— Не знаю. Быть может, через лес, а там Агний искал меня…
— Это долго и небезопасно, — отмахнулась русалка. — Я могу переправить тебя прямиком в озеро у дворца всего за пару мгновений!
Отчего-то Мора не разделяла радости русалки и, памятуя о Хозяине Леса, спросила:
— И во что мне это обойдётся?
— Ах, сущая мелочь, — отмахнулась водяная девица. — Одну фалангу от любого из твоих чудесных пальчиков.
В первый момент Мора решила, что ослышалась.
— Что, прости?
— Не беспокойся, я откушу её быстро и почти безболезненно, — улыбнулась русалка, демонстрируя острые, как иглы, зубы. — Давай возьмем средний, самый кривой. Никто и не заметит…
— А ну, пошла отседова, — замахал на неё руками дед. — Вот так всегда, только найдешь общий язык с человеком, а тут ты со своими аппетитами!
Русалка отпрянула от мостков и показала бледный язык старосте.
— Если понадоблюсь, позови у воды Дульсинею, и я приду.
Мгновение, и она скрылась под водой.
Глава 25. В которой Мора покидает деревню
— У-у-у, мерзавка! — сокрушался старик.
Они вернулись к холму, и, почесав косматую голову, он спросил:
— Ты и вправду хочешь вернуться?
— Таков уговор. От нас невесты, от них урожай.
— Знаю, — вздохнул он. — Ладно. Я провожу.
— Спасибо. Но сначала можно вопрос?
— Конечно.
Они устроились на лужайке. Зудели комары, по ногам ползали муравьи, а по пальцам старика бегал сенокосец. Вернулась Катюша с собакой и принялась плести венок из ромашек. Выходило у неё из рук вон плохо. Стебли, размочаливаясь, обрывались, цветки торчали в разные стороны, но упорства ей было не занимать. Желая занять чем-то руки, Мора тоже стала собирать венок, сплетая с одуванчиками ромашку, душицу и медуницу, то есть всё, до чего могла дотянутся.
— Я стала забывать, — наконец вырвалось из неё. — Как выглядел дом, в котором жила, имя мачехи. Я не сразу это заметила, но когда потерялась в лесу, осознала, что слова мачехи помню, а как её звали, нет, — глядя, как измазанные зелёным соком пальцы спутывают стебли, девушка нахмурилась. — Во дворце беловолосая подсказала мне не пить вина, и сознание немного прояснилось.
— Дело не только в вине. Каждый прожитый на этой стороне день, каждый съеденный фрукт или выпитый бокал воды меняет, — опустив руку, Иерафим отпустил паучка под корягу и взялся мять щёки неведомо откуда взявшейся крупной серой крысе. — Смертные подстраиваются под эту сторону, незаметно для себя меняясь, при этом утрачивая что-то.
— Память вернётся? Когда я вернусь на свою сторону, вернётся ли память?
— Этого я не знаю, — покачал головой старик, крыса блаженно щурилась в его руках.
Прощание с деревенскими вышло трогательным и долгим. Узнав о намерении Моры вернуться во дворец, они немало удивились, некоторые даже прослезились. Упрашивали остаться до завтрашнего утра и по холодку отправляться. Не зная, засчитываются ли дни, что она проводит вне дворца, Мора отказалась.
Мария Путятишна снарядила им в дорогу узелок, игнорируя заверения старика, что идти недалеко. Вся деревня высыпалась проводить девушку. Слушая напутствия, пожимая руки незнакомцев, Мора едва сдерживала слёзы. Будь у неё выбор, она предпочла бы остаток дней по договору провести здесь, в нехитрых деревенских заботах, нежели во дворце.
Высокая трава расступилась перед Иерафимом, и Мора ступила на тропу.
— Трава не только прячет вас от посторонних глаз, но и сдерживает проклятие Мёртвого леса? — полюбопытствовала она, глядя на серебрящуюся на ветру зелень молодых берез.
— Не совсем.
— Агний говорил, что для защиты дворца они используют живое пламя.
— А чем они его питают, не говорил?
Прищур старосты девушке не понравился, но прежде, чем она успела спросить, он продолжил:
— Не знаю, как объяснить это созданию с другой стороны, — покачал косматой головой старик. — Нельзя только брать. В нашей деревне нет бессмертных. Мы живём и умираем. Возвращаемся в землю и питаем её своими телами, отдавая то, что взяли. Но есть те, кто только берёт. Берёт энергию из воды, леса, тепла и ничего не дает взамен. В какой-то момент им и этого становится мало, они начинают охоту на себе подобных, — он вздохнул. — В конце концов это иссушает их, и без подпитки извне они уже не могут жить.
Они дошли до леса. Живого, зелёного, полного мелкой живности.
— Быть может, я смогу дойти сама? — неуверенно произнесла Мора, поглаживая пальцы. Пусть и кривоватые, но всё же лишаться их не хотелось. — Не уверена, что готова заплатить за проход.
— Не бойся. Хозяин леса — это тебе не русалка. Ему твоя кровь и плоть не нужны.
— Чем же я смогу расплатиться?
Птицы продолжали петь, облака медленно скользили по небосводу, солнце жарко парило, но что-то изменилось. Мора почувствовала незримую перемену, как бывает перед грозой.
Хозяин леса возник перед ними словно из ниоткуда. Удивительно для такого гигантского существа.
— Вот что бывает с теми, кто слишком много времени проводит на этой стороне, — вздохнул Иерафим, указывая на гигантский череп, что завис над ними.
Мора едва не бросилась наутёк, когда гигант пришёл в движение. Опустившись землю, он лёг и превратился в мшистый холм, на краю которого пристроился рогатый череп. Старик подтолкнул девушку к Хозяину леса, но та невольно попятилась.
— Чего он хочет? — испуганно переспросила она.
Перед глазами стоял образ Эллана, которого за пару секунд превратили в изломанный труп и оставили на поживу Мёртвому лесу.
— Он сам тебе скажет, езжай.
Пересилить себя и приблизиться к холму оказалось непросто, ноги отказывались идти.
— Нет, я должна знать, какую плату он хочет, — упёрлась ногами в землю девушка.
Холм приподнялся и опустился, словно Хозяин леса тяжко вздохнул.
— Во дворце есть фреска, — перевел Иерафим. — Рассмотри её полностью.
— И всё?
— Всё, — развёл руками старик.
Он помог устроиться на холме. По центру от головы к несуществующему хвосту тянулся каменный хребет. Земля ушла вниз, староста последний раз махнул рукой и скрылся в высокой траве.
Глава 26. В которой Мора возвращается во дворец
На смену зелёному лесу быстро пришёл сухой, серый Мёртвый лес. Даже сам воздух в нём казался другим. Сухим, удушливым, пропахшим гнилым болотом. Мёртвый лес словно боялся Хозяина, и ему ни разу не пришлось обходить сухие коряги. Деревья расступались перед ним.
Несколько раз она видела безволосых белокожих существ, что напали на них с Зориной, когда они впервые покинули сад. Хозяин леса давил их без всякой жалости, а лес поглощал в то же мгновение. Удивительно, но на месте кровавой расправы в тот же миг появлялась трава. Кусочек жизни.
Мелкая сине-жёлтая пичужка прилетела и села на витые рога гиганта. Разглядывая девушку чёрными глазами-бусинками, она прыгала с рога на рог и напоминала ворона Клима, что так же смотрел на неё осмысленным взглядом, но сказать ничего не мог.
Увивавший рога плющ неожиданно расцвёл белоснежными колокольчиками. Птичка сорвала один цветок и маленькими прыжками приблизилась к девушке. Оставив его, спорхнула назад на рога, наблюдая за реакцией.
Чтобы удержаться на спине гиганта, Море пришлось распластаться на камнях, держатся за рога она побаивалась. Взяв цветок, девушка поднесла к носу. Запах не такой, как от цветов в саду, немного резкий и горьковатый.
«Ирина! — вспыхнуло в памяти, Мора едва не свалилась со спины гиганта. — Мачеху звали Ирина.»
— Спасибо, — наклонившись к черепу, прошептала она.
С высоты дворец совсем не походил на видение, что она наблюдала в первый день приезда на эту сторону. Башенки разрушились, а те, что ещё стояли, опасно накренились. Серые от старости стены рассыпались. Крыша местами провалилась внутрь. Дворец смотрел на них чёрными провалами разбитых окон.
