Стивен Эриксон - Полуночный Прилив

Тисте Эдур и союзники становились напротив сил Летера, и дневной свет тускнел, затуманенный поднявшимися клубами пыли. Иногда потрескивала магия, воздух сверкал — случайные выбросы приготовленной сторонами мощи. Удинаас гадал, переживет ли этот день хоть один участник. Извлекут ли выжившие урок из произошедшего?

«Иногда игры заходят слишком далеко».

Она стояла рядом, молчаливая, закутавшаяся в мягкую некрашеную шкуру оленя. Не предлагала никаких причин тому, что искала его. Он не знал ее мыслей, не догадывался, что у нее на душе. Непонятно, а может, и непознаваемо.

Но сейчас он услышал ее прерывистый вздох.

— Синяки почти прошли, — сказал он.

Пернатая Ведьма оглянулась. — Благодаря тебе.

— Не нужно.

— И хорошо. — Казалось, она потеряла всегдашнюю горячность. — Я нет то сказала. Не знаю, что и думать.

— О чем?

Она закачала головой: — О чем. Он еще спрашивает. Во имя Странника, Удинаас! Летер вот-вот падет.

— Может быть. Я внимательно смотрел на войска летерийцев. Видел, где могут быть маги. Но не видел Цеду.

— Он должен быть там. Как его может не быть?

Удинаас промолчал.

— Ты больше не Должник.

— Это имеет значение?

— Сама не знаю.

Они замолчали. Их позиция находилась на юго-западе поля будущей битвы. Им было видно стену Отрубной Крепости, мощной и приземистой твердыни, угнездившейся прямо в скале. По краям возвышались круглые башни. На каждой особая команда готовила баллисты. Кроме того, на каждой башне находилось по магу; по их высоко поднятым рукам было очевидно, что они соединяют свои силы посредством ритуала. Вероятно, они готовили защиту, потому что прямо под стенами располагался Королевский батальон.

К западу от позиций батальона холмы выстраивались в линию; за этим гребнем укрывались отряды тяжелой пехоты, в том числе Разрывная бригада. Далее к западу находились роты Змеиных Поясов и Багряных Львов, чей флаг прикрывали Отрубные холмы. К югу текла река Раздорная.

Восточные позиции летерийских сил осмотреть было труднее. Там имелся пруд, и за его кромкой стоял Купеческий батальон. По их правому флангу вилась широкая дренажная канава; было похоже, что окопавшиеся по ту сторону отряды решили использовать почти высохшее русло как рубеж обороны.

Со стороны Эдур западную часть занимала армия Рулада, в центре стояла армия Фира, а дальше к востоку среди холмиков и высохших озер передвигалась армия Томада и Бинадаса, только что подошедшая от Пяти Точек.

Вокруг гребня, на котором стояли Ведьма и Удинаас, расположились кольцом темные духи. Был очевидным, что их защитили чарами. За гребнем, не видимые армиям, находились женщины и дети. Где-то среди них Майен, в заточении, под личным присмотром Уруфи Сенгар.

Он еще раз бросил взгляд на Пернатую Ведьму. — Ты видела Майен?

— Нет. Но я слышала…

— Что же?

— С ней нехорошо, Удинаас. Голод. Рабыню поймали с белым нектаром и казнили.

— Кого?

— Бетру.

Удинаас вспомнил эту старушку, всю жизнь проведшую в рабстве у семейства Сенгаров.

— Она понимала, что ее убьют. — Пернатая Ведьма пожала плечами. — Никто не выступил в ее защиту.

— Представляю.

— Нельзя отнимать белый нектар. Нужно действовать постепенно, как ребенка отучают от груди.

— Знаю.

— Но они тревожатся о ее дитяти.

— Которое может страдать от такого обращения.

Ведьма кивнула: — Но Уруфь не нуждается в советах рабынь. — Она посмотрела ему прямо в глаза: — Они все… изменились. Все как в лихорадке.

— Да, огонь глубоко в глазах.

— Кажется, сами они не видят этого.

— Не все слепы.

— Кто же?

Он помедлил. — Тралл Сенгар.

— Не обманывай себя. Они отравлены, все и каждый. Нас ожидает пришествие темной империи. Я имела видения… я знаю, Удинаас, что нас ждет.

— Для этого видения не нужны.

Она скривила губы, скрестила руки на груди. Взглянула вверх: — Что это за волшебство?

— Не знаю. Старое.

— Или… новое.

— Что ты чуешь, Пернатая Ведьма?

Она качала головой.

— Оно исходит от Ханнана Мосага, — продолжил Удинаас миг спустя. — Ты видела к'риснан ов? Те, что идут с армией Фира Сенгара… изуродованы. Искорежены той магией, которой пользуются.

— Уруфь и прочие женщины привязаны к силе Куральд Эмурланна. Они ведут себя так, словно устроили состязание воли. Не думаю…

— Погоди, — Удинаас прищурился. — Началось.

Стоявший позади него Алрада Ан оскалил зубы: — Теперь мы станем свидетелями, Тралл Сенгар. Вот что означает ныне быть воином Тисте Эдур.

— Мы можем не только смотреть, — отозвался Тралл. «Мы можем также умереть».

Темная пыль собралась в толстые колонны, двинувшиеся вперед, через разделяющее армии пустое пространство.

Тралл бросил взгляд назад. Фир стоял посреди воинов племени Хирот. За его спиной находились двое к'риснан ов: один — тот, что был изувечен под Высоким Фортом, второй — присланный из войска Рулада. Над обоими ведунами поднимались облачка какой-то серой пыли, их лица исказились в гримасах безмолвного страдания.

Внимание Тралла привлек громоподобный треск с другой стороны поля брани. Перед рассеянными в войсках летерийскими магами вздымались сверкающие волны ослепительно белого пламени, а сверху то и дело возникали вспышки молний.

Рулад начал передвигать воинов правого фланга вперед, создавая большой клин на самом краю поля. Тралл видел брата — туманная, смазанная расстоянием золотая фигурка. Справа от него находился Ханнан Мосаг со своими ротами, а южнее выдвигались тысячи Солтейкенов — Жекков. Между ними двигались не менее десятка демонов Кенрилл» ах, каждый вел за собой два десятка крестьян подчиненной расы. Их выступление было замечено: силы Багряных Львов перемещались, готовясь встретить атаку.

В этом бою не будет места тонкости. Никакого состязания блистательных гениев тактики. Летерийцы ждали, опершись на высокие холмы; Титсе Эдур и их союзники должны прорубиться сквозь них. Простая механика, неизбежная и неумолимая.

Но главное слово оставалось за магией.

Вертящиеся столбы пыли заслонили полнеба, основания их заострились. Ветер завыл столь пронзительно, что обе стороны начали искать укрытий.

Летерийский белый огонь двинулся вперед, формируя стену управляемого разрушения.

Траллу было трудно дышать. Он заметил несчастного ворона, по ошибке залетевшего между двух армий: его мигом расплющило о землю. Первая жертва ужасного дня. Его уму это показалось трагическим знамением. Хотя скорее подобали бы тысячи воронов. Нет, десятки тысяч.