нам дождаться сперва юного друга?
Долго ждать не пришлось. Крокус узнал их и перешёл с бега на шаг.
— Апсалар похитили имперцы! — закричал он. — Мне нужна помощь! — Юноша остановился перед Мурильо. — А Раллик до сих пор в саду…
— Ц-ц-ц! Успокойся, отрок, — проговорил Крупп. — Круппу ведомо, где находится Апсалар. Что же до Раллика… — Чародей обернулся к улице и широко взмахнул руками. — Вдохни ночной воздух, о Крокус! Новый год начался! Идёмте, прогуляемся втроём, как подобает повелителям Даруджистана! — Крупп ловко взял друзей под руки и потащил за собой.
Мурильо вздохнул.
— Раллик пропал, — объяснил он. — У Колла в саду теперь стоит какой-то необычайный дом.
— Ах, сколько всего открывается в одном этом кратком утверждении! — Чародей склонился к Крокусу. — Хоть сие, несомненно, есть сокровенная тайна моего юного друга, смею предположить, что душу его терзает беспокойство о судьбе некой девы, которую справедливо почитают прекрасной, той, чью жизнь в минуту опасности спас некий знатный юнец, именуемый, как ни странно, Горласом. Спас, утверждает Крупп, от истинного камнепада обрушившейся стены. Право слово — геройский поступок! Указанная девица едва не лишилась чувств от глубокого удовлетворения…
— Ты о чём говоришь вообще? — буркнул Крокус. — Кого он спас?
Мурильо фыркнул и ухмыльнулся.
— Сдаётся мне, любезный Крупп, повелитель Даруджистана, что ты выбрал для рассказа не ту деву, которую справедливо почитают прекрасной.
