«Уралы» сегодня уже встанут на охраняемую площадку для грузов. Но вряд ли долго застоятся на ней: начальник смены (или как он здесь называется?) рассказал, что машинами очень интересовались и здешние москвичи, и представители Русской Армии. Телефоны они в диспетчерской оставили. Я тоже оставил координаты заведения миссис Лигуритани с просьбой сообщить, потенциальным покупателям, где меня искать. Ради чего сегодня и нацепил на себя свой московский костюм, ставший за три года жизни в столице моей второй шкурой.
Наше появление в баре гостиницы произвело фурор у Элизы и Софи. Ещё бы! Их клиенты, чаще всего, щеголяли в соответствии с канонами местной моды: разнообразный камуфляж, высоко шнурованные полевые ботинки, бейсболка либо панама с болтающимся на шее «шемахом». Ну, или джинсы, футболка, кроссовки и та же бейсболка, если это местный житель, заглянувший перекусить на скорую руку. А тут шествует по лестнице коротко стриженный сэр в тёмно-синем костюме от далеко не криворукого портного, белоснежной карденовской рубашке, стильном галстуке в тон костюму и итальянских туфлях. Его держит под ручку обутая туфли на низком каблучке и со стразам по наружным швам высокая леди с чуть подвитыми каштановыми волосами до плеч, одетая в строгий пиджак, юбку чуть ниже колена, белоснежную блузку, оттенённую чёрным узеньким галстуком.
Ну, вепендрились. Но зачем же стаканы на пол от удивления ронять? Подумаешь, ещё час назад вяло жевали бутерброды с ветчиной, одетые чёрт знает во что! Вот за этот час и переоделись!
Софи, расколошматившая посуду, ввиду экстраординарности события отделалась лёгким шипением миссис Лигуритани, но нести нам кофе хозяйка ей не доверила.
— Элиза, вы не возражаете, если мы этот столик оккупируем на пару часов? У нас здесь назначена пара встреч.
— Конечно, конечно! — растаяла в улыбке бельгийка, сгорая от любопытства, кого же она всё-таки приютила, но лишних вопросов нам задавать не стала, предпочтя выведать всё о нас у официантки.
Верно нам говорили, что даже обычный новоземельский кофе заткнёт за пояс лучший, приготовленный на Земле Старой! Но наслаждались мы его вкусом уже не одни.
В первый момент мне показалось, что всё, произошедшее за последние дни мне лишь приснилось, а сейчас я наконец-то проснулся. Поскольку в гостиничный бар зашёл... одетый в серый камуфляж полковник российской милиции. Но он обратился к Элизе на паршивеньком английском, спрашивая меня, и я понял, что пробуждение, если и состоится, то не сейчас.
— Здравствуйте, господин Колесов, — уже по-русски поприветствовал меня визитёр, козырнув. — Я — сотрудник представительства Новой России в Порто-Франко полковник Силаев.
На вид Силаеву было лет сорок пять. Рослый, широкоплечий, широкое лицо, маленькие, настороженные глазки, красный, даже сквозь загар, нос. Рукопожатие крепкое, да и через камуфляж проглядывала неплохая мускулатура. И начавший расти живот.
Покончив с приветствиями и представлениями, по инициативе полковника сразу перешли к делу.
— Машины я твои видел, Николай. Новёхонькие, муха не е... не сидела. Поэтому готов их у тебя забрать для нужд Новой России по заводской цене хоть сегодня. Разумеется, в перерасчёте с рубля на экю. Мало? И кому ты их сможешь оптом все сдать? А за опт, как известно, всегда скидка положена. Ну, хорошо. Чтобы тебя не грабить, давай добавим к заводской цене десять процентов. При условии — пять тебе, пять мне. Мне же тоже хочется на казённый кусок хлеба положить свой маленький кусочек масла. Идёт такой вариант?
Наглость была несусветная, учитывая стоимость техники по эту сторону ленточки. Иван Андреевич, попивавший кофеёк за отдельным столиком за спиной у визитёра, даже глаза ладонью прикрыл.
— Господин Силаев, вы не возражаете, если я вам расскажу еврейский анекдот? Да, да! Курите, мы, хоть и не курим, но табачный дым переносим вполне нормально! «Мойше, мне очень нравится и твой замечательный дом, и мебель, которой ты его обставил, и этот парк, разбитый вокруг. Но у меня есть замечательное предложение: мы сейчас спускаемся в твою гостиную, ты угощаешь меня тем замечательным вином, которым ещё твой дед запасся, дружно смеёмся над твоими аппетитами, а потом я тебе называю реальную цену».
Вот оно! Перехватив сигарету, Силаев сделал затяжку, держа её в кулаке, как нередко курят недавно освободившиеся с зоны. И тут же спохватился, быстро перекинув её между указательным и средним пальцем.
— Остроумно, ничего не скажешь! — засмеялся он. — Но продаёшь ты, а покупаю я. Нет, даже не я, а Новая Россия в моём лице. И она вполне себе может купить точно такие же машины непосредственно на заводе. Твой вариант нам удобен только тем, что не нужно возиться с оформлением заказа и ожиданием его исполнения. Именно за это мы готовы заплатить тебе пятнадцать процентов комиссионных. Я даже согласен из них отдать тебе не семь с половиной, а девять. Или ты собираешься ограбить свою новую родину?
— Не сочтите за грубость, господин полковник, но вы мне напомнили замполита роты, который очень любил говорить нам, новобранцам, высокие слова о священном долге и великой коммунистической родине. Только с чего вы решили, что я собираюсь обосноваться именно в Московском Протекторате?
— Не в Московском Протекторате, а в Новой России, молодой человек. Я вижу, ты, Колесов, уже наслушался глупостей про то, что существует ещё одна какая-то Россия. Так вот, это — глупости! Да, у нас есть определённые трудности с контролем над небольшой территорией, где власть захватили криминальные авторитеты Демидов с Аверьяновым. Но это — временное явление, которое завершится закономерным, известным всем итогом: воры будут сидеть в тюрьме!
— А ещё существует другая закономерность, свойственная чисто нашему, русскому менталитету: нет ничего более постоянного, чем временное. Здравствуйте, господин Силаев! — иронично заметил вошедший минуту назад невысокий, плотно сбитый мужчина, неприметно (по местным меркам) одетый. — Здравствуйте, господин Колесов. Здравствуйте, госпожа...
— Колесова, — подсказала Наташа.
— А, это ты, Райзман! — недовольно скривился на подошедшего мент. — Тоже мне русский нашёлся! То-то, я смотрю, этот лоша... бизнесмен так дерзко себя ведёт! Что, сговорились уже, а меня решили болваном выставить?
— Ошибаетесь, господин полковник. Я, как и вы, сегодня впервые вижу господ Колесовых. Мне, как и вам, диспетчер сообщил, что господин Колесов будет в этом баре после восьми часов. Вы, как человек военный... Я надеюсь, вас не коробит от такого определения? Пришли минута в минуту, а я, как лицо сугубо гражданское — даже в армии служил исключительно в музыкальном взводе — так и не сумел подняться по будильнику, чтобы не опоздать. Впрочем, судя по последним сказанным вами словам, жалеть о своём опоздании мне пока не стоит. И, если позволите присесть, готов присоединиться к разговору.
— Нам с тобой, Райзман, говорить не о чем! — лениво поднялся из-за стола Силаев. — А тебе, Колесов, моё последнее слово: пятьдесят процентов сверху, и ни копейкой больше! И удачно поторговаться с этим ушлым жидярой! Заходи, когда надумаешь.
Он кинул на столик визитную карточку на двух языках, русском и английском, нацепил на голову кепи с кокардой и уверенным шагом вышел на улицу.
— Позвольте представиться: Семён Маркович Райзман, хозяйственная служба Русской Армии.
— Ну вот, а говорили — сугубо гражданский человек! — засмеялась Наташа, которой, как и мне, этот покупатель пока нравился больше, чем Силаев.
— А разве я сказал, что я военный? Я действительно носил погоны всего два года, и потратил их на занятие музыкой: играл в военном оркестре на кларнете. И знаете, почему именно на нём? Это один из самых лёгких по весу инструментов! Что же касается хозяйственной службы, то в ней могут трудиться и гражданские люди.
Лысоватый и крючконосый Райзман всё-таки располагал к себе больше, чем милицейский полковник, хотя и не лез без мыла в... Ну, вы поняли. По морщинкам вокруг его почти чёрных глаз было видно, что он очень любит улыбаться, хотя с ним вовсе не хотелось панибратствовать. Цену он себе явно знал, и дистанцию держать умел.
