— Доброе утро! — звонко поприветствовала её девочка.
Сидя за столом, она по крошке отщипывала от горячей булки, через раз делясь с псом, что покорно ждал своей очереди под столом.
— Доброе утро! — в кухне показалась Мария Путятишна. — Садись за стол, завтракать будем.
Мора предложила свою помощь на кухне, но хозяйка дома заметила, что её ждёт староста для разговора, потому быстро кушаем, и вперёд!
Каша с вареньем, хлеб с мёдом, парное молоко. Если есть счастье, то оно выглядит как-то так.
Девочка Катюша вызвалась проводить её до старосты. Деревня жила своими заботами, едва отвлекаясь на гостью, чтобы поздороваться и справиться о её самочувствии. Староста, старик Иерафим, жил на окраине леса. Тропинка к нему змеилась меж высоких трав и походила на лабиринт. Домом старосты служила нора. Мора даже не сразу поверила, когда они остановились у холма и девочка нырнула в дыру.
— Нету, он, наверное, на пруд ушёл! — поделилась она и вслед за псом побежала по новой тропинке.
Обернувшись, Мора убедилась, что старая тропа исчезла, и поспешила за девочкой.
Старик сидел на косом деревянном мостке и удил рыбу веткой. На другом конце плавали дикие утки, ожидая, когда он начнет прикармливать рыбу.
— Мы пришли! — объявила Катюша и плюхнулась на скользкие доски рядом со старостой.
Мору пригласили присоединится, и она долго искала место почище, не желая пачкать новый наряд. Это, конечно, не воздушные платья из паутинного шёлка, что она носила во дворце, а самый простой лён, притом грубый и жёсткий, но портить его не хотелось. Пристроившись на сухом, девушка разулась и, осмотрев воду, опустила в неё ноги.
— Чего высматриваешь? — полюбопытствовала девочка.
— Пиявок.
— Не бойся, их тут полно! — со счастливым видом заявил ребёнок.
Выдернув ноги из воды, Мора сочла за благо оставить их на склизких досках. Посмеиваясь, Иерафим подёргал удочку и бросил пшено в воду. Утки оживились.
— Дети, милые создания, всегда смотрят в самую суть, — щуря светлые глаза, произнёс старик.
Милое создание улыбнулось щербатой улыбкой и тут же ткнуло пальцем в её ноги, спросив:
— Откуда это у тебя?
Побледнев, Мора поправила платье, прикрыв ноги в шрамах. Не зная, куда деть глаза, уставилась на уток, что бесстыже воровали размокшее пшено, объедая рыб.
— Слишком часто сбегала, — едва бросив взгляд, ответил Иерафим. — А когда и это не помогло, пообещали отрезать ступни. Наваристый супчик бы получился.
Посчитав это шуткой, Катюша заливисто рассмеялась.
— Беги домой, попроси маму поставить квасу.
Подскочив, она скрылась в траве.
— Сегодня же четверг? — удивилась Мора, не желая возвращаться к теме шрамов.
— И что? — отгоняя удочкой уток, спросил он.
— По четвергам русалки в квасе купаются, — стушевалась девушка, а когда старик, рассмеявшись, едва не свалился с мостков, смущённо добавила: — Бабушка так говорила.
— Правильно говорила, — пропел женский голос, и из воды высунулась зеленоватая нагая девица с водорослями в волосах. — Только не купаемся мы в нём, но угоститься любим.
— Не пугайся, — попросил старик, когда Мора с воплем отскочила в сторону.
— Я давно за тобой наблюдаю, — продолжала русалка манящим, певучим голосом. — Когда ты дала отпор Эллану, мы с девочками знатно повеселились.
— Теперь, когда все в сборе, давайте обсудим, что делать дальше, — откладывая удочку и позволяя уткам съесть весь прикорм, сказал Иерафим.
Глава 24. В которой Мора узнаёт чуть больше о прошлом этого мира
— Я с самого начала заметила, что с тобой что-то не так, — поделилась русалка, укладывая красивую головку на сложенные на мостках тонкие руки. — Взгляд у тебя всегда был такой, словно дурман подействовал не до конца. Мы даже поспорили с болотниками, как долго ты продержишься, — говорила она, словно забыв, что нужно делать паузы, давая ответить собеседнику. — Выиграл водяной. Он за версту чует голубую кровь, а от твоей порченой его воротило с самого начала.
Мора не знала, как на это реагировать.
— Не порченая, но горькая из-за горестей, что пришлось пережить, — видя её замешательство и возмущение, пояснил староста.
— А потом знакомый рак рассказал, что деревня оттаяла, — говорила она быстро, увлекаясь собственным рассказом. — Мы ему не поверили! Хотели послать лебедей проверить, а те отказывались лететь, боялись замёрзнуть. Упрашивали ёршиков, но они и слушать не захотели, маленькие колючие упрямцы. Хорошо, сорока пролетала мимо и опять начала рассказывать, что, дескать, спало проклятие. Огороды копают, и она летит поживиться червяками…
— Её можно слушать весь день и не переслушать… — отмахнулся Иерафим, русалка обиженно надулась.
— Агний сказал, вас прокляла… — она замялась, не зная, как правильно назвать беловолосую.
— Сложно, когда нет имени, — кивнул он. — Но это было не совсем проклятие.
— Лишь чистая слеза растопит лёд, — пропела русалка. — Ты их искренне пожалела, пролила слёзы, и проклятие спало!
— Вот только это было не проклятие, — вновь напомнил староста.
— Оставить вас замороженными, как по мне, проклятие, — пожала плечами девица.
Волосы её стали подсыхать на солнце, запахло рыбой.
— Она заморозила нас, чтобы спасти от гнева Лилит, — Иерафим с недовольством посмотрел на подругу. — Ты возмущаешься только потому, что она не сделала этого ради вас.
— Вот ещё, — неожиданно оскалилась русалка и схватилась холодной скользкой рукой за локоть Моры. — Мы присягнули на верность этой снежной королеве, а когда её мать решила уничтожить всё сущее, она спасла только эту деревеньку. Морской народ, ведьмы, все должны были погибнуть, а кучка крестьян, что только и делают, что притворяются людьми с той стороны, выжить?!
— Тише, тише, она ведь не знает нашей истории, — мягко осадил её дед. — Она хотела спасти всех, но не успела. Лилит пала, а сама она лишилась имени.
— А мы впали в немилость у новых господ, — буркнула русалка и окунулась под воду, смачивая покрытую мелкими чешуйками кожу.
— Потому вы меня приняли? — спросила Мора. — Потому что я расколдовала вас?
— Потому что таковы правила гостеприимства! — оскорблённо вздёрнул подбородок старик, испугав бурундука, что спал в гнезде из белоснежных волос. — А за то, что вы расколдовали деревню, мы не выдаём вас дворцовым псам.
— Считаете, они плохие? — осторожно спросила Мора, опасаясь вновь задеть собеседника.
— Они другие, — пожала плечами русалка.
— Знаешь, как избавляются от тараканов зимой? — вновь перебил её староста. — Выстужают хату, открывают все двери и дают как следует промёрзнуть. То же хотела сделать Лилит, вот только вместе с тараканами и клопами заморозить и много другой живности, не все из них паразиты.
— Как вышло, что живность победила хозяйку дома? — полюбопытствовала Мора.
Русалка хихикнула:
— Никак.
— Лучший подарок — это очарованный смертный с той стороны, — неопределённо махнул рукой старик. — В какой-то момент из-за междоусобиц чары ослабли, и несколько смертных получили свободу, — он улыбнулся. — Вы, смертные, создания непредсказуемые.
Взгляд русалки Море не понравился. Она явно хотела сказать что-то ещё, но присутствие Иерафима не позволило. Потому многозначительно улыбалась и сверкала хитрыми глазами.
— Границами ведает Хозяин Леса, — вмиг становясь серьёзным, произнёс староста. — Если ты сумеешь придумать достойную оплату, он проведёт тебя на твою сторону.
Достойную оплату? У неё даже своей рубашки нет!
— Боюсь, я не могу покинуть эту сторону, — после небольшой паузы осторожно произнесла Мора. — Пока не иссякнет срок договора, а это триста тридцать три дня.
Староста нахмурился, задумчиво подперев подбородок, а русалка просияла.
— Как планируешь возвращаться? — спросила она, нетерпеливо ёрзая под водой.
