- Даже если ты говоришь правду, я видел достаточно Мензоберранзана, чтобы знать – кое-что не задерживается надолго, - заметил Бренор.
- Да! – согласился Атрогейт, вскочив на ноги и громко опустив ладони на стол, чтобы податься вперёд, к жрицам дроу.
- И что, если вы сыграете по глупому, а? Вы провернёте там ваши фокусы, и мать Квентл…
- Верховная мать, - поправила Сарибель, и Атрогейт фыркнул.
- И она избавится от этой бешеной ведьмы Меларн – знаю я её, да. Слышал о визите моего друга, который должен был избавить нас от неё раз и навсегда, вот только Ллос не особенно любит проигрывать. Так вот, избавится она от Меларнов и поставит на их место второй дом, Армго, или ещё кого, а вы вернётесь с войском назад и обернёте против нас наши изделия?
- Лучшую возможность взять Гонтлгрим мы обнаружили, когда подошли сегодня к вашим нижним вратам, - возразила Минолин Фей.
- То не Ллос была, - неожиданно вмешался Тибблдорф Пвент.
Все с любопытством посмотрели на него – и в первую очередь Бренор. Слова Атрогейта, конечно, были оговорены заранее – Бренор дал ему задачу вымотать посланцев. У Пвента не было такой роли, тем более в этот ключевой момент. И хотя короля раздражало, что в его план вмешались, ему было интересно, что хочет сказать Пвент.
- Я видел это, - торжественно заявил Пвент. – Я видел, как эти восьминогие твари бросаются в паутину, как будто спасая свою жизнь – да, даже если это будет стоить им жизни. Им было всё равно. У них был шанс на свободу, и они схватились за него обеими… то есть, восемью лапами. И то была не Ллос, мой король, - сказал он Бренору, качая волосатой головой. – Я почувствовал, когда сам бросился в паутину. То было не зло, то была не Ллос.
Заметно растерявшийся Атрогейт посмотрел на Бренора в поисках руководства.
- Она – обманщица, - напомнил Тибблдорфу Пвенту дварфийский король.
Пвент обдумал это, но потряс головой, не убеждённый, и пробормотал себе под нос:
- То была не Ллос.
- Ваш генерал описывает затейливый и сложный план, - сказала Бренору Минолин Фей, - хотя прямолинейной атаки на Гонтлгрим хватило бы для победы.
- Но разве не таков путь дроу? – спросил Бренор.
Минолин Фей откинулась на спинку стула, как и Сарибель, и они обменялись мрачными взглядами.
- Значит, таков ваш ответ? – спросила Минолин Фей.
- Нет, - сказал Бренор. – Даю слово, что поговорю со своим народом и дам вам ответ. Вы о многом просите, жрица.
- Многое стоит на кону, - ответила жрица. – Для нас ставки выше, чем для вас.
- В том-то и дело, что я в этом не уверен, - Бренор кивнул на двойные двери, и часовые широко распахнули их.
Жрицы дроу встали, поклонились, и ушли в сопровождении своих дварфийских сопровождающих.
Как только двери закрылись, начались разговоры – громкий спор между Пвентом и Атрогейтом, в котором Айвен Валуноплечий пытался играть роль посредника. Кулак и Ярость сидели и шептались, качая головами при каждом слове, как будто они были слишком растеряны всем происходящим, чтобы соглашаться хоть с кем-нибудь.
Даже Реджис и Доннола заняли противоположные стороны – Реджис советовал присоединиться к дому Бэнр и сражаться за будущее северного побережья Меча, означавшее лучшую судьбу для всех его народов, а Доннола, которая провела большую часть жизни в гильдии воров и убийц в далёких землях, качала головой, совершенно несогласная с каждым его словом, то и дело прерывая Реджиса контраргументами, когда он делал паузу, чтобы набрать воздуха.
Во всём этом шуме Бренор посмотрел на Кэтти-бри.
- Он не потрудился даже прийти? – спросил король.
- Он с Бри.
- Даже не начинай, - буркнул Бренор. – Стоило бы выслушать его голос, раз мне приходится разбираться со всем этим.
- Чего мне ещё сказать, па? – спросила женщина, переходя на дварфийский говор – потому что её слова всегда обладали для него большим весом на этом диалекте, подозревал Бренор. – Может быть, дело в Бри, может быть, дело в его встрече с Паучьей Королевой в дамарском туннеле, может быть, дело в магистре Кейне. Может быть, в том времени, которое он провёл, развеянный над землёй – не мёртвый, но да, и не живой. Он уже не такой, как раньше, па. Он смотрит на вещи под таким углом, которого я раньше не замечала.
Бренор уже слышал всё это, и тоже заметил перемены в Дзирте. Это была не меланхолия, а скорее пассивность – и это сейчас, когда следопыт нужен был Бренору в боевом настроении! Он резко посмотрел на Кэтти-бри, но подавил свою усмешку, не готовый сейчас к этому бою.
- Когда возвращается Джарлакс? – спросил Бренор.
- Всё, что я знаю – он был на востоке с Даб’ней, - ответила Кэтти-бри. – Может быть, уже вернулся.
Бренор хмыкнул, потому ударил руками по крепкому столу, требуя внимания.
- Я пойду перекушу и смочу бороду пеной взбитого кишкодёра. Оставайтесь здесь, спорьте, деритесь, и когда я вернусь, я хочу услышать единый голос.
- У нас есть возможность изменить мир, - сказал Реджис.
- А у меня есть задача сообщить моему народу, что мы собираемся похоронить их сестёр, братьев, детей и родителей, - парировала Доннола. – Когда это дроу придерживались условий союза или мирного договора?
Реджис уселся обратно и ничего не ответил.
- Тьфу! – рявкнул Бренор. – Единый голос.
И гневно покинул комнату.
- Но подозреваю, что это будет голос последнего уцелевшего, - пробормотал Атрогейт.
- Тебе стоит привести Дзирта, - сказала Кэтти-бри королева Таннабричес.
- Да, - согласилась её сестра. – Ему стоит присутствовать.
Кэтти-бри не была в этом уверена. Сейчас – не была.
- Ты не сказала, что думаешь, - сказал Бренор, обращаясь к Кэтти-бри, когда она вошла в небольшое помещение, где он сидел с кружкой пива. Его шлем, корона Гонтлгрима, побитый и с отломанным рогом, лежал на столе рядом с выпивкой.
Кэтти-бри уселась напротив.
- Налей и мне, а? – попросила она, когда Бренор не пошевелился.
Бренор со смехом поднял свой щит, призвал его магию и достал прекрасный бокал золотистого пива –две трети жидкости, увенчанной безупречным слоем пены.
Кэтти-бри подхватила его, осушила половину и выдавила отрыжку, чтобы заставить дварфийского па гордиться.
- Это развяжет тебе язык? – спросил Бренор.
- Будь у меня что сказать, я сказала бы там.
- Ну так спроси своего бога или ещё что.
- Она – не дварфийская богиня. Наверное, даже не любит дварфийских богов – или тех, кто им поклоняется.
- Ба! Они ведь вернула меня, так?
- Чтобы ты присоединился к битве и спас Дзирта от Ллос, - сказала Кэтти-бри. – А сейчас, похоже, на войну с Ллос отправляются другие.
- И ты думаешь, что я должен им помочь?
- Похоже, что так, - повторила Кэтти-бри.
- Значит, ты им не доверяешь.
Кэтти-бри прикончила пиво и жестом попросила ещё.
- Как ни странно, па, доверяю. Я достаточно знакома с Джарлаксом и Закнафейном, Браэлином Джанкуэем и Беньяго – даже с Громфом Бэнром! – чтобы считать, что есть основания верить словам Ивоннель и Квентл, и что всё это – не коварный план того, как разделаться с нами нашим собственным оружием. В этом городе многие, так сказать, презирают Ллос.
- Никогда бы не подумал, учитывая, какие три войны первыми приходят мне на ум.
Кэтти-бри кивнула и схватила второе пиво.
- А куда им идти, па? У Ллос есть верховные матери, у верховных матерей есть знать, у знати есть все остальные. Скажешь хоть слово поперёк Ллос в Городе Пауков – и ты покойник. Или что похуже.
- Драуки, - буркнул Бренор.
- Дзирт не один такой, па, - сказала она. – Он просто единственный оказался достаточно смелым – или глупым, или злым, или ещё что – чтобы покинуть Подземье и каким-то чудом выжить и обрести другую жизнь и другой путь. Ты сам знаешь. Ты торгуешь с Лусканом, а Лускан принадлежит Бреган Д’эрт.
- Это другое, - сказал Бренор.
- Да, - согласилась Кэтти-бри. – Поэтому я и не сказала, что думаю – я просто сама не знаю, что думать.
