— Знакомься, Артур. Это — Ал. Он согласился пойти с нами, так что на шлюпе будет практически полный экипаж.
— Ну, Алом меня можно назвать с большой натяжкой… — Парень протянул руку, я ее пожал. — Я еще только учусь. Так что на многое не рассчитывайте, удержать от перехода мне не под силу. Кое-что могу, кое-что — нет. Да и третий глаз пока что видит не так далеко, от силы — на пять миль. Но, как говорит наставник, для развития необходима практика, а значит, хватит мне сидеть тут, пора идти своим путем. Что еще сказать? Ем и пью то, что есть, лекарства и зелья варить умею. Завтра буду готов, на первое время возьму с собой всё необходимое.
— Ну, как договорились, приходи на площадь. Двинемся прямо оттуда, после суда. — Шам тоже пожал руку алхимику, и мы расстались.
Судья Его Величества Теренса Второго обманул мои ожидания: насмотревшись когда-то художественных фильмов, я думал, что увижу солидного мужчину, в парике, мантии… А он ничем не отличался от обычного человека, и, попади он мне в рыбацком поселении, я принял бы его за рыбака. Ну, разве что, у его рубашки был кружевной воротник, а на груди висела толстая, серебряная цепь, с подвешенным на ней небольшим рубином. Парики тут явно были не в почете, а мантия не являлась атрибутом судебной власти. Судья сидел на помосте, за небольшим столиком, чуть поодаль, так-же, на стульях, расположились мэр и капитан. К столику солдаты по очереди подводили обвиняемых, офицер зачитывал судье прегрешения каждого, судья предоставлял слово подсудимому, тот пытался доказать, что обвинения против него — козни недругов… Ни тебе прокурора, ни адвоката, ни присяжных. Впрочем, на мой взгляд, наказание тоже было достаточно необременительным и формальным. Шведского “шпиона” вообще отпустили на все четыре стороны, причем, принеся извинения, и вручив ему небольшой кожаный мешочек, с компенсацией за неудобства. Судья не нашел криминала в том, что швед, впервые попавший в Англию, интересовался незнакомой страной, Дувром, портом… Испанские шпионы держались совсем по другому. Они признали себя разведчиками, и не скрывали почти ничего. Да, изучали береговые укрепления. Да, пытались получить полную информацию. Нападет ли Испания? А откуда им знать, что на уме у Его Величества Хосе? Они выполняют то, что им предписано, и не входят в круг приближенных к королю. Шесть месяцев каторги? Да хоть двенадцать, все равно их выкупят, или обменяют на англичан.
— Странно. Разве разведчики не должны скрывать свою деятельность, Шам?
— А зачем? Их же не пытают, их не сварят в кипящем масле, не отрубят головы… Да и что они сказали такого секретного? Ничего. Ну, поймали их с поличным, и поймали. Те сведения, о английских укреплениях, которые ими собраны, останутся тут, в Англии, а не попадут в Испанию. О своих укреплениях они ничего не расскажут, те, кто в курсе таких вещей, не шпионят на территории противника, а сидят дома.
Француз получил всего два месяца, потому, что его поймали, когда он пытался украсть лодку в порту. Поскольку доказательства его шпионской деятельности были лишь, по мнению судьи, подозрениями, его осудили за попытку кражи, и только. Контрабанду руды и кальвадоса судья, поколебавшись, оценил в один месяц. Вид у парней был не очень, Крис и Юр выглядели более-менее, Михаэль, похоже, пока не привык обходиться без правой руки, оттяпанной чуть ниже локтя, и перевязанной куском ткани, Барт с Азизом казались бледными, и какими-то опустошенными. Шам, внимательно разглядывающий парней, вздохнул.
— Артур, Барт винит себя в произошедшем. Скорее всего, Азиз — тоже, потому, что именно они, после перехода капитана де Вилля, были для команды лидерами. В основном, конечно, Бартоломео. Даже не знаю, может, не стоит их выручать?..
— В смысле, Шам?! — Я пораженно смотрел на него. — Это как — не выручать-то? Ты предлагаешь их, вот так, просто, бросить?
— Они знают, что виноваты. Не в контрабанде, конечно, а в том, что Михаэль потерял руку, в том, что из-за них сорвалась сделка, в том, что все они оказались в тюрьме. И их чувство вины наверняка усилится, когда ты их оттуда вытащишь. Они сломались. Сломались в душе. А проведя месяц, пропалывая грядки, или ухаживая за скотом, возможно, чувство вины притупится, и они, постепенно, придут в себя.
— Шам, ты, конечно, правильно говоришь. Но есть и другая сторона. Во первых, если мы их сейчас бросим, то кем мы после этого будем? Во вторых, они придут в себя гораздо быстрее, когда у них появится шанс исправить то, что натворили.
— Варианты… — Шам пожал плечами. — Я только пытаюсь тебе показать возможные варианты, не больше. Решать то все равно тебе, а не мне. Высших устроит любой исход.
Когда судья закончил разбирать дела, заключенные выстроились под усиленной охраной из солдат, с обнаженными саблями, с одной стороны помоста. Но, как оказалось, это был еще не конец процедуры. Судья встал, и произнес:
— Джентльмены. Его Величество Теренс Второй, волей Высших, издал указ. Все осужденные за преступления отныне получают отметку. — Толпа зрителей, собравшихся для развлечения на площади, недоуменно загудела. Шам выглядел удивленным.
— И так. Алхимики Его Величества изобрели состав, позволяющий, практически безболезненно, и на определенный срок, вживить в кожу человека металл. Отныне на лбу каждого осужденного будет красоваться пластина из серебра, и любой сможет отличить каторжника с первого взгляда. После того, как он искупит свою вину честным трудом, пластина отвалится. Останется лишь небольшая отметина на коже. Процедура, как заверяют алхимики, безопасна для здоровья.
— Метка. На лбу… Король Теренс оказался не таким круглым идиотом, как считали люди… — Шам поджал губы. — Теперь любого, кто побывал на каторге отличить от добропорядочного гражданина — легче легкого. И контролировать своих подданных проще, и охрана будет в первую очередь следить за бывшими преступниками…
Глава 14
Виктор
Поход продолжался. Катя делала успехи в фехтовании, хотя и проигрывая дону Диего, но, по крайней мере, теперь она не просто размахивала палкой, а научилась защищаться и атаковать, выучила пару финтов… Витька, стоя на полуюте, наблюдал, как, после очередного промаха Катерины, дон Диего, по прежнему фехтующий левой рукой, что-то серьезно ей объяснял. “Наяда” шла замыкающей, за “Мастиффом”. По правому борту должна была быть Англия, откуда и следовало ждать угрозу. Три шхуны прикрывали собой каракку Эльзы, с доном Серхио на борту, “Кларисса” капитана Берга шла в кильватере “Одина”. Их конвой пока никто не тревожил, хотя марсовый уже несколько раз предупреждал о появлении на горизонте парусов. Но шведы сейчас не находились в состоянии войны ни с кем, хотя напряженность между Швецией и Голландией была. Скоро, очень скоро всё изменится, Олаф уже собирает войско, а Испания, по прибытии дона Серхио, сразу отправит в Ла Манш, к месту рандеву со шведами, флот, и свой экспедиционный корпус. Британцам придется не сладко, думал Витька. Одной державе, пусть даже сильной, сложно устоять перед объединенными силами двух, не менее сильных, королевств. Три каракки, превосходящие по огневой мощи любой английский корабль, скорее всего будут продвигаться вперед под прикрытием каравелл, шхун, и шлюпов с люгерами, а основной их задачей станет поддержка десанта, и уничтожение береговых батарей.
— Дон Витторио, не желаете размяться? — Дон Диего, отложив палку на бочку, стоящую на палубе, вытирал пот со лба. — Донна Катрин делает успехи, и желала бы продолжить тренировку, но, увы, я совсем вымотался!
— Да, господин капитан, — поддержала его Катя, — я вызываю Вас на дуэль! — И она шутливо отсалютовала Витьке своей импровизированной саблей. Виктор и сам чувствовал, что пора размяться. С самого их отплытия он только и делал, что учился у дона Диего премудростям управления парусником, да торчал на капитанском мостике, на полуюте, в ожидании непонятно чего.
— Принимаю Ваш вызов, донна! — В таком же шутливом тоне ответил он, и спустился на шкафут. Тонкие палки, изображающие мечи, были, примерно, в метр длиной. Вместо гарды на них, у рукоятки, намотали полосы кожи, которая немного защищала руку фехтовальщика.
