За их спинами вспухла огненная вспышка взрыва.
— Запомни уже, наконец, настоящую цену своей жизни! — хриплый низкий рычащий голос буквально выплевывал слова, в синих глазах пылал гнев. — Ты — элита спецслужб этой галактики! Оперативник Специального Корпуса Тактической Разведки! Именно тебя будет отправлять Совет на поиски незаконных заводов и тайных лабораторий, занимающихся разработками и созданием биологического и химического оружия! Именно ты потом будешь их уничтожать! Именно ты будешь выслеживать работорговцев, террористов, врачей и ученых, торгующих органами или проводящих запрещенные генетические исследования! Цена твоей ошибки и глупой смерти — не одна-единственная, твоя, жизнь, а сотни тысяч, иногда — миллионы жизней! Те, которые ты мог бы спасти, выполнив свою работу! Это — цена твоей жизни, Найлус Крайк! Запомни! Ты — Спектр Совета, и больше не имеешь права на бесполезную и глупую смерть! Особенно, из-за своей гордости и нелепой ошибки!
— Я не забыл. — глухо прошептал Сарен, невидяще глядя перед собой.
Найлус протянул руку и крепко сжал его плечо.
— Тебе надо отдохнуть, брат. Мы будем рядом столько, сколько потребуется. — легкая улыбка.
Сарен тихо рассмеялся.
— Мой ученик припоминает мне мой же урок…
— Раз уж это тебе понадобилось. — усмехнулся Найлус. — Все мы можем ошибаться.
Короткое покачивание головой.
— МЫ — не имеем права на ошибку, Найлус.
— Но ошибаться мы можем. Важно вовремя эту ошибку осознать, пока она не привела к необратимым последствиям. — короткий толчок в плечо. — Спи.
Он послушно лег, заложил руки за голову, в синих глазах вновь появилась ирония и легкий отблеск привычного сарказма.
— Могу и привыкнуть.
В ответ — спокойный взгляд и безмятежный ответ:
— Можешь.
Сарен поперхнулся воздухом, закашлялся, приподнялся на локте, удивленно глядя на названного брата, а Найлус едко, но без тени сарказма или иронии добавил:
— Я приму любое твое решение. — короткая пауза. — Если оно не подразумевает твою смерть или безумие.
Он ничего не ответил, просто молча смотрел, как Найлус, согнав читающего Гарруса, удобно устроился на койке, прижал к себе так и не проснувшуюся Имрир, и быстро уснул. Вакариан только покачал головой, сел прямо на пол, привалился спиной к койке и продолжил читать, ни единым жестом не проявив даже тени неудовольствия или раздражения. Словно так и должно быть, словно это — естественно и привычно: не спишь — освобождай место и не мешай…
Тихие шаги и шелест открывшихся и закрывшихся дверей прервали чуткий сон. Он открыл глаза, приподнялся на локте. В каюте уже никого не было. Только пустая ампула напоминала о ночном разговоре. Все же ушли. Тихо, стараясь не разбудить. Дали ему выспаться и ушли.
Сарен резко, рывком встал, быстро оделся в уже привычную гражданскую одежду. Мазнув взглядом по легкой броне, стоящей в боксе на нижней полке встроенного шкафа, сжал пальцы левой руки в кулак и разжал. Упоительное ощущение силы здорового тела, своей собственной, родной руки, в не гетского протеза. Слабость и легкая потеря координации, оставшаяся после стимуляторов, не шли ни в какое сравнение с чужеродным ощущением протеза и проклятых имплантатов, уже ставшей за долгие годы привычной ноющей боли во всем теле и нехватки воздуха.
По телу прошла волна бело-голубого пламени биотики и так же внезапно угасла.
Найлус был прав: спал этой ночью он спокойно, наконец-то выспавшись и отдохнув. Постоянные кошмары выматывали, заставляя раз за разом проживать не самые лучшие моменты в его жизни. За последние четверо суток он раз десять вновь встал на грань гибели, вспоминая, какого это, захлебываться токсичной водой, задыхаться от нехватки кислорода в скафандре, гореть заживо в раскаленном воздухе пылающих заводов, умирать от потери крови, жажды или голода. Вновь, раз за разом… своими руками вырезая пули, вытаскивая из тела осколки, зашивая глубокие порезы и рваные раны, порой теряя сознание от боли, чтобы чуть позже, придя в себя, продолжить…
Глухое рычание вырвалось из горла. Сколько ему еще требуется побыть балластом, что принять окончательное решение и сделать то, что он должен был сделать еще на Цитадели?
Пора заканчивать формирование Якоря.
Сарен закрыл глаза, уже привычно переключаясь на не дающий ему покой Якорь. Главный императив. Смысл жизни… что может стать смыслом жизни для такого, как он? Что может зацепить достаточно сильно?
В памяти сам собой всплыл образ. Нет… не стоит. Образ пропадать не спешил. Интересный… выбор. Заманчивый. Из горла вырвался хриплый смех. Его не поймут… или, наоборот, поймут?
Тряхнув головой, Сарен убрал уже ставший привычным образ. Оставалось лишь два варианта: Иерархия, ради которой он готов практически на все, и родная раса. Он вполне ясно понимал разницу между государством и народом. Выживание вида? Его величие? Размытое понятие, ради достижения которого можно оправдать что угодно… Иерархия? Возможно… Иерархия — это не только турианцы. Волусы, а теперь и рахни. Возможно, добавится кто-то еще. Выбор только родной расы — неверен. Слишком… узкий.
Иерархия? Или, все же… первый, самый первый и самый спорный выбор?
Он тряхнул головой. Слишком… привык за столь короткий срок. Успел привязаться.
Выбор уже сделан.
Якорь формировался словно сам собой, связывая воедино разобщенные понятия, выстраивая логику действий. Главный императив. Патриотизм… не самый плохой… выбор. Родное государство… На что он готов ради… Родины? На многое. На ОЧЕНЬ многое. Готов ли он ради процветания и блага Иерархии на ВСЕ?
Мысль споткнулась. Практически завершенный, крепкий Якорь замедлил свое развитие. В памяти сами собой всплыли его же собственные действия, совершенные под влиянием Властелина… Фактическое предательство расы, совершенное ради ее выживания. Работа на врага, только для того, чтобы получить силу для Родины… которая ее чуть не уничтожила.
Это может повториться и без влияния Властелина.
Вспышка воспоминания, острая, болезненная: поднимающаяся против воли рука, грохот выстрела, захлебывающийся кровью не верящий, полный глубокого, искреннего удивления и непонимания родной голос: "Сарен?" и падающий на серые плиты космопорта Найлус с развороченной грудью. Руки задрожали. Глас Властелина: "Он встал на твоем пути". Воспоминание сменилось: пылающий Палавен и армада Жнецов, медленно входящая в атмосферу обреченной планеты… Рокочущие слова, пронзающие разум до глубины души: "Ты виновен в их гибели! Ты предал свой народ!"
